— Нет! В конце концов, мне ничего не угрожает.
— Да? — он усмехнулся. — Значит, мужик с ножом, что стоит у тебя за спиной, пришел, наверное, за солью. Соль-то у тебя хоть есть? Что он, зря от Равнины сюда перся, что ли? Ай-яй-яй, нехорошо получается!
— Что?..
Она начала поворачивать голову, но уже сейчас заметила кривую тень у себя за спиной. Спина ее похолодела — он замахнулся.
— Придурок, однако. Видит же, что у меня глаза горят, так какого хера так подкрадываться? Плащ-невидимка все равно запахов не скрывает, дурень. В сторону!
Селеста решила не спорить и рухнула со стула на пол, прикрывая голову руками, и в тот же миг острие клинка чиркнуло в сантиметре от ее шеи, едва задев щеку.
— Ха!
Оборотень ударил по другому краю столешницы и резко вскочил на ноги, толкая ее вперед, так что острый угол деревянной поверхности угодил прямо в кадык нападавшему. Раздался короткий вскрик, убийца отшатнулся, но, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя и решил сначала избавиться от более опасной цели, а потом покончить с женщиной, растянувшейся на полу.
— Знал бы, с кем связался… Скажу так: я тебе не завидую.
Убийца ринулся вперед. Молниеносным движением руки он направил свой кинжал в сердце мастера порталов, однако тот одним взмахом ладони отбил его клинок в сторону.
Селеста отползла в сторону, давая двум мужчинам закончить бой.
Женщина встала на четвереньки и подползла к двери. Она открыла ее и тут же чертыхнулась, стараясь шипеть как можно тише: на белом снегу вдали четко прорисовывались очертания еще двенадцати человек, одетых в белые шубы, и она бы их не заметила, если бы не скиталась в свободное время по горным хребтам, ведь там надо быть на чеку — каждый захочет отведать свежей человечины в голодный период.
— Вот же проклятье!
Она обернулась.
— Ради бога, не подавись, мне ее еще потом вытаскивать.
С этими словами Ликаон уклонился от подлого удара кинжалом сверху-вниз и сунул свой кулак прямо в рот убийцы, выбив пару зубов.
Тот, не ожидав такой наглости, выронил свой клинок и попробовал высвободиться, но все тщетно — в следующую секунду демонолог уже стоял над бьющимся в конвульсиях трупом, стискивая в лапе оторванный язык.
Селеста схватилась за живот, ее мутило.
— Это у тебя лицо бледное или я грибочков переел? — усмехнулся оборотень.
— Их там по меньшей мере дюжина, и они уже почти добрались до порога! — пробормотала в ответ женщина, хватая единственное, что хоть как-то подходило на роль оружия — кочергу.
— Значит, придется драться… Не смотри на меня так, дамочка, тебя я глотки рвать не заставляю. Перстень все еще у тебя?
— Да.
— Вот и отлично. Я надеюсь, у тебя есть задний выход. Эти засранцы к холодам не привыкли. Могу поспорить, они надеялись застать тебя в одиночестве и послали данного примечательного индивида, — он пихнул мертвеца носком сапога, — по-быстрому закончить дело. Я останусь, а ты иди в горы — погодка просто прелесть! — и разыщи мне этого долбаного горца. Заставь его прийти ко мне на помощь, он все поймет, когда увидит Амнел. Если он откажется… — он вздохнул. — Передай ему, чтобы шел к чертям собачьим и забрал этот проклятый камень вместе с собой! Я чую серебро в их железе, а это плохо для моего иммунитета. Он итак слабенький, а тут еще…
— Я не понимаю, кто их послал?
— Слишком много тупых вопросов, женщина! — фыркнул он, но потом ответил: — Без понятия. Они есть, и все тут. Ты или выживешь, или умрешь. А я точно сдохну без помощи. Вот, держи, — Ликаон стянул с трупа плащ и кинул его Селесте. — Натяни его, чтобы ничего не было видно, и иди. Он скроет тебя если не от холодов, то от стрел их арбалетов. Вот же хитромордые мрази! Чего расселась, твою мать? Вали отсюда, кому сказал! Кыш-кыш!
Она кивнула и выскочила наружу через заднюю дверь.
— Если повезет, — донесся до нее голос оборотня, — еще свидимся, Селеста. А если нет, значит, я сдох! Ну, или ты окочурилась.
Ликаон вздохнул и про себя усмехнулся. Ну что за дебильное однако же имя! Но делать нечего, пришлось же как-то назваться, а именно с этим именем у племен дальнего юга, где он впервые оказался, были связаны кое-какие поверья. Конечно, на руку сыграло и то, что он Волк (е-мое, именно Волк, никакой не оборотень!).
Позволив своей руке стать когтистой лапой, он дотронулся ей до сердца и закрыл глаза.
Как он устал. Если бы кто-нибудь знал, если бы кто-нибудь понял!
Но он снова одинок в этом чуждом для него мире. Люди видели в нем лишь проклятого оборотня, а кто не знал, тот принимал за шута, однако Йен по-другому не мог. Настоящим он становился только с той, которую любил, которая осталась в другой жизни, в другом мире, куда он так отчаянно хотел вернуться.
Вернувшись мыслями в свой последний день рядом с женой, он измученно улыбнулся. Он помнил, как сидел рядом с ней, и до сих пор он ощущал ее рядом с собой, и это помогало ему держаться.
Надо же! Кто мог подумать, что у последнего из их рода, самого безответственного и бесшабашного Волка всех времен и народов, будут дети? Интересно, как они выглядят? Он знал, что их двое — мальчик и девочка, — но даже не представлял, на кого они похожи больше, ведь пропал он раньше, чем они родились.
Проклятые боги Скадина, что же она о нем думает?! Что он в ужасе смылся от нее? Что он трус? Предатель? А вдруг она уже погибла или вышла замуж за другого?..
Заметив, что глаза начинают щипать, он смахнул навернувшиеся слезы со щек и тряхнул головой. Он вернется. Когда-нибудь он точно вернется или погибнет в попытке, а пока ему остается только засыпать, мечтая о прошлом.
— За тебя… И за наших детей.
Вытянув из-под складок плаща старый серп с потрепанной рукоятью, он проверил его на остроту и довольно цокнул языком, мрачно ухмыляясь. А теперь — прочь лишние мысли! Сейчас остаются лишь он и его жертвы.
Он подошел к окну и выглянул наружу.
— Придурки. Ножами махать умеют, а скрываться — нихрена! Помочь им, что ли? Эх…
Он толкнул дверь ногой и выбрался наружу, широко расставив руки в приветственном «жесте доброй воли». Йен довольно усмехнулся.
Он едва замечал их в снегу, его глаза болели от бесконечной белизны округи, но нюхом он чуял всех и каждого, кто притаился в засаде, готовясь нанести смертельный удар.
Стянув с себя плащ, Волк шутливо поклонился и только он раскрыл рот, чтобы съязвить, как в его плечо впился первый арбалетный болт. Раздробив кость, снаряд глубоко засел в его плоти, и яд от серебра (ну, никуда теперь от них не денешься, каждый дурак скупает этот дурацкий драгоценный металл как средство от нечистой силы. Помогает, конечно, но надо же и о других думать!) стал медленно распространяться по телу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
