не виделись, Варис, — произнес я.
В это же мгновение он поднял свои глаза. После чего его глаза наполнились подобием жизни.
— И вправду давно, ваше величество, — проговорил Варис.
— Я так полагаю… Ты уже всё понял? — спросил я у евнуха, чувствуя в нем невероятную ярость.
— О, вы про смерть моего племянника? Кончено. Было трудно всё связать, но я сумел это сделать…
— Ты меня ненавидишь? — с интересом спросил я у Вариса.
— Хахахаха, — рассмеялся Варис. — А вы как думаете?
— Я знаю, — ответил я. — Мне хотелось узнать… Как долго ты будешь носить свою маску невозмутимости. Я узнал, и я разочарован.
* Спустя некоторое время *
Специально подобранный человек объявлял все грехи Вариса. Толпа, которая собралась снизу, принимала получаемую информацию с невероятно ужасающей по своей сути радостью в душе. Я прекрасно видел то, что их глаза были полны радости.
В этих голодных до крови глазах. В этих быстро изменившихся людях я потерял чувство времени. Ощутил себя я лишь в тот момент, когда мой клинок отсек голову Вариса.
— Вот и всё, — прошептал я про себя, когда закончил жизнь одного из величайших манипуляторов всея Вестероса.
Толпа ликовала, ведь она получила кровь человека, который добился чего-то большего чем они. Хотя вероятнее всего дело было в том, что они лишь хотел утолить свою первобытную суть, которую так и тянула на пролитие крови.
— Дай массам хлеба и зрелищ… И вот они твои рабы, — проговаривал я, идя в сторону красного замка.
Мне ещё необходимо было решить… Каким образом надо покончить с Тайвином Ланнистером, которого я заметил в трех днях от столицы.
Глава 242
— Как мы будем действовать? — спросил Эддард Старк.
Он спрашивал о том, какой же план противодействия против Тайвина Ланнистера будет применен нами.
— У Тайвина весьма хорошая кавалерия, — произнес я, думая о том, что же лучше всего поставить против лорда Ланнистера из своих людей. — Я же привел пехоту.
Эддард Старк, нахмурившись, проговорил:
— Ты же понимаешь, что пехота против кавалерии зачастую весьма слаба.
— Хах, — улыбнулся я, думая о своих людях.
Мои небесные глаза засекли движение мое пехоты… Шаги были однообразны, словно ритмичный метроном, но сущность движения совершенно различна.
Пехота, как хищное животное, охотится на каждый свой шаг, когда она впивается в землю своими ботинками и глубоко впитывает душу местности. Они похожи на охотников, бдительных и медленных, готовых к удару с неожиданной яростью.
Каждый солдат — часть единого организма, великой зубчатой передачи, в которой каждый звено зависит от другого. Каждое лицо в пехоте — это лицо командира, жаждущего победы и заставляющего солдат идти вперед, независимо от страха или усталости.
Кавалерия же — это скорость, мощь и элегантность в движении. Их ритм — галоп, быстрые, сильные и грациозные. Они сливаются с лошадьми, становясь одним неразделимым существом. Их боевой танец на поле битвы — это эффектное представление, манящее глаз и пугающее сердца врагов. Они — грозные наездники, владеющие искусством боя верхом, и каждый кавалерист — как вихрь страсти и пронзительного копья, направленного в самую душу противника.
Если пехота — земля и её природные дары, то кавалерия — ветер и свобода, которую они приносят на своих доспехах. Пехотинец борется за каждый квадратный метр земли, кровоточащей под их ногами, в то время как кавалерист мчится по бескрайним просторам, навстречу новым горизонтам.
Оба вида войск служат своей и цели, но их способности и сущности неразделимы. Пехота — стена обороны и ярость атаки, кавалерия — молния, разрывающая облака. Вместе они образуют единую силу, способную сразиться с врагами и преодолеть любые преграды, которые стоят на пути к победе.
На бескрайних полях, облака пыли поднимаются от копыт мощных коней, когда кавалерия стремительно наводит ужас на врагов. Блеск стальных лат, молниеносные атаки, грозные копья, и земля замирает перед мощью рыцарской конницы.
Однако, в недрах крепостей и горных ущелий, пехота восседает на троне своей несгибаемой силы. Каждый солдат — камень в стене, их доспехи звенят стойким звуком, а сердца бьются ритмично, словно барабаны войны. В зарослях леса, скрытые от глаз врага, пехотинцы готовятся к засаде, где мастерски применяют свои навыки в ближнем бою. Их щиты защищают от копий и стрел, а копья и мечи яростно отвечают на вызов.
Таким образом, невозможно однозначно утверждать, что одна сила превосходит другую. В холодных и жестоких сражениях Вестероса, их судьбы переплетаются, и только через сложное плетение военной тактики и доблести отважных бойцов, можно определить исход схватки. Когда мечи сталкиваются, а копыта раздавливают землю, решающим фактором становится не только сила и умение, но и воля к победе и верность своим идеалам.
Война, как и жизнь, непредсказуема и многогранна, и лишь время расставит все на свои места и раскроет истинное превосходство между пехотой и кавалерией в этом мире запутанных судеб.
— Я бы не был столь уверен в таких заявлениях, — проговорил я, смотря на Эддарда Старка.
Лорд Старк и Барристан Селми с недоумением взглянули на меня.
— Вы думаете, что Безупречные способны справиться с рыцарями? — спросил Барристан с легким недоверием на лице.
Моя вера в свою пехоту основывалось не на том, что Безупречные хорошо справлялись с дотракийцами. Основная причина моей веры была основано на том, что вооружение моей пехоты во много раз превосходило вооружение рыцарей этих земель.
А если же говорить о иной составляющей моей армии, то в данном качестве мои люди ни на йоту не уступают людям Тайвина. Именно по этой причине я был уверен в том, что решающей составляющей будет именно вооружение.
— Вы сами скоро увидите, — ответил я на сей вопрос с легкой улыбкой на лице.
Барристан Селми и Эддард Старк оставалось лишь смирится с моим решением.
—
