И наконец, шла сама наисвятейшая госпожа Оспер, длинный шлейф её мантии поддерживали парящие конструкции в форме чана.
Чёрные Храмовники стали петь тише, создав контрапункт с хором кибер-трэллов и уступая ведущую роль голосам слуг астропата. Как один они повернулись ей навстречу и коснулись лбами пола.
Священники опустились на колени и склонили головы, кроме Теодориха, который поднял крозиус и воскликнул: — Приветствуйте, приветствуйте, приветствуйте благословенную госпожу Анянку Деи Оспер. Сам Император прикоснулся к ней! Проявите почтение, явите благоговение! Она видела свет Лорда Человечества!
Затем он также опустился на колени. Так они и стояли и тихо пели, пока Оспер не прошла последние двести метров. Процессия расступилась и остановилась. Песни стихли до полушёпота. Телохранители повернулись к нефу, ударили клинками о щиты и опустились на колени, позволяя своей госпоже выйти вперёд и приветствовать верховного маршала.
Гимны стихли до гула.
— Благословенная леди, чем мы обязаны такой чести? — спросил Хелбрехт. — Столь редко вы приносите нам свет Императора. Мы благодарны за ваше благостное присутствие.
Оспер стукнула посохом по каменному полу. От улучшенного слуха Хелбрехта не ускользнули бормотания и перешёптывания её свиты, почти все они свелись к воодушевляющим речам и лести. Он чувствовал волны раздражения, которые их суета вызывала у мощного псайкера.
— Приветствую, верховный маршал. Мне жаль, что пришлось вторгнуться в святейшее место вашего ордена. Прошу прощения.
Магистр рассматривал слепое лицо астропата. Она была красивой женщиной средних лет, с привлекательным волевым лицом. Анянка откинула капюшон, и стало видно вьющиеся каштановые волосы с серо-стальными прядями. Сегодня вечером она пришла по делу огромной важности и была одета в свободную мантию Адептус Астра Телепатика. Её глазницы покрывала тугая бесшовная кожа. Когда она повернула голову, они превратились в мелкие ямки с тенями.
— У меня важное сообщение. Его очень громко много раз и настойчиво прокричали в небеса из самых разных мест. Вот почему я пришла сюда, прервав ваши молитвы. Простите меня, — повторила она.
Астропат замолчала, её незрячее лицо поворачивалось то к одному, то к другому брату, зелёный капюшон шелестел о щёки.
— Орки вернулись на Армагеддон. Призыв о помощи разослали по всему Империуму, так далеко и так громко, что даже здесь я услышала его.
Хелбрехт посмотрел вверх. Бесстрастное лицо не могло выразить охвативший его бурный восторг. — Император! О Император! Благодарю Тебя за столь желаемый знак! За шанс, шанс смыть неудачу кровью наших врагов!
Он стоял и высоко держал священный меч Сигизмунда. — Перед всеми собравшимися братьями и святейшей госпожой Анянкой Деи Оспер я приношу торжественную клятву! — Он повернулся к своим воинам. Стена молитвы вышла из его изменённого горла, такая низкая, что у Оспер задрожали зубы. — О Император! Я клянусь пред Твоим взором, что не буду знать покоя пока Газкулл, Великий Зверь Армагеддона не будет лежать мёртвый у моих ног. Я — Хелбрехт из Чёрных Храмовников самый верный из всех сыновей Твоих сыновей убью его. — Он резко опустился на колени, изменил захват меча и поставил его острием на палубу. Клинок легко вонзился в камень. — Этот обет я приношу перед Твоим сосудом — госпожой Анянкой Деи Оспер. Услышь его, о Повелитель, и не усомнись в искренности моих слов. Слава Императору!
— Слава Императору! — закричали братья.
Сервы бросились вперёд, среди них был сервитор-писец. Установленный в груди машинного раба механизм зашумел, выбивая из кибернетических внутренностей бумагу с клятвой. Один из сервов оторвал тёплый пергамент и поднёс к губам верховного маршала для поцелуя, пока остальные занимались печатью. Горячий воск зашипел на металле, когда слуга прикрепил бумагу к нагруднику Хелбрехта.
— Клятва. Принесена. — Он встал. Анянка не видела засохшие слёзы на его щеках. Магистр смирил религиозный пыл и снова стал человеком из камня.
— Крестовый поход Звёзд Вурдалаков завершён. Данной мне властью я официально объявляю Армагеддонский крестовый поход. Пусть наша победа станет доказательством превосходства человечества. Госпожа Оспер, не могли бы вы и ваши адепты отправить срочное сообщение маршалу Амальриху и маршалу Рикарду. Сообщите им, что я объявляю их крестовые походы законченными и что они должны со всей поспешностью прибыть в замок ордена на Фергаксе в Ультима Сегментум. Пусть останутся там и ждут моих приказов.
— Это мой долг и моя честь, повелитель, — ответила астропат.
Былые тревоги забылись. Кровь пылала рвением. — На позиции, братья. Со всей поспешностью мы направляемся в систему Армагеддон!
Что-то похожее на удовольствие пробежало по “Вечному Крестоносцу”, когда пробудились варп-двигатели, разрывая завесу реальности и являя скрывавшиеся за ней ужасы.
Флотилия построилась в форме наконечника копья. В сопровождении семи эскортных кораблей флагман Чёрных Храмовников прыгнул в неровную прореху пространства-времени. Меньшие двигатели фрегатов с трудом поспевали за ним. Тяжёлый крейсер “Величие” и небольшая боевая баржа “Всенощное Бдение” последовали за ними. На кратчайший миг разрыв в космосе открыл вид на царство безумия, где двигатели флота крестоносцев сияли подобно свечам в урагане.
По пустоте пророкотал гул и исчез, звук возник там, где не должно было быть никаких звуков. Чёрные Храмовники ушли, корабли несли их вперёд в бесконечном крестовом походе.
Спустя несколько часов тлеющие угольки Могильного Ядра погасли. С удивительной скоростью родной холодный синий цвет планеты начал возвращаться.
Третья глава
Гримальд
Корабль сильно дрожал, покачиваясь на волнах в пучинах варпа.
Семь рыцарей Внутреннего круга не обращали внимания на скрип и качку “Вечного Крестоносца”. В зале Сигизмунда собрались чемпион Баярд, магистр святости Теодорих, магистр кузни Юрисиан, кастелян Кеонульф, Презес-брат меча Гальвейн и брат-дредноут “Кантус Максим Глориа”. Также присутствовали аббат Жискард, глава трэллов-монахов Монастериум Цертитуда, расположенного глубоко в недрах флагмана; сержант-майорис Валдрик, старший офицер воинов-сервов ордена и исповедник Корнелий Халькон, недавно прибывший с мира-монастыря Рит. У последних трёх не было права голоса в решениях совета, но Хелбрехт прислушивался к ним, особенно к исповеднику.
Верховный маршал занял свой трон. Перед ним сияло пятно ослепительного света.
В тенях вдоль стен стояли облачённые в мантии Братья меча, им позволялось наблюдать, но запрещалось участвовать в слушаниях. Воздух был густым и горячим, насыщенным ароматом ладана и выхлопными газами дредноута. Гул силовой установки “Кантуса” придавал происходящему промышленную атмосферу. Халькон не слишком хорошо разбирался в традициях Адептус Астартес и опешил, когда лязгающий дредноут вошёл в зал и занял своё место на краю Внутреннего круга. Его присутствие объяснялось тем, что “Кантус” был древним и старейшим дредноутом Чёрных Храмовников. В предстоящих дебатах его мудрость окажется бесценна.
В настоящее время место выступающего в круге света занимал Валдрик.
— Лорд Гримальд — хороший выбор, повелитель, — начал он. Сержант-майорис был суровым, мрачным человеком, быстро постаревшим по меркам неизменённых людей, лысым, резким и замкнутым. В мерцавшем доспехе и с мечом на боку некоторым он казался уменьшенной копией Хелбрехта.
— Он уделял мало времени челяди, повелитель, — возразил аббат.
— И к тому же справедливый! — рявкнул Валдрик, брызгая слюной. Его седые усы задрожали. Эти двое мало общались друг с другом, несмотря на равную любовь к своим господам. — Духовное состояние слуг ордена — твоя забота, а не лорда-реклюзиарха. Воин-жрец обязан быть мрачным и суровым. Сержанты боятся его и так и должно быть.
— Ты закончил? — проворчал Баярд.
Хелбрехт сидел, подавшись вперёд на большом троне Сигизмунда, его лицо выступало из теней, которые отбрасывал изысканно украшенный готический балдахин из чёрного дерева. Над ним крошечные стилизованные фигуры Чёрных Храмовников вели бесконечные застывшие войны против гротескных врагов.
— Валдрик имеет право говорить, — произнёс он.
— Сеньор…
— Сейчас не твоя очередь, чемпион. Нам известно о твоих возражениях. Исповедник, святой отец, скажи мне своё мнение.
Халькон, проницательный человек с острыми чертами лица шагнул вперёд. Он был молод, но из-за искривления позвоночника шёл ссутулившись и опираясь на посох, словно согнулся под тяжестью службы.
