Оказавшись в кресле четвертым, он уселся на мягкую бархатистую поверхность, нелепо растопырив кривые ноги, и сказал:
– Ладно. Я расскажу вам то, что знаю. Всю эту авантюру придумал не я, а мои слепоглухонемые питомцы. Думаю, вы и сами это поняли. Я и они, мы живем уже очень долго. Я их глаза и уши, а они – мой разум. Они – это целая вселенная, замкнутая в себе, и я не могу объяснить вам всю цепочку событий, которые привели ее к тому или иному итогу. Я знаю только результат. Вот он. Жизнь – то, что приводит к разуму. Разум – то, что дает возможность миру осознать себя. Мир без жизни – груда мертвых камней. Мир без разума – груда камней, покрытых плесенью. Цель жизни в том, чтобы разума было как можно больше.
– Нельзя ли покороче?! – возмутился Лаан.
– Нет, – сказал колдун. – И не перебивай меня.
Лаан искательно посмотрел на короля, но тот лишь покачал головой, показывая, что согласен со старцем. А тот продолжал:
– Когда-то давно случилась катастрофа, и разум, представленный бескрылыми, погиб. Они позаботились о возрождении и создали нас. Создали по образу и подобию своему. Но немного усовершенствовали. И допустили при этом ошибку, сделав возможным чтение мыслей. Именно это и погубило мир бабочек Земли. Его правитель понимал это и, готовясь к колонизации других миров, отобрал эмбрионы бабочек, не имеющих способности к телепатии. Только себе он позволил исключительные условия.
Так и вышло. На Безмятежной нет телепатов, кроме короля. И рано или поздно, через еще один виток развития, это приведет к очередной катастрофе. Ошибку нужно исправить, пока есть, кому ее осознать. Я говорю о своих думателях. Безмятежную искусственно лишили двух видов бабочек из четырех – это мы тоже можем исправить. Наши создатели – бескрылые гиганты – исчезли, но и это мы можем исправить. И именно в этом мои питомцы видят свое предназначение. А когда оно будет выполнено, их противоестественный коллективный разум станет опасен для равновесия. Это мы должны исправить тоже.
Ты поклялся, король. И вот что ты должен сделать. Запустить жизненные процессы в хранилищах куколок, найденных вами на корабле, и разбудить бескрылых. Ты должен пресечь свой род, искусственно сделав себя и своего сына бесплодными. И ты должен убить меня и моих думателей. Вот и всё.
Король и его друзья молчали, потрясенные услышанным. Первым очнулся Ракши:
– Ваше Величество, это заговор! Я думаю нам нужно начать выполнять его пожелания с конца, и ограничится единственным…
– Остановись, – приказал король. – Знания предков, которыми я обладаю, полностью подтверждают его правоту.
– Но что будет с нашей колонией, с ее укладом, когда в нем появятся новые виды бабочек, да еще и бескрылые?! – вскричал Лаан.
– Безмятежная станет другой, – сообщил колдун. – Впрочем, меня тогда уже не будет. У каждого из нас своя миссия, выполнив которую нет смысла жить дальше. Бескрылые проявили щедрость, создав нас, и они не прогадали. Они как будто бы знали, что мы ответитм тем же.
– Для начала мы разбудим того бескрылого, который с самкой махаон, – сказал король, пропустив мимо ушей туманные последние рассуждения горбуна. – Через него мы найдем общий язык с остальными. Что касается новых видов бабочек… Они родятся на той особой территории, которую мы недавно создали.
– В городе отступницы Наан? – уточнил Лаан.
– Вот именно, – подтвердил король. – Там все равно нет того уклада, о котором ты горюешь.
– В таком случае, именно эта территория и станет в моделью того, во что когда-нибудь превратится вся Безмятежная…
– Возможно, ты и прав, – кивнул король.
– Это ужасно, – заявил Лаан.
Лабастьер пожал плечами:
– А меня, друг мой, эта перспектива не страшит так, как тебя. Мы жили в замечательном мире. Но все меняется, и кто-нибудь обязательно назовет замечательным то, во что он превратится завтра…
– Но ваш сын…
– Мой сын будет проживет достойную и интересную жизнь. Я знаю его, как себя. Он не откажется от ответственности, и будет горд тем, что его жертва ведет наш мир к равновесию. Что ж, – обратился король к колдуну. – Я выполню все сказанное тобой именно потому, что этого требует истина… Хоть мне и больно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Можно подумать, что я мечтаю о смерти, – отозвался колдун. – Мне кажется, этот пункт условий они ввели только для того, чтобы ты уверился в их бескорыстии. Да! Забыл добавить. Они не требуют немедленного исполнения клятвы. Отсрочка может длиться сколько угодно, ты сам, король, волен решать, когда какой пункт выполнять.
* * *
Это была их последняя ночь в лагере. На завтра было назначен выход в столицу тех, кто не оставался охранять звездолет.
– А вообще, – тихо сказала Мариэль, отдыхая после любовных игр. – Мне понравилось это путешествие. Бескрылые… Если ты говоришь, что они и бабочки могут любить друг друга, так может быть, это даже хорошо?
Он закрыл глаза. В памяти почему-то возникли слова колдуна, на которые прежде он не обратил внимания. «У каждого из нас своя миссия… Бескрылые проявили щедрость, создав нас…» Что-то в этом есть… Что-то неуловимое… Внезапно четкое понимание множественных связей в судьбах бабочек Земли и Безмятежной, в судьбах прошлого и будущего, бабочек и бескрылых молнией озарило его сознание. Так вот в чем дело! Если бы бескрылые не создали бабочек, если бы затем когда-то давным-давно «первобабочка» Ливьен не нашла пещеру Хелоу, если бы не появился на Земле тысячеликий император Лабастьер, тогда некому было бы сегодня оживить бескрылых на Безмятежной… Их план по сохранению своего вида сработал. Не так прямолинейно, как они рассчитывали… Но они проявили щедрость… Выходит весь наш мир – мир бабочек – лишь шестеренка в механизме их судьбы?.. Впрочем, нет. Мы ведь тоже остались.
Озарение длилось миг. Король открыл глаза и улыбнулся самке светло и печально одновременно.
– Ты не знаешь всего, дорогая, – сказал он. – Но рассказать все я не могу. Впрочем, ты права. Когда мы увидели самку махаон, спящую на груди бескрылого, мы тоже подумали об этом. Наверное, это все и решило… И если они действительно любят друг друга, то их любовь изменила мир и спасла многие жизни. Послушай-ка, выплыло откуда-то из глубины моей древней памяти:
Золотые звезды падают с неба в твои теплые ладони оставляя на них маленькие светящиеся блестки Знаешь что? Это мои поцелуи Которые я не успел дать тебе Мой ангел за весь этот короткий и длинный срок
– Красиво… – помолчав, сказала Мариэль. – А что такое ангел?!
– По одному из поверьев бескрылых, это похожие на них существа, только с крыльями и живущие на небе, в ином мире…
– Может быть, это мы? – улыбнулась Мариэль.
– Так и знала, что это написал бескрылый! – раздался голос Фиам из-за полога.
– Ну, на-адо же! – шутливо протянул король. – Вас уже целый час, как не слышно, и мы были уверены, что вы спите…
– Мы затихли специально, чтобы вам было свободнее, – откликнулся Лаан. Так она права? Это стихи бескрылого?
– Да, – Лабастьер помолчал, ища в памяти сведения. – Он покончил с собой, – сказал он, наконец. – Проглотил смертельную дозу снотворного, запил большим количеством напитка, вроде того, которым когда-то угощал меня Пиррон, и уснул навсегда…
– Как это печально, – сказала Фиам. – Скажите мне, почему так бывает – и у бескрылых, и у нас? Ведь самое главное – жить и продолжать свой род!
– Не беспокойся, дорогая, – откликнулась Мариэль. – Мы умеем извлекать уроки. Мы, наши дети, дети наших детей… Ведь это никогда не прервется, разве не так, дорогой?..
– Да, да, конечно, – отозвался король, слегка повернув голову, так, чтобы жена не увидела его лицо. – Давайте-ка спать.
