с такими же японскими “туристами”. Из-за расовых различий СОЕ был вынужден вербовать нелегальную агентуру практически исключительно в среде таиландских шахтеров-южан, которые проходили обучение на территории Малайи, а затем без снаряжения перебрасывались обратно в Таиланд. Вооружение и средства взрывания завозились отдельно на грузовиках через почти не охраняемую границу. О “Матадоре” проинформировали американцев, расценивших эту операцию как агрессию и категорически возражавших против ее проведения.
17 ноября 1941 года руководитель ОМ Киллери предложил Лондону активизировать развертывание сил специальных операций в Таиланде и при этом во избежание конфликтов с посланником не информировать его о происходящем. С последним он опоздал, поскольку министр экономической войны Великобритании Хью Дальтон уже заверил министра иностранных дел Идена в том, что в нейтральных странах СОЕ будет действовать лишь при наличии соответствующих санкций послов или посланников. Но особого значения это не имело, поскольку ввиду важности подготовки операции “Матадор” Кросби запретили препятствовать “Восточной миссии”. К декабрю на юге Таиланда уже находились 24 оперативных работника СОЕ. Их задачей являлась организация партизанских действий по дезорганизации тыла предполагаемого противника в ходе осуществления операции “Матадор”, в первую очередь нанесение ущерба его транспортной инфраструктуре. Начать акции планировалось по сигналу радиовещательной станции из Сингапура. На практике этот план не оправдался, причем совершенно не по вине “Восточной миссии” СОЕ. После начала Войны на Дальнем Востоке главнокомандующий британскими силами Брук-Попхэм побоялся своевременно санкционировать начало специальных операций на территории формально нейтрального Таиланда, в результате чего время было безнадежно упущено. Нерешительность главкома дорого обошлась офицерам ОМ, 10 из которых погибли и 14 были интернированы. Единственным их успехом стал захват столичного аэропорта Пхукет и его удержание в течение двух дней, однако никакого реального влияния на ход кампании это не оказало.
Кроме того, замысел проведения рекогносцировок силами британских офицеров стал известен будущему противнику Великобритании еще до стадии его практической реализации. 10 августа 1941 года в дешифрованной японской телеграмме англичане наткнулись на упоминание о наличии агента в Малайе и включили эту информацию в разведывательную сводку адмиралтейства № 320 от 14 августа: “Генеральный консул Таиланда в Пенанге информировал Бангкок о том, что капитан британской армии сообщил ему 10 августа, что наступление на Таиланд неизбежно. Наступление будет предпринято исключительно в оборонительных целях”[391]. Личность упомянутого капитана установлена не была. Одним из получателей этой сводки явился капитан Гарри Лэндрэй, офицер связи авиационной разведки (ЛИЛО) 300-й секции АП. Он сразу же сопоставил ее с подозрениями в отношении капитана Патрика С. В. Хинэна, АИЛО той же секции, но обслуживавшего три другие авиабазы. Лэндрей обратил внимание на абсолютно необъяснимые, однако регулярные поездки сослуживца к таиландской границе. Хинэна видели фотографирующим без надобности аэродромные сооружения, а несколько раз он без спроса забирался в открытый сейф начальника авиабазы Алор Стар под предлогом поиска там каких-то документов. Лэндрэй решил действовать. Ввиду отсутствия у него контрразведывательной подготовки, капитан не знал, как поступить, поэтому в поисках решения посоветовался по телефону с командиром своего полка и после этого немедленно подал официальный рапорт по инстанции. Документ попал на рассмотрение к начальнику секции связи майору Джеймсу Франсу, который решил придержать его в ожидании появления дополнительных улик. Тем временем Лэндрэй разбился насмерть при пилотировании небольшого частного самолета, и расследование дела по его рапорту не производилось вплоть до декабря 1941 года. После нападения японцев на Малайю майор Франс вспомнил о рапорте погибшего Лэндрэя и направил его в сингапурскую контрразведку, дав событиям новый толчок. Даже поверхностное расследование выявило ряд новых подозрительных моментов в деятельности капитана, который был настолько легкомыслен, что при поездках на границу с Таиландом пользовался услугами военнослужащего-шофера Фреда Кокса. Будучи допрошен, тот показал, что его начальник каждый раз встречался с каким-то человеком, по виду голландцем, и о чем-то с ним беседовал. Последней стадией расследования этого дела стал негласный обыск в комнате объекта, в ходе которого офицер по защите безопасности (ДСО) обнаружил спрятанный там передатчик японского производства. Как выяснилось впоследствии, агент получил рацию незадолго до начала войны на Дальнем Востоке, а до этого связывался с японцами в ходе своих поездок к границе с Таиландом. Все сомнения отпали, подозреваемый был арестован.
Патрик Хинэн происходил из ирландской семьи, служил в 2/16 Пенджабском полку Индийской армии и приобрел среди сослуживцев крайне плохую репутацию, в связи с чем был переведен в формировавшийся 3/16 Пенджабский полк. Вместе с этой частью в октябре 1940 года его отправили в Малайю, где он также не смог завоевать авторитет. Командир полка быстро пришел к выводу о служебном несоответствии Хинэна и потребовал от службы кадров убрать его, но осуществлению этого намерения помешал случай. В марте 1941 года в полк пришла разнарядка на одного офицера, которого следовало направить в Сингапур для обучения на офицера связи авиационной разведки, и командир с облегчением воспользовался представившейся возможностью. Три месяца спустя капитан возвратился в Малайю, теперь уже в качестве АИЛО 300-й секции связи авиационной разведки. Вербовка Хинэна была произведена на идеологической основе, он симпатизировал ИРА и рассматривал свою нелегальную деятельность как протест против усилившейся в 1938 и начале 1939 года дискриминации ирландцев. Судя по всему, она состоялась во время его шестимесячной частной поездки в Японию в 1938–1939 годах, а в период обучения в Сингапуре он уже поддерживал плотную связь с японцами, поскольку его регулярно видели в городских японских клубах. Трудно сказать, почему руководители Хинэна проявили такую недальновидность в вопросах конспирации, но подобные упущения неоднократно допускались ими и в других случаях. Собранные доказательства полностью изобличили японского агента, и незадолго до падения Сингапура он был расстрелян.
Дело Хинэна явилось лишь одним из эпизодов борьбы британских контрразведывательных органов в Малайе с проявлениями активности спецслужб Японии. В регионе сложилась весьма напряженная оперативная обстановка, поэтому контрразведке, по сравнению с агентурной разведкой, уделялось несколько большее внимание. В сентябре 1939 года в Сингапуре появился ДСО МИ-5, аппарат которого был набран из местных военных. Основными задачами периферийных подразделений Службы безопасности на Дальнем Востоке являлись не розыск или ведение следствия, а накопление материалов и контроль за состоянием безопасности на Цейлоне, Ямайке, в Британской Гвиане, Бирме, Малайе и Гонконге. В декабре 1939 года офицер МИ-5 в Малайе капитан Тируитт начал составлять картотеку японской агентуры по материалам перехваченной и дешифрованной переписки военных атташе в Сингапуре и Гонконге. Весной 1941 года группа криптоаналитиков ПШКШ во главе с капитанами П. Джонстоном и Г. Стивенсом прибыла в ФЕКБ для работы в интересах контрразведки. Добытую ими информацию в основном потребляла Дальневосточная служба
