то втягивала щеки внутрь, поджимая губы. Побег от отца вдруг показался ей стыдным, легкомысленным и заслуживающим осуждения.
— Он с тобой жестоко обращался? — уточнила Адлия.
— Нет, что ты, — завертела головой Татьяна, все еще боясь посмотреть на женщину. — Не хотела, чтобы он все за меня решал. Он всю жизнь за меня все решал, а я думала, что так надо. Пока...
Она осеклась, прикусив губу.
— Сбавь огонь на тройку, — сказала женщина, указывая на круглый переключатель режима конфорки. — На, кинь чеснок и накрой крышкой. Только полотенце не забудь.
Адлия протянула очищенную головку чеснока. Татьяна очнулась, приняла его и быстро исполнила указание. Девушка уже видела, как соседка окутывала крышку казана кухонным полотенцем перед тем, как накрыть ей плов, и повторила сейчас то же самое, хоть и неуклюже. Та одобрительно кивнула. Татьяна принялась записывать действия по порядку.
— Я тоже в молодости от этого сбежала, — сказала Адлия, помолчав. — В моей стране, вообще, женщины так живут. Не могут ничего решать. Ничему не учатся, замуж выходят, за кого скажут родители, рожают детей, сколько хочет муж, и все делают для него. И так до сих пор. Кто-то так живет и не тужит. Многие и не хотят ничего решать сами. Им всегда легче обвинить кого-нибудь в своем несчастье, чем иметь ответственность за свое счастье. А я все пыталась найти свое сама.
— Нашла?
— Ага, дважды, — посмеялась женщина. — От которых тоже сбежала.
Татьяна слабо улыбнулась.
— Вокруг меня все кричали «Женское счастье! Женское счастье!» — поднимая руки вверх, Адлия пародировала базарных баб. — А я, честно, до сих пор не понимаю, что это и почему оно женское? Вступить в брак, родить ребенка — только ли женское счастье? Как будто мужики здесь ни при чем. Вот твой отец, разве не счастлив, что родил тебя и воспитал? Это ведь и мужское счастье тоже, нет?
Девушка задумалась, приложив ручку к губам. Адлия смотрела на тяжелый чугунный казан, едва помещающийся на конфорке. Молчание продлилось недолго, потом она продолжила:
— Или разве женщина не счастлива, когда вверх идет по карьере? Разве только мужики таким вещам радуются?
На лице Адлии проявилась искренняя эмоция удивления, направленная в пустоту, а не на Татьяну.
— Мне кажется, люди слишком простые, привыкли делить мир на черное и белое, не зная, что в природе нет таких цветов, — говорила она задумчиво, подперев ладонью голову и упершись локтем в столешницу. — И черный, и белый состоят из всех цветов радуги. Это ведь физика. Я помню, мне первый муж объяснял.
Встретив любопытствующий взгляд Татьяны, она для убедительности закивала.
— Я многого о мире не знаю. Я школу едва закончила, — женщина выдавила невеселый смешок. — Но знаю, что никто о мире и о других много не знает. Мир слишком большой, чтобы его до конца узнать. А людей, тем более, слишком много, чтоб узнать каждого. Никакой жизни не хватит. Поэтому, я думаю, что для одного женское счастье, то для другого мужское. И вообще, для одного это может быть счастье, а для другого несчастье.
Она развернула левую руку влево, а правую — вправо, как бы показывая двойственность ситуации и докончила:
— А чтобы понять, что для тебя счастье, надо жизнь прожить. Но, я думаю, суть в том, чтобы самому прожить, как сам решишь. Только потом узнаешь, нашел ты счастье или нет, никого не виня.
И они обе надолго погрузились в молчание. Адлия глядела на казан, не отрывая глаз, будто боялась, что плов сбежит от них, а Татьяна в окно, за которым летний оранжевый закат погружался в ночь за горизонт.
Когда ужин был готов, они возобновили разговор, но уже в другом русле. Адлия начала говорить про новый турецкий сериал, а Татьяна слушала и внимала, поражаясь перипетиям любовно-драматического сюжета, который там закрутили всего за пять первых серий. После она начала смотреть этот сериал вместе с соседкой, потому что ей хотелось отвлечься от перипетий собственной жизни, да и момент, на котором та остановилась, заинтриговал ее не меньше, чем саму Адлию.
Татьяне в целом было комфортно. Но пришлось постигать с нуля некоторые неприятные моменты. Совместное проживание требовало соблюдения взаимных прав и обязанностей, которые ей раньше не было необходимости чтить. Адлия сразу все разъяснила, причем без права выбора: нужно мыть за собой посуду каждый раз после еды, нужно мыть полы, нужно протирать пыль и убираться по графику дежурств в местах общего пользования коммунальной квартиры.
Татьяне повезло, и именно на этой неделе наступила очередь Адлии.
— Так-то здесь все аккуратные живут, — сказала женщина, когда они шли по темному скрипучему коридору.
Начать Адлия предложила с кухни. Девушка оглядела небольшое помещение глазами и согласилась с ней. Здесь все было разложено по местам. Никто не оставил даже грязной посуды. Толстых слоев пыли, как в квартире у Вадима, она не заметила. Только на полу остались нечеткие следы из-под тапочек у мойки, а, в остальном, все казалось чистым.
— Вообще, уборку мы делаем раз в неделю, — продолжала обучать Адлия. — Естественно, если что-то случается, что-то проливается или разбивается, надо убирать сразу, а не ждать очередной уборки. Раз в полгода делаем генеральную. Пыль во всех сусеках протираем, все шкафы и мебель моем, окна. Я тебе это потом покажу, когда черед придет.
Адлия подробно показала, как правильно выжимать тряпку, как двигать шваброй по полу, в какие закоулки заглядывать. На кухне, пока все это делала она, Татьяна не испытывала особого отвращения. Но, когда они вышли в коридор, и ей пришлось делать все самой, девушка заметила множество неприятной грязи повсюду, отчего желание убираться совсем угасло. Она ведь и у себя дома никогда этим не занималась, поэтому даже не представляла, как может быть грязно.
Татьяна водила шваброй лениво, неохотно и неаккуратно, забывая протирать отдельные участки, особенно труднодоступные. Однако терпеливая и строгая Адлия не уставала повторять, что и как нужно мыть правильно, заставляя ее лезть под тумбу или под раковину, стирать засохшие пятна вручную, проводить шваброй по одному и тому же месту несколько раз, чтобы ни одной пылинки после не оставалось. Девушка поджимала губы и молча исполняла все ее указания, а в душе ворчала.
Впервые придя убираться в туалет, Татьяна не знала, с чего начать. Боялась даже заглянуть под крышку унитаза, как будто из сливного отверстия на нее
