По комнате пронесся шум. Несколько патрульных вскочили было на ноги, но сразу сели, взволнованные и напуганные.
— Как это? — пробежал по гостиной недоуменный вопрос.
Эверард продолжил, опуская пережитые тогда опасности и собственные деяния. Та история до сих пор больно ранила его душу.
— Мы отправились в далекое прошлое, организовали отряд и снарядили экспедицию в критическую точку, в одно из сражений. Там мы обнаружили двоих преступников с энергетическим оружием, которые воевали на стороне Карфагена. Их замысел заключался в том, чтобы обеспечить себе богоподобное положение в древнем мире. Мы накрыли их до того, как они смогли предпринять задуманное, и… вновь история вернулась в свое привычное русло, и вернулся мир, который мы знаем, поскольку сами были рождены в нем.
«И тем самым я уничтожил, аннулировал целый другой мир, бессчетные миллиарды человеческих судеб. Словно их никогда и не было. Ничто из того, что я испытал никогда не происходило. Шрамы в моей душе остались, но они возникли из ничего».
— Но я никогда не слышал ничего подобного! — запротестовал француз.
— Разумеется, — ответил Эверард. — Мы не распространяемся о таких вещах.
Вы спасли мне жизнь, сэр, мое существование!
Спасибо, но не стоит благодарности. Это лишнее. Я просто выполнял свой долг.
Китаец, когда-то работавший космонавтом, сузил паза и спросил, медленно роняя слова:
— Были ли вы с вашим другом единственными путешественниками, которые побывали в той неблагоприятной реальности?
— Конечно же, нет, — ответил Эверард. — Многие незамедлительно вернулись назад. Но кто-то не смог этого сделать, после кого-то недосчитались. Мы можем лишь предполагать, что их схватили или, может быть, убили. Мы с другом едва унесли ноги сами. Случилось так, что из вернувшихся оттуда только мы оказались в состоянии взять на себя ответственность и организовать спасательную акцию. Операция получилась совсем простой, иначе бы нам не справиться — во всяком случае, без подкрепления. Дело было завершено, и поэтому посткарфагенского мира не возникло. Люди, возвращаясь впоследствии из прошлого, «всегда» находили мир в его обычном состоянии.
— Но вы помните и другой мир!
— Как и те, кто повидал измененный мир, а также сотрудники Патруля, которые не были непосредственными участниками операции, но оказывали нам посильную помощь. Все испытанное нашей группой, все совершенное нами не может быть вычеркнуто из нашей жизни — иначе бы мы не могли тогда совершить это.
— Вы говорите о людях, ступивших в альтернативное будущее и не сумевших выбраться из него? Что стало с ними, когда эта история была… улажена?
Ногти Эверарда впились в ладони.
— Они тоже прекратили существование, — произнес он холодным тоном.
— Вероятно, лишь несколько патрульных, включая вас, перешагнули в тот мир. Почему так мало? В конце концов, на протяжении веков…
— Этими людьми оказались лишь те, кого угораздило пересечь критическую точку на пути в будущее, в широкий диапазон времени, в течение которого происходили связанные события, в том числе и спасательные работы Патруля. Но сейчас перед нами более обширный сектор с более активным движением, поэтому наши задачи усложняются. Надеюсь, вы поняли сказанное мною. Сам я, например, не очень.
— Здесь требуются метаязык и металогика, доступные лишь немногим гениям, — сказала Комозино. Тон ее стал резче. — У нас нет времени на теоретические дискуссии. Период использования этой базы без внесения существенных перемен в ход истории весьма ограничен. Число сотрудников Патруля также, и, соответственно, ограничено суммарное время жизни, которым мы располагаем. Мы обязаны использовать наш потенциал оптимальным образом.
— Каким образом? — задала вопрос женщина с Сатурна.
— Для начала, — сказал Эверард, — я отправлюсь в эпоху короля Роджера и попытаюсь разузнать как можно больше. Этот род работы требует опыта агента-оперативника.
«А Ванда по-прежнему остается в плену далекого будущего. Хотя сейчас фраза „по-прежнему“ потеряла смысл. Должно быть, что-то удерживает ее там. Иначе почему она не вернулась ко мне? Куда еще она могла запропаститься?»
— Надо полагать, мир Карфагена был не единственной агрессивной реальностью? — спросил индус.
— Думаю, что нет. Я не располагаю информацией о других случаях, но… Мне незачем было это знать. И незачем было идти на риск с другими возможными переменами. Они могут не сгладиться или вызвать новый временной вихрь. И, собственно говоря, — бросил Эверард индусу, — в данный момент мы имеем дело как раз с такой реальностью.
«Неужели вновь умышленное вмешательство? Нелдориане, экзальтационисты, более мелкие организации, просто безумцы или алчные негодяи — кем бы они ни были, до сих пор Патруль с ними справлялся. Порой едва-едва. В чем мы оплошали на этот раз? Кто наш враг? Как с ним расправиться?»
В Эверарде проснулся охотник. Холодные мурашки пробежали по спине. Настал благословенный момент, когда он, отбросив душевную боль, мог думать лишь о преследовании, захвате, мести.
1989-альфа год от Рождества Христова
Туман, сгустившийся на западе, поглотил рассветные лучи и заволок голубой небосвод белизной. Но холодный ветер с невидимого океана уже начал рвать туманную завесу на клочья и длинные узкие ленты. Листья на ветках кустарника затрепетали. Неподалеку переливалась темной зеленью кипарисовая роща. С одиноко стоящего дуба взлетели с карканьем два ворона.
Первой реакцией Ванды Тамберли было удивление.
«Что произошло? Где я?»
Она, затаив дыхание, огляделась по сторонам и, не увидев признаков присутствия человека, испытала чувство облегчения. На долю секунды ее охватил страх при мысли, что поблизости может оказаться дон Луис. Но нет, это абсурд, ведь Патруль отправил конкистадора восвояси, в полагающийся ему век. Кроме того, здесь не Перу. Темпороллер примял молодую траву, и она даже почувствовала легкий аромат растений. Их испанское название — yerba buena — и дало в свое время название поселению, переименованному позже в Сан-Франциско.
Пульс ее бился неровно.
— Успокойся, девочка! — прошептала Ванда и перевела взгляд на приборный щиток, расположенный на руле темпороллера. Он показывал дату, местное время, широту, долготу. Да, все приборы показывали параметры, заданные Вандой, с точностью до доли секунды, — незамеченными пролетели только те мгновения, когда она в изумлении озиралась по сторонам. Перекрестье линий на компьютерной карте тоже указывало верную позицию. Дрожащими пальцами она вызвала крупномасштабную схему. Центр пересечения линий находился там, где ему и положено, около букинистического магазина в районе Кау-Холлоу, что служил прикрытием для базы Патруля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
