«Вот такие пирожки с капустой, – подумал я. – А Комсомолец, похоже, действительно читал те книги. Не только „Как закалялась сталь”. Странно, что он поступил в Зареченский горный институт, а не поехал искать счастья в столицу. Потому что не было денег? Перемножать в уме здоровенные цифры – это впечатляет, и весьма. У парня были нехилые способности к математике. Как и у меня теперь».
* * *
Все десять заданий я расписал на листах еще до первого звонка с урока – минут за двадцать. Стер с пальца чернильное пятно. Пробежался взглядом по решениям, выявляя возможные ошибки и описки. Таковых не обнаружил. С чувством удовлетворения от хорошо проделанной работы глубоко вздохнул, убрал в сумку тетрадь и ручку. Феликс заметил мои манипуляции. Направил на меня козлиную бородку. Вопросительно приподнял брови, чуть склонил набок голову.
– Все, – сообщил я. – Студент Усик задания выполнил.
Виктор Феликсович взглянул на циферблат наручных часов.
– Уже?
– Feci quod potui faciant meliora potentes, – сказал я на латыни. – Я сделал, что смог, пусть те, кто сможет, сделают лучше.
Феликс убрал в пачку папиросу, протянул руку.
Я отметил, как чуть заметно дрожали его пальцы. Обратил внимание на покусанные ногти.
Вручил преподавателю исписанные красивым почерком листы.
– И много ли вы смогли, студент… – Феликс взглянул на фамилию, что красовалась в правом верхнем углу листа моей самостоятельной работы. – …Усик?
– Достаточно, Виктор Феликсович.
– Посмотрим.
Феликс бросил листы на стол – равнодушно, будто выбросил мусор.
– Могу идти? – спросил я.
Замер по стойке смирно.
– Не смею вас задерживать, студент, – сказал Попеленский.
Снова потянулся за папиросой.
Я сунул под мышку сумку с тетрадями. Развернулся на месте. Краем глаза заметил решительно взметнувшуюся над одним из столов руку.
Пимочкина.
Увидел ее и Феликс.
– Вы тоже справились с заданием? – спросил он.
Не успел дотянуться к карману, где пряталась пачка папирос «Беломорканал», его рука замерла на полпути.
Света помотала головой.
– Нет, – сказала она.
– Желаете выйти… по другой причине, студентка…
– Пимочкина, – сказала комсорг. – Нет, не желаю.
Она вздохнула. И решительно заявила:
– Виктор Феликсович, дело в том, что… мы не проходили такие темы в школе. И на вступительных экзаменах ничего подобного не было. Мы не сможем это решить.
Феликс ехидно усмехнулся.
– Вы говорите только за себя, студентка Пимочкина?
Он поднял со стола полученные от меня листы, потряс ими, демонстрируя нашему комсоргу.
– С вами не все согласятся.
В просвете между его усами и бородой появилась кривая ухмылка.
– Мы ничего похожего не решали! – заявил Аверин, не вставая с места. – Э-э-э… я такие задачи вижу вообще впервые в жизни. Не было такого в школе! Точно вам говорю!
Старосту и комсорга поддержал нестройный хор мужских и женских голосов. Студенты зароптали. Зашуршали листами. Скрестили взгляды на лице преподавателя. Попеленский нахмурился. Заглянул в мою письменную работу. Повел бровью. Резко обернулся; поправил оправу очков – уставился на доску. Замер. В аудитории воцарилась тишина. Первокурсники выжидающе смотрели теперь уже на спину преподавателя. Мне показалось, некоторые студенты перестали дышать.
Я не двигался с места: ждал, чем разрешится ситуация – из любопытства.
Попеленский сунул в рот палец, прикусил ноготь. Выглядел он растерянным, смущенным. Вновь опустил взгляд на исписанные мной страницы, приподнял брови (удивился?).
– Да, действительно, – произнес Феликс.
Бросил взгляд поверх голов студентов.
– Эти задачи я приготовил для второго курса.
Он шагнул к своему столу, заглянул в лист, с которого Аверин переписывал на доску задания.
– Точно, для второго, – сказал Виктор Феликсович.
Постучал пальцем по карману, в котором пряталась пачка папирос.
– Как же так получилось…
Бросил мою самостоятельную работу на стол, потянулся к портфелю. Извлек из него лист, похожий на тот, с которого Слава переписывал на доску задачи. Хмыкнул, показал лист студентам.
– Вот ваши задания, – сказал он. – Староста!
Жестом поманил Славку к себе.
Аверин резво выбрался из-за парты, поспешил к преподавателю.
– Сотри все с доски, – сказал ему Феликс. – Напиши вот это.
Слава рванул к доске выполнять распоряжение Попеленского.
Виктор Феликсович посмотрел на студентов.
– Не думайте, что вам не придется работать, – сказал он. – Задача у вас та же: десять заданий до конца второго урока. А вот времени осталось не так много. Вы сами в этом виноваты: почти полчаса смотрели на доску и не могли догадаться, что произошла ошибка. Так что действуйте. На вашем месте я бы не вертел головой, а начинал решать задачи.
Он поправил очки и все же достал папиросу.
– Виктор Феликсович, так я могу идти?
Феликс посмотрел на меня с удивлением, будто только сейчас впервые заметил.
– Студент…
– Усик.
– Усик, вы считаете себя особенным? – спросил Попеленский. – Думаете, что вам не нужно выполнять работу?
Он указал рукой на доску.
– Так я решил. Те, прошлые.
– Решили все десять задач для второго курса?
– Да.
Феликс ухмыльнулся, взял со стола мою работу.
– Считаете себя очень умным, студент?
Он водил папиросой по странице, шевелил губами.
И вдруг победно хмыкнул. Поднял на меня торжествующий взгляд.
– Спешу разочаровать вас, студент Усик, – сказал он. – Первое задание решено неверно. Вижу, что и при решении второго вы пошли неправильным путем. Остальное и проверять не буду. Пока вы не доросли до уровня второкурсников, студент. Посмотрим, сумеете ли совладать с задачками из школьного курса.
Он кивнул в сторону Аверина.
Я шагнул к преподавателю.
– Вы позволите?
Выдернул из его руки тетрадные листы.
Поморщил нос: смесь запахов пота, табачного дыма и ужасного одеколона – убийственная штука (вот чем следует травить насекомых).
Пробежался взглядом по верхним строкам.
Поднял глаза на Феликса.
– Простенькое задание, Виктор Феликсович, – сказал я. – Никакой ошибки нет. Последовательность моих размышлений и выводов прослеживается четко. Никаких опечаток. Здесь сложно было ошибиться. Ведь все элементарно, детский сад. Я все решил верно.
Пожал плечами.
– И… вторая задача тоже в полном порядке.
– Вы так уверены в этом… студент Усик?
Жиденькая бородка указала на мой кадык.
– Разумеется.
Феликс посмотрел мне в глаза.
Я не заметил в его взгляде и тени эмоций, словно взглянул на каменного истукана.
– Я рад, что наш детский сад почтил вниманием такой гениальный студент, – сказал Попеленский, – который разбирается в математике лучше преподавателя. Если уверены, что выполнили работу без ошибок, кто я такой, чтобы с вами спорить. Не так ли?
Он приподнял губу, сверкнул зубами.
– Не смею вас задерживать, студент Усик, – сказал Феликс. – Вы свободны.
– Спасибо, – сказал я.
Положил листы со своей самостоятельной работой на преподавательский стол и зашагал к двери.
Глава 9
До окончания второго урока я прогуливался по институту. Рассматривал знакомые еще со времен прошлой (будущей?) учебы коридоры. Заглядывал в укромные уголки, где любил засиживаться с сокурсниками (прятались там, чтобы не привлекать к себе внимание во время занятий). Прогулялся из главного корпуса в соседний, в нем находились лаборатории и мастерские. Подивился настенным мозаикам (в девяностых на их месте были голые стены), с которых на студентов взирал вождь мирового пролетариата. Прошелся мимо столовой (привлекли запахи), но тратить там свои скромные финансы не решился.
К концу первой пары я уже сидел на подоконнике около аудитории, где мне впервые в жизни предстояло выслушать лекцию по истории КПСС. В девяностых я этот предмет не застал. Багажа знаний по нему у меня не было никакого, хотя я когда-то наслушался об этом предмете не самых приятных отзывов от «убежденных демократов». Поэтому уже представлял, как долгими вечерами стану зубрить совершенно бесполезные для будущего горняка сведения, ведь задачу выбиться в отличники никто не отменял. «Ну и ладно, – подумал я. – Прелести студенческого быта я вкусил в прошлой жизни. В этой попробую просто учиться».
