от нашего костра встревоженную Лиен. Вернулся обратно.
– Я выдам тебя за пропавшего сотрудника своей группы. Капитана Николая Орлова. Позывной Орел.
– Как оригинально…
– Он был у нас прикомандированный, – не обращая на мой сарказм внимания, продолжил Иван, – его толком никто не знает. По радиоэлектронике специалист.
– Я в ней ни в зуб ногой…
Наклонившись над лужей, я присмотрелся к своей физиономии. Она ужасала. Красное рыло, обгоревшие брови и волосы.
– Ему тридцать шесть, фигурой вы похожи.
– Голос выдаст.
– Его голос только члены моей группы знают. На построениях и в расположении начальство со мной общалось.
Я сплюнул в лужу, вздохнул.
– Зачем это тебе? Сдал бы по инстанции и все.
– Что-то теперь после твоих рассказов у меня нет уверенности в этих инстанциях. – Иван почесался. – Сдать тебя – кинуть в банку со змеями.
Полковник кивнул на клубок кобр, которые лежали под толстой лианой. Меня передернуло от омерзения.
– Ивашутин наш, конечно, боевой генерал. Ему можно верить. Но решать будет не он. Гниды из ЦК.
– Так уж и гниды…
– Такую страну пролюбили! Двадцать миллионов ради Союза легло в землю во Второй мировой, а что? Все зря? Дожили, с хохлами воюете…
Я пожал плечами. Что тут можно возразить?
– Спалимся. Особист на базе есть? Расколет.
– Особист – мой старый сослуживец. Еще по корейской войне. Попрошу его не мучить тебя. Тем более ты раненый. Вьетнамцев тоже опрашивать не будет. Пока идем – выучишь легенду. Про Орлова я тебе расскажу – там не трудно. Боевой путь группы тоже вызубришь. Тут придется писать рапорт с объяснениями.
– Почерк!
– На машинке набью. Документы Орлова на базе, выдам. Что еще?
– Бухнуть!
– Что?
– Спирт есть? Лицо горит, звездец!
– Где ж я тебе, Ваня, сейчас спирт возьму?
* * *
Вьетнамцы и пилот новому виду, конечно, удивились. Лиен подскочила, попыталась протереть мой улучшенный фейс каким-то платком – я опять взвыл.
А Ваня тем временем, отозвав в сторону Чунга, начал ему что-то тихо втирать на ухо. Тот смотрел на меня с удивлением, согласно кивая.
– Чи ги дай ра вэ?!? – Лиен волновалась, ее героя кто-то здорово ошпарил.
– И чи ги, и дай ра вэ, и еще раз пять так. – Я упал на листья лежанки, закрыл глаза. Сука, такими темпами до Союза я доберусь частями. Как в том анекдоте про сифилитика и нарика, которые угодили в тюрьму в одну камеру. Сидят, трепятся. Потом бац, у сифа отвалился нос. Тот взял его, выкинул из окна. Потом ухо. Опять за решетку. Нарик смотрит на это, смотрит. Потом спрашивает: «Сваливаешь частями?»
Чунг, дослушав Ваню, покопался в хабаре. Нашел в американской аптечке какую-то мазь, смазал мне ей лицо. Боль слегка утихла, я закрыл глаза. Веки тоже горели, но видеть, как на меня пялится вьетнамская братия, – сил не было.
Зато силы были у Джимми. Пилот перекатился ко мне по земле, спросил:
– Эй, мистер, что теперь будет со мной?
– Тамбовский волк тебе мистер. Банки с ушами и пальцами? Сам как думаешь?
– У тебя очень хороший английский, – залебезил пилот. – Откуда?
– Учили допрашивать таких, как ты.
– Ясно, ясно. Слушай, а можно как-то договориться? У меня очень богатый отец. Сэм Уолтон.
– Да мне насрать. – Я открыл глаза, с трудом подмигнул Лиен, которая разогревала нам ужин.
– Сэм Уолтон – владелец корпорации «Уол-Март». Большая сеть магазинов. По всей Америке.
Тут-то я очнулся. Ну кто же не знает «Уол-Март»… Действительно, большая сеть. И папаша Джимми – в списке Форбс на первых местах. Или скоро там будет.
– И что ты от меня хочешь?
– Сообщи в американское посольство обо мне, – зачастил наследник магазинной империи. – Нашим, обменяют меня или выкупят…
– А мне что с того?
– Миллион долларов!
Я посмотрел на молодого пилота. Тот активно закивал. Дескать, мамой клянусь.
– Херня все это. – Я махнул рукой. – Наши и так тебя обменяют.
Во-первых, до Москвы еще надо добраться. Во-вторых, посольство США в столице пасет КГБ – примут на входе… Не, нам такой хоккей не нужен.
– Меня отдадут вьетконговцам! И те посадят в яму!
– Да… в яме тебе будет плохо…
– Два миллиона!
– Почему не сто? Джимми. – Я сел, стал отряхиваться от капающей воды. – Это сделка без гарантий.
– Я тебе предлагаю собственные деньги, не отца! Отцу и десяти будет не жалко.
– Может, еще и чек выпишешь? – усмехнулся я и сразу сморщился. Лицо болело, что просто звездец.
– Чековая книжка на базе, – простодушно ответил пилот. – Пожалуйста! Спаси меня.
– А ты как во Вьетнаме оказался-то? – задумался я. – Золотой мальчик…
– Всю жизнь увлекался авиацией, отец сказал послужить Родине – это будет хорошей строчкой в резюме.
– Какое резюме?? Такие, как ты, никогда на собеседование не ходят и на работу не устраиваются.
– В глазах избирателей, – терпеливо пояснил Джимми. – Отец хочет, чтобы после армии я пошел в политику.
«Уол-Марту» нужна крыша в Конгрессе. Умно.
– Слушай, а Джона Маккейна ты часом не знаешь?
– Кто это?
– Тоже военный пилот.
– Не, не знаю. Может, на авианосце служит, – Джимми загрустил. – Так что? Поможешь?
– Подумаю, – уклончиво ответил я.
– Тогда вот, мой жетон, – пилот расцепил связанные сзади руки и уронил в траву цепочку. – Вашим скажу, что потерял.
– Лучше назовись другой фамилией. – Я с иронией подумал, что совсем скоро мне тоже придется идти по такому же пути.
* * *
Поход до советской секретной базы занял еще три тяжелых дня. Все это время я зубрил биографию Орлова, флиртовал с Лиен. То цветочек сорву и подложу ей перед побудкой. То помогу перейти через ручей по бревну. Ну и как при этом слегка не приобнять?
– Смотрю, раны твои зажили, – уже на подходе к базе усмехнулся Ваня.
– На лицо мое посмотри! – разозлился я. – Без страха не взглянешь.
На одном из привалов я глянул на себя в луже. Пороховые оспины слегка зажили, можно было составить представление. Ад, трэш и содомия. И раньше не был красавцем, но теперь…
– Женщины любят мужчин со шрамами, – выдал банальность полковник и вдруг напрягся. Его кулак взметнулся вверх, мы разом присели. Этот сигнал выучили уже все, даже Джимми.
По нам колотил непрекращающийся дождь, кроме стука капель я ничего не слышал. Зато слышал Иван. Он осторожно прошел по тропе вперед, махнул Чунгу. Тот быстро перебежал к начальнику и вдруг что-то вверху, на пальме, хлопнуло, на военных упала зеленая сеть.
– Стоять! Не шевелиться!
– Дунг ди чует!
С обеих сторон тропы из зарослей на нас уставились стволы «калашей».
– Оружие на землю!
– Вепон он зе граунд, – тот же громкий мужской
