— Да защитят они Его Величество от всех угроз.
Тон сира Барристана скрывал его истинные чувства. Он научился их прятать очень давно, в Королевской Гавани.
— Его Великолепие, — подчеркнул Резнак. — Ваши прочие обязанности останутся неизменны, сир. Если мир нарушится, Его Сиятельство по-прежнему желает, чтобы вы вели его силы против врагов нашего города.
По крайней мере, в этом есть смысл. Белакво Костолом и Гохор Великан могут служить Хиздару охранниками. Но идея, что они поведут армию в бой, была просто смехотворной, и старый рыцарь чуть не улыбнулся.
— Я в распоряжении Его Величества.
— Не Величество, — посетовал сенешаль. — Это по-вестеросски. Его Великолепие, Его Сиятельство, Его Почтение.
"Его Тщеславие подошло бы лучше."
— Как скажете.
Резнак облизнул губы.
— Тогда у нас всё.
На этот раз его масляная улыбка предвещала освобождение. Сир Барристан был рад его уходу, ведь сенешаль унес вонь своих духов. Мужчина должен пахнуть потом, а не цветами.
Высота Великой Пирамиды Миира от основания до вершины составляла восемь сотен футов. Покои сенешаля расположились на втором уровне. Покои королевы и его собственные находились на самой вершине. Нелегкий подъем для человека моего возраста, думал Сир Барристан, начав его. Ему приходилось подниматься по пять-шесть раз на дню по разным делам королевы и боли в коленях и спине были тому свидетелями. Настанет день, когда меня не хватит на эти ступени, думал он, и день этот наступит раньше, чем мне хочется. Но прежде необходимо убедится, что пара его парней готовы занять его место рядом с королевой. Когда они будут достойны, я сам посвищу их в рыцари, дам коня и золотые шпоры.
В королевских покоях было тихо и пусто. Хиздар не стал жить здесь, предпочтя обустроить для себя несколько комнат в самом сердце Великой Пирамиды, где массивные каменные стены окружали его со всех сторон. Меззара, Миклаз, Квезза и остальные юные королевские виночерпии (а на деле — заложники, хотя и Селми и королева так полюбили их, что ему было сложно считать их таковыми), отбыли с королем, когда Ирри и Чхику уехали с остальными дотракийцами. Только Миссандея осталась, словно одинокий маленький призрак слоняясь по комнатам королевы на вершине пирамиды.
Сир Барристан вышел на террасу. Небо над Миэрином было цвета мертвой плоти, тусклое, белое и тяжелое, затянутое облаками до самого горизонта. Солнце скрывалось за тучами. Его не было видно, так же как и не было видно на рассвете. Ночь будет жаркой и тяжелой, одной из тех тягучих и удушающих ночей без слабого дуновения ветерка. Три дня грозил разразиться дождь, но ни одной капли не упало на землю. Дождь принесет облегчение и очистит город.
Со своего места он мог видеть четыре меньшие пирамиды, западные стены города и лагеря юнкайцев на берегу Залива Работорговцев, где подобно огромной змее извивался густой столб жирного дыма. Юнкайцы сжигают своих мертвецов, догадался он. Бледная кобыла галопом мчится через их осадный лагерь. Несмотря на все, сделанное королевой, болезнь распространялась, и в самом городе, и за его пределами. Рынки Миэрина закрылись, а улицы, казалось, вымерли. Король Хиздар позволил снова открыть бойцовые ямы, но толпы стали редкостью. Как сообщалось, миэринцы даже перестали посещать Храм Граций.
Работорговцы найдут причину обвинять в этом Дейенерис, горько подумал сир Барристан. Он почти слышал их перешептывания — Великих Мастеров, Сынов Гарпии, юнкайцев, обсуждающих друг с другом, что его королева мертва. Половина города верила в это, хотя у них пока еще не хватало смелости объявить об этом громко. Но скоро хватит, я думаю.
Сир Барристан чувствовал себя очень усталым и очень старым. Куда делись все мои годы? В последнее время, всякий раз, становясь на колени чтобы напиться из неподвижного пруда, он видел лицо незнакомца, смотрящего не него из глубины. Когда впервые появились эти морщинки вокруг его бледно-голубых глаз? Давно ли его волосы превратились из золотистых в седые? Давным-давно, старик. Десятки лет назад.
Ему казалось, что только вчера его посвятили в рыцари, после турнира в Королевской Гавани. Он все еще мог вспомнить прикосновение меча короля Эйгона к его плечам, легкое как поцелуй девушки. Слова застревали у него в горле, когда он произносил свои клятвы. Той ночью на пиру он ел ребра дикого кабана, приготовленные по дорнийскому рецепту с драконьм перцем, такие острые, что обжигали рот. Сорок семь лет прошло, а их вкус все еще хранится в его памяти, хотя он не смог бы ответить, чем ужинал десять дней назад, даже если бы участь всех семи королевств зависела от этого. Вареной собачатиной, скорее всего. Или любой другой мерзостью, на вкус не лучшей.
Не в первый раз, Селми удивлялся странной судьбе, которая привела его сюда. Он был рыцарем Вестероса, человеком Штормовых Пределов и Дорнийских Маршей, его место в Семи Королевствах, а не здесь, на узких берегах Залива Работорговцев. "Я пришел, чтобы доставить Дейенерис домой."
И все же он потерял ее, так же, как он потерял отца и брата. Даже Роберта.
" Я его тоже потерял."
Возможно Хиздар был мудрее, чем он знал. "Десять лет назад я бы почувствовал, что Дейенерис собиралась сделать. Десять лет назад я был бы достаточно быстр, чтобы остановить ее."
Вместо этого он стоял озадаченный, когда она прыгнула в яму, выкрикивая ее имя, а затем бесполезно догоняя ее по красному песку.
"Я стал старым и медленным."
Неудивительно, что Нахарис посмеивался над ним, называя его Сир Дедушка. Двигалася бы Дарио быстрее его в тот день рядом с королевой? Селми думал, что знает ответ на этот вопрос, хотя он ему и не нравился.
Ему это приснилось снова вчера ночью: Бельвас блевал на коленях кровью и желчью, Хиздар звал убийц драконов, мужчины и женщины бежали в ужасе, давя на ходу друг-друга и вопя. И Дейенерис…
Её волосы горели. В руке был хлыст, и она кричала, потом залезла на спину дракона и улетела. Дрогон, взлетая, взметнул песок, который ужалил сиру Барристану в глаза. Но сквозь пелену слез он видел, как зверь вылетает из ямы, как его огромные крылья хлопают возле плечей бронзовых воинов у ворот.
Что было потом, он узнал позже. За воротами кишела толпа народу. Обезумев от драконьего запаха, лошади бросились в толпу, топча ее подковами. Столы с едой и паланкины перевернулись, а упавших людей затоптали. Полетели копья и арбалетные стрелы, некоторые попали в цель. Дракон яростно закрутился в воздухе, его раны дымились, а девушка цеплялась за его спину. И тут он дохнул огнем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
