Хольвин ощутил мысленную улыбку Локкера и погладил его по шее. Шаграт высунул язык и ухмылялся.
Из толпы выбрался молодой парень в брезентовых штанах и зеленой джинсовой куртке с Бабочкой Лиги. Он был не посредник и не очень Хозяин, но он был приятный; Локкер не стал мешать ему подходить близко, пес настороженно принюхался и успокоился, а кот лизал собственную ладонь и испытывающе смотрел из-за локтя Хольвина.
— Может, вам помочь? — сказал парень. — Не могу смотреть, как они над вами издеваются…
— Можешь, — коротко ответил Хольвин. — Не уходи.
С другой стороны подошла толстая женщина в очках, с круглым лицом, которое, как показалось Локкеру, привыкло быть веселым. Сосредоточенная серьезность выглядела на этом лице странно.
— Я позвоню в городской офис Лиги? — спросила женщина.
— Не надо, — сказал Хольвин. — В Лиге всегда рук не хватает. Мы тут сами справимся. Уже почти справились.
— Господин посредник, — подал голос капрал. — Хорошо. Давайте поступим компромиссно. Давайте усыпим рысь и отвезем в приемник спецслужбы, а там зоопсихолог решит.
— Нет, — отрезал Хольвин.
— Но рысь опасна, а вы не даете даже как-нибудь ее изолировать…
Кот взял Хольвина за руку и потерся об нее щекой:
— Я не хочу за решетку. Я хочу уйти.
Хольвин обнял кота за плечи, как человека:
— Сейчас нельзя уходить. Они тебя убьют. Тут ты под моей защитой, все будет в порядке.
Кот сгреб когтями ватник у Хольвина на плече:
— Я больше не хочу в клетку. Я не могу жить в клетке. Мне плохо, — очень убедительно сказал он, заглядывая Хозяину в лицо. Толстая ткань ватника треснула под напором когтей, кто-то в толпе истерически взвизгнул. — Слушай, человек, ты же понимаешь, я не могу жить все время в клетке…
— А ко мне в машину пойдешь? — спросил Хольвин, гладя кота по голове. — Без всяких решеток, просто посидишь пока в машине, чтобы люди тебя не боялись? Не хочу, чтобы они наделали глупостей от страха…
Кот вздохнул и выпустил ватник, из которого уже лезла подкладка. Хольвин проводил его к машине — Локкер шел рядом, опустив рога и не спуская со спецов глаз. Кот с видом великомученика устроился на заднем сидении.
— А ты не уходи, — сказал он Хольвину спокойнее, даже чуточку капризно. — Мне нравится с тобой. Погладь меня еще…
Хольвин улыбнулся, присел рядом, наискосок, поставив ступни на асфальт, гладил рысь, но смотрел на спецов. Парень в зеленой куртке и женщина остановились рядом и ждали распоряжений. Капрал сделал несколько шагов к машине Хольвина и остановился поодаль.
— Что же делать, по-вашему, а, господин посредник? — спросил он раздраженно, но сдерживаясь.
— Вызовите зоопсихолога, — сказал Хольвин. — Сюда. В ваш приемник я кота не отдам. Я вам не верю.
— Так она же здесь, — брякнул стриженый. — Она бы вам объяснила…
Хольвин усмехнулся. Капрал в сердцах развернулся и пошел прочь. Его спецы остановились шагах в двадцати от машины, сделав вид, что «держат ситуацию под контролем». И тут из дверей здания выскочил Рамон — в Младшей Ипостаси, но кубарем перекинулся по дороге к машине. За ним, тоже кубарем, вылетел Гарик.
Хольвин едва успел встать и повернуться — Рамон чуть не сбил его с ног, кинувшись на шею:
— Хозяин! — гавкнул он, задыхаясь от восторга и волнения сразу, ткнув Хольвина носом в щеку. — Хозяин, пойдем! Пойдем скорей! Там… внизу… убивают! Сейчас начнут убивать! Скорей!
— Бобик! — окликнул кот. — Ты живой?
— Мэллу, Мэллу, потом! — зачастил Рамон, положил руки на плечи Хольвину, сказал, заглядывая ему в лицо: — Иди скорей!
— Погоди, Рамон, — сказал Хольвин нарочито спокойно, поглаживая его по спине. — Стоять. Не рвись… Стоять, Гарик!
Собаки переглянулись, переминаясь с ноги на ногу. Рамон сообразил, что видит и чует Локкера, нервно хахнул, скульнул:
— Рогатый, скажи ему, скажи!
Хольвин огляделся. Локкер понял, что он просто разрывается на части: понимает, что нужно бежать за Рамоном, но боится оставить кота одного — людям не доверяет. Но псы от волнения не могли вникнуть в такие тонкости — каждый миг промедления казался им непростительным.
А Хольвину, между тем, для принятия решения хватило одной минуты.
Он отцепил рысьи когти от рукава и запер дверцу машины. Рысь тут же поскреблась изнутри; Хольвин громко сказал Шаграту, показывая на дверцу — и для самого Шаграта, и для людей:
— Охраняй, дружище. Не подпускай никого… Рамон! Охраняй и ты. Гарик! Пойдем со мной, покажешь, что случилось и где.
Локкер подошел на пару шагов и наклонился — Хольвин потрепал его по морде, улыбнулся:
— Чудесный ты мой лось… помоги псам, если сможешь. Мне надо идти.
Локкер на миг прислонился щекой к Хольвинову виску. Контакт ощущался абсолютно, страха не было и злости не было, только доверие и готовность прийти на помощь. Хольвин взглянул на людей.
— Не беспокойся, посредник, — сказал парень в зеленой куртке. — Мы с лосем за ними присмотрим.
Рамон не выдержал и обнял Локкера за шею:
— Мы — Стая, да?
Локкер, пребывая в теле зверя, не мог ответить словами — он ответил дружеским мысленным посылом и королевским кивком. Стадо мы, Стадо, я с тобой, не волнуйся…
Ликвидатор
Обычно говорится, что радиация не имеет ни вкуса, ни запаха, а потому ее невозможно ощутить, но люди, которые часто имеют дело с радиацией — рентгенологи, к примеру, считают, что в действительности ощутить весьма возможно и даже просто. Поблизости от источника излучения стоит душное липкое тепло, отвратительно прикасающееся к коже… сам воздух меняет свойства, превращается в тяжелое вязкое нечто. Привычный человек оценивает это моментально — как опасность, как угрозу. У человека вообще есть немало странных свойств, которые трудно объяснить даже ученым психологам и физиологам — паранормальщина. Одно из них — формирующийся опыт, позволяющий вычислить обычными органами чувств, то, что не имеет цвета, запаха, вкуса, но опасно и угрожающе.
Как радиация и как присутствие мертвяка.
Тео стоило войти в элегантно полутемный холл с серыми гранитными колоннами, как это самое нечто тепло и липко коснулось лица, а к горлу подступил мгновенный приступ тошноты. Даже, кажется, повеяло тухлым мясом — хотя Тео знал, что это иллюзия, человек не может учуять запах распада души, для этого надо быть псом-трансформом. В СБ, правда, поговаривали, что люди с задатками Хозяев повышенно восприимчивы к таким вещам… Быть может, это действительно так. Неважно. Главное, подумал Тео, пес был прав и лось был прав. Мы тут не зря, совсем не зря.
— Спускайте собак, — приказал Тео. — Здесь все насквозь гнилое.
Феликс отпустил ошейник Сапфира — пес тут же махнул широким прыжком под переливающуюся цветными огоньками арку, за которой звякали и бренчали игровые автоматы. Проводник и двое жандармов кинулись за ним. Тео успел удивиться тому, что в зале игровых автоматов, несмотря на всю суету вокруг, торчат посетители, и успел сообразить, что на электронный покер, приправленный мертвечиной, люди садятся так же плотно, как на героин — и услышал свирепое рычание Сапфира, человеческий вопль, выстрел и крик Феликса:
— Всем отойти от автоматов — и лицом к стене! Проводится операция по зачистке! Все, Сапфир, нюхай дальше…
— Хорошо, — сказал Тео. — Там справятся. Рон, Эд — за мной, наверх! Гарик, ищи.
Жандармы распространились по холлу, с пистолетами наизготовку, заглядывая за углы и колонны так, будто ожидали вооруженного сопротивления. Рядом с капралом Урманом стелилась Весна, пригибаясь к самому полу и внюхиваясь; жандарм походя потрепал ее по голове.
Тео, Рональд и Эдвин, тоже вынув пистолеты, побежали к лестнице. Гарик лихо заскочил на лестничный марш, но вверх почти пополз, вытирая стену боком и едва не касаясь животом ступенек. Его избыточные уши не умели настораживаться, как у кровной ищейки, висели вниз. Он мог поставить стоймя одно только левое ухо, когда прислушаться было очень важно, и теперь левое ухо торчало вверх, а морда выражала мучительное напряжение. На первой операции всем бывает страшно.
— Ничего, ничего, Гарик, — сказал Тео ласково, слегка подталкивая щенка. — Мы тебя прикроем, ищи, ищи…
На втором этаже стояла тишина. Тут располагался ресторан «Элизиум», но, судя по табличке на стеклянных дверях, открывалось это заведение с четырех часов пополудни. Через стекло ликвидаторы увидели роскошную композицию из искусственных растений, между которыми бил крохотный фонтан, и уходящий в некую даль громадный зал, полный круглых столиков и стульев с никелированными спинками.
— Здесь никого нет? — спросил Рональд.
Гарик робко вильнул хвостом, кивнул и так же по-пластунски вскарабкался на следующий марш. Ликвидаторы шли за ним, вынужденно подстраиваясь под его весьма невысокий темп.
