в условиях горбачевской гласности и перестройки – приобретали ключевое значение.
Последствия «ядерных взрывов в мирных целях»
Поскольку советские планировщики, геологи и инженеры стремились максимизировать продуктивность нефтяных месторождений в условиях социалистического дефицита, они снова и снова обращались к технологическим инновациям, в том числе к новым методам бурения. В Пермском крае были проведены первые советские эксперименты с диагональным и горизонтальным бурением [Абатурова 2003: 39], а турбобур стал привычным инструментом именно в Волго-Уральском бассейне [Campbell 1968:108–120]. Другие методики были направлены на трансформацию самих нефтяных залежей, и главной из этих методик было заводнение: практика закачивания значительного количества воды в истощенные скважины с целью повышения давления и добычи большего количества нефти.
В 1960-х годах к этим методам добавили подземные ядерные взрывы, которые, как считалось, могли придать нефтяным пластам иную форму, что позволило бы увеличить добычу. Первые два подземных ядерных взрыва в Пермском крае были проведены в 1969 году в двадцати километрах от Осы, каждый на глубине чуть более 1200 метров и мощностью в 7,6 килотонны. Хотя в бурении специальных скважин для установки ядерных зарядов участвовали бригады из Пермского края, взрывы осуществляли советские военные после одобрения на уровне Политбюро. Они были частью широкой программы Советского Союза «Ядерные взрывы для народного хозяйства», предусматривавшей использование ядерных зарядов для всего – от увеличения добычи нефти и газа до изменения русел рек и формы горных хребтов[79]. (Соединенные Штаты осуществляли аналогичные проекты, включая использование подземных ядерных взрывов для стимулирования добычи природного газа на американском Западе, в рамках операции «Плаушер»[80]. Но масштаб их был значительно меньшим, чем у советской программы.)
Взрывы вблизи Осы не привели к значительному увеличению добычи нефти на окрестных скважинах, хотя дома поблизости тряхнуло так сильно, что пришлось восстанавливать большинство кирпичных печей [Биккель, Федотова, Юзифович 2009: 72]. К 1976 году стало ясно, что в местные грунтовые воды проникает значительное количество радиационного излучения – так же как и в добытую нефть, и в средства транспортировки сырой нефти к перерабатывающим предприятиям [Курбатова, Сафрошенко 2006:401]. Хотя некоторые скважины, в которых уровень радиации признали недопустимо высоким, были закрыты, нефтяное месторождение Оса в целом продолжали эксплуатировать. Эти результаты, однако, не пресекли попыток Советского Союза использовать подземные ядерные взрывы для увеличения добычи нефти. Еще пять устройств было взорвано в недрах Пермского края в 1980-х годах, все – далеко на севере, на Гежском нефтяном месторождении, в восемнадцати километрах от города Красновишерска [Соколова 2003:4]. Результат был таким же, как и в Осе: никакого заметного увеличения добычи нефти не произошло, но повсюду в окружающей среде возрос уровень радиации.
Два последних подземных взрыва под Красновишерском произошли в 1987 году – в период горбачевской гласности и перестройки, а также роста экологического сознания, – и местный геолог, специалист по бурению, во главе группы обеспокоенных жителей Красновишерска потребовал предоставить дополнительную информацию о потенциальной опасности подземных взрывов для здоровья и экологии. Хотя они не получили никакой существенной информации, их требования, по-видимому, способствовали тому, что всего за день до седьмого из запланированных подземных взрывов возле Красновишерска (на самом деле боеголовка уже была в земле) Горбачев ввел мораторий на подземные ядерные испытания и другие взрывы [Курбатова, Сафрошенко 2006: 402].
Тучи над головой
В самой Перми разворачивалось такое же движение активистов, как и в Красновишерске, только более масштабное, и тоже обращенное к проблемам нефтяной промышленности. 15 мая 1987 года газета «Вечерняя Пермь», в то время не являвшаяся официальным печатным органом коммунистической партии, опубликовала статью, которую продолжали обсуждать и цитировать даже почти четверть века спустя, когда я приступил к своему исследованию. Статья называлась «Тучи над головой», и в ней подробно описывались те опасности для окружающей среды и здоровья человека, которые создавались выбросами предприятий ПНОС в Индустриальном районе Перми[81]. Вскоре фотокопии статьи были расклеены на стенах и во всех общественных местах города, что положило начало формированию первого городского экологического движения. Редакцию «Вечерней Перми» завалили письмами, и до конца года газета напечатала еще серию откликов и дополнительных интервью. Прежде такой способ открытого обмена мнениями в газете не был знаком региону; спустя десятилетия о нем часто вспоминали как о том моменте в общественной истории Перми, когда стала ощущаться реальность перестройки. Этот момент назван ключевым в мемуарах почти всех известных политиков той эпохи [Сапиро 2003; Сапиро 2009: 70; Игумнов 2008: 286].
В длинной серии статей в «Вечерней Перми» были подробно описаны конкретные случаи несоблюдения существующих стандартов и экологических норм, а также случаи небрежности со стороны надзорных органов, которые обязаны были следить за этими проблемами. Например, в одной статье речь шла о сбросе салициловой кислоты – обычного продукта переработки нефти, который даже в относительно небольших количествах может вызвать ожоги и сыпь, – в реку Каму, несмотря на регламенты и положения, предусматривающие, чтобы никакие вещества, сбрасываемые в реку после обработки, не снижали качество питьевой воды[82]. Даже члены коммунистической партии, работавшие в ПНОС, не стеснялись писать письма редактору, призывая во имя здоровья и благополучия жителей Перми к всесторонней оценке и смягчению экологических последствий и вреда от деятельности предприятия. Газета сделала вывод на основании этих откликов, поощряя дальнейшее участие в движении: «Но времена меняются. Теперь нет зон, закрытых для критики, а значит, стало возможным деловое, конкретное вмешательство и исправление положения»[83]. Вскоре эта проблема достигла высочайшего уровня в Пермском крае – Областного комитета коммунистической партии, который к лету 1987 года приказал изучить экологические мероприятия и условия на всех заводах и других промышленных предприятиях на всей территории региона[84].
В начале июня Пермский городской комитет КПСС созвал собрание, чтобы ознакомиться с мнениями специалистов и отреагировать на общественный резонанс. На встрече генеральный директор ПНОС В. П. Сухарев назвал обвинения, перечисленные в «Тучах над головой», «справедливыми и своевременными» и отметил, что, согласно последним пятилетним планам, рост производственных потребностей нефтеперерабатывающего завода опережает рост его возможностей по защите местной окружающей среды. Он сообщил о намеченном капитальном ремонте, о новых процедурах для обеспечения соблюдения существующих правил и активизации усилий по созданию санитарной зоны вокруг ПНОС путем расселения жителей города, чьи дома подвергались необратимым загрязнениям. Он отметил, что такие переселения в какой-то мере проводились уже с 1960-х годов, но теперь зона расселения будет расширена до улицы Первомайской включительно и сто семей из этой зоны будут переселены в 1987 году, а остальные – к 1990 году[85].
В официальном ответе партии, опубликованном в газете позднее
