образом человеческое наследие растет.
Часть IV восхваляет христианство как мать западной цивилизации. Средневековое папство сослужило хорошую службу, сдерживая деспотизм правителей и индивидуализм государств; философы-схоласты, хотя и плели бессмысленные паутины из громоздких слов, оттачивали термины и инструменты разума; средневековые университеты собрали, сохранили и передали многое из греческой и римской культуры, кое-что даже из арабской и персидской науки и философии. Так интеллектуальное сообщество стало слишком многочисленным и изощренным для хранителей власти; пирог обычаев был разбит, и современный разум объявил себя свободным.
Между третьей и четвертой частями «Идей» Гердер осуществил свою давнюю надежду увидеть Италию. Иоганн Фридрих Гуго фон Дальберг, католический тайный советник архиепископа-избирателя Трира, пригласил Гердера отправиться с ним в большое путешествие, оплатив все расходы. Герцог Саксен-Веймарский и Каролина предоставили ему отпуск, и Гердер покинул Веймар 7 августа 1788 года. Когда он присоединился к Дальбергу в Аугсбурге, то обнаружил, что любовница Дальберга была важным членом партии. Ее присутствие и ее требования вместе с нездоровьем испортили Гердеру поездку. В октябре в Рим приехала Анна Амалия; Гердер покинул Дальберг и присоединился к ее свите. Ангелика Кауфманн нравилась ему слишком сильно, чтобы нравиться Каролине, а в письмах Каролины слишком часто и с любовью говорилось о Гете. Гердер, узнав о жизни Гете в Риме, возобновил свой укус: «Мое путешествие сюда, — писал он, — к сожалению, сделало эгоистическое существование Гете, который внутренне совершенно не заботится о других, более ясным, чем я мог бы желать. Он ничего не может с этим поделать, так что пусть будет так».26
Он вернулся в Веймар 9 июля 1789 года. Пять дней спустя пала Бастилия, и Гердер изменил свои писательские планы. Он закончил IV часть «Идей», затем отложил книгу в сторону и вместо нее написал «Письма о прогрессе человечества» (Briefe zur Beförderung der Humani-tät, 1793–97). Он начал с осторожного одобрения Французской революции; он приветствовал крах французского феодализма и не пролил слез по поводу секуляризации католической церкви во Франции.27 Когда герцог и Гете отправились сражаться с французами при Вальми и вернулись, уязвленные поражением, Гердер подавил эти ранние «Брифы», а оставшиеся посвятил восхвалению гениев, благополучно погибших.
В преклонном возрасте он не утратил ни капли азарта интеллектуальной борьбы. На критику Канта в адрес «Идей» он ответил язвительной атакой на «Критику чистого разума». Он назвал эту книгу чудовищным жонглированием словами с метафизическими фантомами, такими как «синтетические суждения априори»; он отрицал субъективность пространства и времени; и он обвинил Канта в том, что он вернул в психологию «факультеты», на которые философы-схоласты якобы разделили разум. Он пророчески предположил, что философия может найти новый подход через логический анализ языка, поскольку рассуждение — это внутренняя речь.
Гете в основном соглашался с критикой Канта со стороны Гердера, но это не защищало его от случайных укусов. В 1803 году, когда они жили под одной крышей в Йене, Гёте читал собравшимся, в числе которых был и Гердер, некоторые части своей новой драмы «Прирожденная дочь» (Die natürliche Tochter). Гердер похвалил пьесу перед другими, но когда автор спросил его мнение, он не смог удержаться от каламбура о мальчике, которого родила ему любовница Гёте: «Ваш естественный сын мне нравится больше, чем ваша естественная дочь». Гете не оценил остроумия. Больше эти два человека не виделись. Гердер удалился в уединение своего веймарского дома и умер там 18 декабря 1803 года — на два года раньше Шиллера, на десять лет раньше Виланда, на двадцать девять лет раньше Гете. Герцог Карл Август, который часто обижался на него, похоронил его с высокими почестями в церкви Святых Петра и Павла.
III. СОВЕТНИК ГЁТЕ: 1775–86 ГГ
Гете в Веймаре приветствовали все, кроме политиков. «Я должен сказать вам, — писал Виланд Лаватеру 13 ноября 1775 года, — что Гете находится у нас с прошлого вторника, и что за три дня я проникся такой глубокой симпатией к этому великолепному человеку — я так глубоко вижу его, чувствую и понимаю его — что вы можете гораздо лучше представить себе, чем я могу описать».28 В том же месяце один из членов двора написал родителям Гёте: «Представьте себе, что ваш сын — самый близкий друг нашего дорогого герцога… которого любят до обожания все здешние дамы».29
Но не обошлось и без туч. Герцог любил дикие охоты и пьянство; Гете поначалу сопровождал его и в том, и в другом; Клопшток публично обвинил поэта в развращении добродетельного принца. Луиза боялась, что Гёте отдалит от нее мужа; на самом деле он использовал свое влияние, чтобы вернуть герцога герцогине, несмотря на то, что брак был заключен не по любви. Некоторые чиновники не доверяли Гете как радикалу движения «Буря и натиск» с языческими верованиями и романтическими мечтами. Несколько гладиаторов этого движения — Ленц, Клингер и другие — примчались в Веймар, представились друзьями Гёте и наперебой требовали слив. Когда Гете приглянулся садовый домик за городскими воротами, но рядом с герцогским замком, Карл Август лишил Гете общественного благоволения, выселив жильцов, чтобы Гете мог переехать (21 апреля 1776 года). Там поэт нашел избавление от придворного этикета и научился выращивать овощи и цветы. В течение трех лет он жил там круглый год, затем только летом до 1782 года, когда он переехал в просторный особняк в городе, чтобы заниматься своими обязанностями члена правительства.
Герцог считал его поэтом и пригласил в Веймар как литературное украшение своего двора. Но он понял, что двадцатишестилетний автор мятежной пьесы и слезливого романа становится человеком с практическим мышлением. Он назначил Гете членом бюро работ и поручил ему изучить состояние и работу шахт в Ильменау. Гете выполнял эту работу с таким усердием и умом, что Карл Август решил ввести его в состав Тайного совета, управлявшего герцогством. Один из старших членов совета протестовал против такого внезапного вливания поэзии и грозился уйти в отставку. Герцог и вдовствующая супруга умиротворили его, и 11 июня 1776 года Гете стал Гехаймер Легатсратом — тайным советником легации — с годовым жалованьем в двенадцать сотен талеров. Он сократил свое внимание к дамам. «Уже давно, — сообщал Виланд Мерку 24 июня, — с того самого момента,
