class="p1">- Идите со мной, истребители ками. Нас ждет кровавая работа.
Без единого слова восемь ямабуши поднялись, как один, и выстроились позади Хидецугу. Огр не возражал. Ему было бы приятно услышать славные боевые крики, но то, чего его ученикам недоставало в громкости, они с избытком компенсировали решительностью.
Хидецугу улыбнулся. Да, действительно, он славно их надрессировал.
* * * * *
Годо стоял с тремя лейтенантами, осматривая северную границу с Товабарой. Предгорье под ними было разбито грядой естественных скал и грудами колотых валунов. За этими камнями простиралась сухая, плоская земля, за которой поднимался холм, покрытый густой травой. Это было сухое, пустынное место, хотя когда-то, здесь пролегал один из наиболее проходимых маршрутов между горами и владениями Конды.
Три охранника из кавалерии Конды стояли на вершине холма напротив разбойников. Они находились там не для сражения, но для вызова более крупного отряда солдат, если санзоку начнут собираться, или попытаются пересечь границу. Генералы Конды стали более осторожными. Они не горели желанием начинать бой, но были готовы завершить его.
- Отходим, - сказал Годо. Большая часть его воинов немедленно повернулась и направилась в горы, но один лейтенант остался за его спиной.
- Иди, - сказал Годо. – Они не смогут достать меня здесь, даже с самыми мощными луками.
Офицер разбойников кивнул. – Но их лучники ездят верхом, великий вождь. Если они покроют расстояние на лошади…
- У них не будет такого шанса. – Годо улыбнулся и взмахнул головой. – Иди. Я скоро нагоню.
Он подождал, пока лейтенант не скрылся из вида, затем снова повернулся к охранникам. Полные безразличия, они наблюдали за тем, как он раскрыл мешок и вынул из него черную печать.
- От наших предков, Конда. – Он поднял диск над головой, и отвел руку назад. – Да обрушится твоя башня тебе же на голову.
Годо швырнул печать, словно метательный диск над скалистыми просторами. Охранники смотрели на его изящный полет вниз, пока он не исчез среди камней. Со своего уступа, ближе к месту падения диска, Годо услышал треск печати. Он оценил расстояние примерно в сотню ярдов.
Резкий, пронизывающий ветер поднялся из предгорья, и Годо подавил дрожь. На другой стороне, он увидел, как охранники Конды на мгновение утратили контроль над лошадьми. Когда они успокоили их, все трое затянули потуже плащи и ссутулили плечи.
Один из охранников указал на что-то, возбужденно толкая напарника. Второй страж взглянул туда и кивнул, быстро заражаясь взволнованностью первого.
Годо взглянул вниз, на камни. Там, на холодной жесткой земле, стояла женская фигура. Даже с этого расстояния, Годо мог разглядеть, что она была высокой и прекрасной в своей белоснежной мантии. Ее голова была наклонена вперед, так, что ее волосы ниспадали на лицо. Женщина поворачивала свое скрытое лицо из стороны в сторону, затем встала ровно, запрокинув голову назад. Она взглянула вверх, прямо в глаза Годо. Холодный ужас прополз по его спине, но Годо выдержал взгляд женщины и кивнул. Она не кивнула в ответ.
Полу-завороженный Годо усилием воли заставил себя повернуться. Он знал, что ему нельзя было смотреть в эти страшные глаза теперь, когда она его увидела, но он отчаянно желал этого. Он хотел позволить ей взглянуть ему в лицо, и принять жуткий холод, пронизывавший его изнутри.
Вопреки желанию, Годо закрыл глаза рукой и поехал вниз, заслоняясь обнаженными скалами от глаз снежной женщины. По пути он в последний раз мельком взглянул на охранников на дальнем холме. Вместо того чтобы закрыть глаза, они размахивали руками, пытаясь обратить на себя внимание женщины.
Не волнуйтесь, думал Годо на скаку. Скоро она к вам придет.
Он представил, как командующий охранников отреагирует, когда они ему все расскажут. Насколько быстро новость пройдет по цепочке команд от границы Товабары, до Эйгандзё и башни Даймё.
Он задумался о том, как они сообщат Конде, что его дочь, сама Принцесса Мичико была замечена на линии фронта, на расстоянии броска армии Годо.
Глава 10
Тоши был силой принужден встать на колени перед Босс Урамон. На этот раз он был в кандалах, с четырьмя цветками Кику, трепещущими на его теле. Очимуша не поднимал глаз, не обращая внимания на то, что прыгавший за его спиной Мозго-Грыз, тыкал в него палкой.
- Итак, - сказала Урамон. – Ты вернулся. – Она снова стояла в центре своей насыпи из черного песка и камней. – Я более не желаю нанимать тебя, Тоши. Этот корабль уплыл.
Тоши медленно поднял на нее взгляд и тяжело вздохнул.
- Проклятье, - сказал он. – Я уже начал уставать думать только о себе. Ты уверена, что я ничего не могу для тебя сделать?
Урамон покачала головой. Ее бледное лицо казалось вылепленным из воска. – Ты умрешь, очимуша. Ты талантлив, но не стоишь таких усилий. Едва ли ты стоишь тех шестерых резачей, что я потеряла лишь для того, чтобы вернуть тебя сюда.
Тоши улыбнулся. – И горстки незуми. Если мы ровняем наши счеты, давай будем точными.
- Кику, - сказала Урамон. – Подвесь-ка нашего гостя на главные ворота особняка. Погоди, когда я сяду на балконе второго этажа с видом во внутренний двор, и активируй свои бутоны. Хочу посмотреть на его мучения, когда жизнь будет медленно покидать его.
- Прости, Босс. Я не могу этого сделать.
Волна раздражения прошла по равнодушному лицу Урамон. – Должно быть, я ослышалась, дорогая. Что?
Тоши быстро осмотрел помещение, запоминая расположение охранников Урамон. На этот раз она не рисковала, несмотря на то, что Тоши был закован в цепи и украшен камелиями. В комнате находилось десять резачей, еще четверо за входными дверями, и полдюжины незуми расставлено в коридорах.
- Там, в горах все … усложнилось. – Кику вышла из-за спины Тоши, так, чтобы между ней и Урамон никого не было. – Для того чтобы схватить Тоши и привести его сюда, мне пришлось пойти на уступки.
- Уступки? Какие уступки? Я не давала разрешения на…
- Вот такие. – Произнеся это, Кику достала метательный топор и швырнула его в грудь ближайшего охранника. Тот захрипел и рухнул на колени с выражением растерянности на лице.
Мозго-Грыз завопил, ударив своей палкой по спине Тоши. Слабое звено, за которое они закрепили его оковы, раскололось, и кандалы и звенья цепи из черного металла зазвенели, словно монеты, осыпавшись на лакированный пол Урамон. Мозго сунул Тоши его джитту,
