Чикую сохранял спокойствие.
— Генерал совершенно прав. Боюсь, что восемнадцать племен разделяют ваше мнение, но такова воля моего правителя. Перед Тенгри я поклялся ему в верности. Даже если меня будут считать предателем, я сдержу клятву и исполню приказ повелителя.
— Пожалуйста, продолжайте, — попросил Шэнь И.
— Хищники должны оставаться хищниками. Если власть над восемнадцатью племенами перейдет к тому, кто готов вилять хвостом и заискивать, моля о пощаде, и потом превратиться в жалкого пса Великой Лян, добывающего цзылюцзинь, то нашему народу лучше сгинуть на войне, — Чикую посмотрел на Шэнь И. — Скажи, чернокрылый ворон, ты хотел бы прожить полную страданий жизнь или сгинуть в бушующем пламени?
С учетом того, как непочтительно этот ублюдок Чикую с ним разговаривал, Чэнь Цинсюй думала, что Шэнь И вспылит. Однако тот дал достойный ответ:
— Я бы предпочел сгинуть в бушующем пламени. Хотя как известно, даже насекомые цепляются за жизнь. Вполне естественно, что многие из тех, кто вступает в ряды армии и служит на границе, желают защитить мирных жителей. Но лично я не думаю, что мирный удел рыбака или земледельца настолько прискорбен. Если жизнь ваших соплеменников настолько невыносима, виной тому острый клинок в руках их предводителя.
После этого Шэнь И решил, что узнал нужную ему информацию. Он отошёл на шаг назад и вежливым жестом "пожалуйста, прошу" уступил место Чэнь Цинсюй.
— Янь-ван попросил барышню задать тебе пару вопросов. Постарайся не болтать ерунды.
Когда Чикую услышал имя Янь-ван, выражение лица его стало немного странным, как будто его что-то сильно тревожило. Не успела Чэнь Цинсюй и рта открыть, он первым ее спросил:
— Ты пришла сюда из-за Кости Нечистоты?
Посылая ее в тюрьму, Чан Гэн просил Чэнь Цинсюй передать Чикую следующие слова: «Открой мне тайну варварского шаманства, и я дам тебе то, чего ты хочешь». До этого Чэнь Цинсюй не понимала, что он имеет в виду. Теперь, после того как она услышала разговор Чикую и Шэнь И, многое прояснилось. Она наконец выполнила поручение и передала послу слова Янь-вана.
На лице Чикую промелькнула непривычная задумчивость, но ответил ей крайне вежливо:
— Что касается Кости Нечистоты, мне известно только, как ее пробудить и контролировать. Секрет ее получения известен лишь Лан-вану и нашей Богине. Простите, но тут я ничем не смогу помочь.
— А что насчет лекарства? — спросила Чэнь Цинсюй.
— Что? — удивленно переспросил Чикую. — Какого лекарства?
Он вздохнул и скривил губы в ухмылке.
— Пойми, женщина из Центральной равнины, Кость Нечистоты не ваши дряные яды. От одного глотка вашего яда сразу не помрёшь, да к нему ещё и противоядие можно добыть. Уэргу — это Уэргу. Ты думаешь, как обратить всё вспять? После особого ритуала он перерождается и теряет человечность. Пытаться обратить это — словно засунуть щенка обратно в утробу матери в надежде, что он превратится в кролика. Совершенно невозможно.
Чэнь Цинсюй не так просто было одурачить:
— Слова вроде «перерождение» и «особый ритуал» используют для того, чтобы пускать пыль в глаза непосвященным. Послу стоит быть более откровенным и не пытаться меня одурачить.
Чикую прищурился и хитро улыбнулся:
— К несчастью, я и сам человек «непосвященный» ... А наша последняя Богиня Ху Гээр уже лет десять как мертва. Перед смертью она передала запретное искусство моему повелителю Лан-вану. Он своими руками попытался превратить третьего принца в Уэргу... Вот только из-за слабого духа принца ритуал провалился. Но если желаете узнать секрет Кости Нечистоты, обратитесь к Лан-вану... Если, конечно, чернокрылые вороны сумеют перебить пленивших его диких псов.
Варварский посол отличался коварством и был умелым провокатором, но подтвердил одну вещь... Если третий принц страдал от Кости Нечистоты, значит, Цзялай Инхо овладел запретными искусствами Богини. Это была зацепка.
Тогда Чэнь Цинсюй завершила беседу, развернулась и ушла. На следующий же день она покинула столицу.
Шэнь И едва с ума не сошел от беспокойства. Ему хотелось отрастить крылья и немедленно броситься на северную границу. Он постоянно докучал Гу Юню. Тот уже не мог больше выносить его нытье и за последние два дня трижды побывал во дворце.
Наконец, на третий день первого месяца, Ли Фэн удовлетворил его прошение и приказал Гу Юню тайно выступить на северную границу. Ему велено было осторожно изучить обстановку в восемнадцати племенах и избегать открытого столкновения.
На этот раз Янь-ван не мог поехать с ними на передовую. Он лишь проводил их до северного гарнизона. Сердце его сжималось от необъяснимой тревоги.
Чан Гэн повернул голову, посмотрел на многоярусный императорский дворец и, понизив голос, приказал кучеру:
— Езжай в башню Ваннань.
Примечания:
1) 树倒猢狲散 - shù dǎo húsūn sàn
Когда вожак теряет власть, разбегаются все его приспешники. Аналог нашего "крысы бегут с тонущего корабля".
2) Это выражение используют, как пожелание молодожёнам счастливой жизни.
Глава 107 «Неприятность»
____
Художнику хватило одного мазка кисти, чтобы изобразить подобные расшитыми узорами роскошным тканям бескрайние реки и горы.
____
Сразу после отъезда из столицы Гу Юнь надел на переносицу монокль, и дужка сломалась. Стекло скатилось по крылу носа, ударилось о наплечник черной железной брони и треснуло.
Для полководца сломать что-то перед началом похода считалось плохой приметой. Один из солдат перепугался, решив, что его командира вряд ли это обрадует.
Гу Юнь потер переносицу и заявил:
— Т-с-с! Разве мне не удалось самостоятельно освоить «золотой колокол» и «железную рубашку»? [1]
— Это на счастье, великий маршал! — воскликнул солдат. — Пойду принесу вам новое.
Солдат вернулся к своим повседневным обязанностям. У маршала точно должен был быть с собой запасной монокль. Во время поисков его подчиненный случайно наткнулся на конверт, спрятанный среди запасной одежды и личных вещей. Пухлый конверт запечатали сургучом, а сверху написали «лично в руки маршалу Гу».
У Аньдинхоу всегда было столько забот, что вряд ли оставалось время писать самому себе письма. Кроме того, спрятанное среди одежды письмо выглядело довольно двусмысленно, как сюрприз от возлюбленной.
Кто помогал собирать Гу Юню вещи?
Если исключить старых седовласых слуг в поместье, это вполне мог быть близкий ему человек.
Сургучная печать осталась нетронутой — значит, Гу Юнь пока не нашел конверт. У молодого солдата возникла прекрасная идея. С радостной улыбкой он схватил запасной монокль и письмо, после чего с хитрецой в голосе доложил Гу Юню:
— Великий маршал, среди ваших вещей лежало важное послание. Прочтите поскорее. Только не откладывайте!
Гу Юнь с загадочным выражением лица надел монокль на переносицу и, присмотревшись, сразу узнал знакомый почерк. Подняв голову, он заметил лукавую улыбку солдата, усмехнулся и побранил его:
— Чего уставился? Катись отсюда.
Солдат хихикнул, но спорить не стал — скорчил рожу и сбежал.
Пухлый конверт весил как толстая книга. Если внутри лежало любовное письмо, то Его Высочество явно начал его еще в пеленках. Гадая вслух, что внутри, Гу Юнь сорвал печать:
— Бумаги на дом? Или земельный надел? Ассигнации Фэнхо? Серебро? Секрет бессмертия?
Когда он наконец открыл его, то был по-настоящему потрясен увиденным.
В письме была толстая стопка чертежей, выполненных на мягкой и долговечной морской зернистой бумаге. Ей не страшны были ни огонь, ни вода, но местами уголки загнулись, а края пожелтели. Похоже, над чертежами довольно долго работали — кое-где чернила глубже въелись в бумагу. Наверное, выполнили их не одним взмахом кисти, а неоднократно вносили поправки.
Сверху лежала огромная подробная карта Великой Лян. В развернутом виде она заняла всё пространство в шатре. Карта вместила в себя всю страну — три реки, пять озер, земли от цзинских маней до аувьетов [2]... Поверхность карты была усеяна различными пометками, написанных мелким почерком, как важными, так и не очень. Там было обозначено, где лучше разрабатывать горные месторождения, где построить предприятия, какие земли особенно плодородны, а воды рек, морей и озер — богаты рыбой. Какие порты имеют выход сразу в несколько морей и поэтому именно их лучше развивать, куда могут отправиться в плавание морские драконы. Где проложить каналы поставок цзылюцзиня...
