- А вон та - сгоревшая? Она чья была?
- Белзидара.
- Это ты вместе с другими чародеями сжег её после того, как он переметнулся к Тораку?
- Нет. Он сам её сжег. Думаю, он хотел таким образом показать нам всем, что больше не принадлежит к нашему братству. Белзидар всегда любил театральные жесты.
- Где твоя башня?
- Дальше в Долине.
- Ты мне её покажешь?
- Если хочешь.
- А у тети Пол есть своя башня?
- Нет. Девочкой она жила со мной, а после мы отсюда уехали. Мы так и не собрались выстроить ей отдельную башню.
Они ехали допоздна и остановились под могучим деревом, одиноко стоящим посреди широкого луга. Крона дерева отбрасывала тень площадью в несколько акров. Се'Недра спрыгнула с лошади и побежала к дереву. её медно-рыжие волосы развевались за спиной.
- Красивое какое! - воскликнула она, в священном восторге прикладывая ладони к грубой коре. Господин Волк покачал головой.
- Дриады. Они шалеют при виде деревьев.
- Я его не узнаю, - сказал Дерник, слегка нахмурясь. - Это не дуб.
- Может быть, какая-нибудь южная разновидность, - сказал Бэйрек. - Я и сам такого никогда не видел.
- Оно очень старое, - сказала Се'Недра, нежно прижимаясь щекой к древесному стволу, - и говорит странно. Но я ему нравлюсь
- Так что это за дерево? - спросил Дерник. Он все еще хмурился. В своей потребности все систематизировать и разложить по полочкам он явно не мог пройти мимо него спокойно.
- Оно одно такое в мире, - сказал ему господин Волк. - Не помню, чтобы мы как-нибудь специально именовали его. Для нас это всегда было просто дерево.
- Я не вижу под ним ни ягод, ни плодов, ни каких-либо семян, - заметил Дерник, разглядывая землю под раскидистыми ветвями.
- Они ему ни к чему, - отвечал Волк. - Я уже говорил - оно единственное в своем роде. Оно всегда было здесь - и всегда будет. Оно не испытывает потребности в воспроизводстве.
Дерника это обескуражило: он никогда прежде не слышал о дереве, которое бы не давало семян.
- Это весьма необычное дерево, Дерник, - сказала тетя Пол. - Оно дало росток в тот день, когда был сотворен мир, и, вероятно, будет стоять здесь, доколе мир существует. Назначение его - не в размножении.
- В чем же его назначение?
- Мы не знаем, - отвечал Волк. - Мы знаем только, что оно - древнейшее из живущего в мире. Быть может, его назначение - олицетворять длительность и неразрывность жизни.
Се'Недра скинула сандалии и взобралась на толстые ветви, лепеча от нежности и восторга.
- Нет ли, случаем, сведений о родстве дриад с белками? - осведомился Силк.
Господин Волк улыбнулся.
- Если вы можете обойтись без нас, мы с Гарионом съездили бы по делу.
Тетя Пол посмотрела на него вопросительно.
- Пришло время для небольшого наставления, Пол, - пояснил он.
- Мы обойдемся без вас, отец, - сказала она. - К ужину вернетесь?
- Постарайся, чтобы он не остыл. Едем, Гарион?
Дед и внук в молчании ехали по зеленым лугам. Залитая вечерним золотым светом Долина казалась особенно теплой и прекрасной. Гариона смущала внезапная перемена в настроении господина Волка Всегда прежде старик действовал под влиянием момента, экспромтом. Частенько он принимал важнейшие решения на ходу, полагаясь на случай, на везение, на то, что сметка, а если потребуется, и чародейство помогут ему выкрутиться. Здесь, в Долине, он казался иным: безмятежным, недоступным для происходящего во внешнем мире мельтешения событий.
Милях в трех от дерева стояла башня. Она была приземистая, круглая, построенная из грубо отесанных камней. Сводчатые окна под самой крышей смотрели на четыре стороны света, но двери нигде не было видно.
- Ты сказал, что хотел бы побывать в моей башне, - сказал Волк, спешиваясь, - Это она.
- Она не разрушена, как другие.
- Я стараюсь её сохранять. Зайдем? Гарион спрыгнул с лошади.
- А где дверь? - спросил он.
- Здесь. - Волк указал на большой камень в круглой стене.
Гарион посмотрел с сомнением. Господин Волк встал перед камнем.
- Это я, - сказал он. - Откройся.
Импульс, который Гарион почувствовал при этих словах, был какой то вполне обыденный, домашний, говоривший, что сопровождающееся им действие настолько вошло в привычку, что давно не удивляет. Камень послушно повернулся, за ним оказался узкий, неправильной формы дверной проем. Жестом показав Гариону идти следом, Волк протиснулся в дверь и оказался в темном помещении за ней.
Гарион пролез вслед за ним и увидел, что башня внутри вовсе не полая, как представлялось ему снаружи, а почти сплошная, только в середине находится винтовая лестница.
- Пошли, - сказал Волк, ступая по стертым каменным ступеням. - Осторожней здесь, - сказал он уже на полпути вверх, показывая на ступеньку. - Камень качается.
- Почему ты его не укрепил? - поинтересовался Гарион, переступая через ненадежную ступеньку.
- Никак руки не дойдут. Он уже давно качается. Я так привык, что всякий раз, оказываясь здесь, забываю его закрепить.
Комната наверху башни была круглая, и в ней царил страшный беспорядок. На всем лежал толстый слой пыли. В разных концах комнаты стояли несколько столов. На них вперемешку лежали свитки и листки пергамента, странного вида инструменты и модели, камни и куски стекла. Здесь оказалось даже два птичьих гнезда; на одном лежала палка, так хитро изогнутая и скрученная, что Гариону никак не удавалось проследить её изгибы. Он повертел её в руках, пытаясь разобраться.
- Что это, дедушка? - спросил он.
- Это игрушка Полгары, - рассеянно отвечал старик, оглядывая темную комнату.
- А для чего она?
- Чтобы Полгара не плакала. У этой штуковины всего один конец. Полгаре потребовалось пять лет, чтобы понять это.
Гарион с трудом оторвал глаза от привлекательной деревяшки.
- Какая жестокость по отношению к ребенку.
- А что мне оставалось делать? - отвечал Волк. - В младенчестве она кричала на редкость пронзительным голосом. Белдаран, та была очень тихой, всем довольной девочкой, а вот твоей тетке вечно что то не нравилось.
- Белдаран?
- Сестра-близнец твоей тетки. - Голос у старика сорвался, и он некоторое время печально смотрел в окно.
Наконец он вздохнул и обернулся. - Надо бы мне здесь немного прибраться, сказал он, глядя на пыль и беспорядок.
- Давай я помогу, - предложил Гарион.
- Только осторожней, не сломай ничего, - предупредил старик. - Некоторые из этих вещей я делал столетиями. - Он заходил по комнате, останавливаясь возле столов. Какие-то предметы он брал в руки и ставил обратно, иногда предварительно сдув с них пыль. Порядка от этого не прибавлялось.
Наконец он остановился перед большим, грубой работы креслом. Верх спинки был исцарапан так, словно за него часто хватались сильными когтями. Старик, опять вздохнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
