— Не сказала бы, что ты похож на кого-либо из своих профессоров, но я буду любить своего брата, даже если его прогонят из университета!
— На это я бы не стал надеяться, как бы тебе ни хотелось, чтобы Артур поскорей вернулся, — заметил лорд Уэвертон. — А теперь дай ему поздороваться с Сарой.
— Да, где же еще одна моя сестрица? — Артур повернулся к зардевшейся Саре. — Надеюсь, ты также рада меня видеть.
Девушка улыбнулась ему с такой искренней радостью, что молодой Уэвертон мог не сомневаться — Сара скучала по нему не меньше, чем все остальные. Правда, она осталась стоять на месте, и Артур сам подошел к ней, чтобы поприветствовать. Молодой человек без всяких церемоний хотел обнять подружку своей сестры, но внезапно замер и с некоторой растерянностью всмотрелся в ее светящееся лицо.
— Ты совсем взрослая, — медленно произнес он без улыбки, не так, как всегда, с насмешливым удивлением, а с легкой задумчивостью.
Сара молча пожала плечами, и Артур ласково взял девушку за обе руки и слегка сжал их в своих ладонях. Леди Уэвертон едва заметно нахмурилась, и лорд Уэвертон тут же предложил сыну сесть и рассказать всем, каких успехов добился юный джентльмен на поприще науки.
Его рассказов хватило на то, чтобы весело провести время до самого обеда. Правда, достижения Артура сводились в основном к победам в спортивных состязаниях, на паркете бальных зал и в дружеских пари, но рассказывал он так занимательно, что даже лорд Уэвертон не вспомнил о том, что именно он спрашивал у сына.
Август 1837
— Напрасно ты отказалась от розового! — ворчала Бобби, в то время как Сара поворачивалась к зеркалу то одним боком, то другим, а модистка торопливо закалывала ткань в нужных местах.
— В розовом я похожа на торт, — возразила Сара.
— До каких пор ты будешь слушать, что болтает Артур! Пора бы тебе уже решать самой, — мисс Уэвертон сердито посмотрела на модистку, как будто та была виновата в неверном выборе ее подруги.
— Я и решила, — спокойно ответила ей подруга. — В конце концов, это всего лишь праздничный обед. Или нет?
Последние слова она добавила с неподдельной тревогой, так как замечала перешептывания и заговорщические взгляды всех Уэвертонов.
— Ты ведь сама захотела, чтобы это был семейный обед, а не пикник, как предлагал Джефф!
— Мистер Ченсли не подумал о погоде: через неделю уже начнутся осенние дожди, а на деревьях не останется и половины листьев. Пикник оказался бы безнадежно испорчен.
— Какая ты рассудительная, как будто тебе исполняется не восемнадцать лет, а двадцать восемь, — наморщила Бобби веснушчатый носик. — Зато какое могло бы получиться приключение! Ты только представь — корзинки с пирожными уносит ветром, шляпки и зонтики дам улетают вслед за ними, мужчины строят шалаш из веток и пледов, и мы сидим там в темноте и рассказываем страшные истории! Никто бы не забыл твой день рождения.
Сара постаралась не замечать упрека, прозвучавшего в словах подруги. Сама она подумала, что Бобби слишком упорно сражается с подступающим взрослением и все равно проигрывает.
Страшные истории в шалаше были хороши три года назад, но теперь… Это несерьезно и вызовет только насмешки. А насмешек Сара всегда боялась, не умея отвечать на них. Особенно если насмехаться будет один молодой джентльмен. К ее радости, модистка прервала спор.
— Все готово, мисс. Теперь осталось только подшить там, где я заколола булавками, и подобрать вам украшения.
— Украшений не надо, — поспешно ответила Сара.
Платье оплачивал дядя Фоскер, и Саре вовсе не хотелось признаваться, что он просил племянницу быть скромнее в своем выборе, так как не располагает крупной суммой, чтобы потратить ее на наряд на один вечер. Девушка выбрала ткань жемчужно-серого цвета, расшитую маленькими букетиками ландышей, и опасалась, что платье покажется дяде чрезмерно дорогим.
Бобби кивнула то ли словам Сары, то ли своим мыслям, модистка помогла мисс Мэйвуд переодеться и отправилась доделывать незаконченное платье. В ожидании девушки некоторое время бродили по главной улице Сент-Клементса, разглядывая витрины и здороваясь со знакомыми.
Сара чувствовала себя уставшей. Иногда она даже жалела, что ее день рождения пришелся на двадцать восьмое августа вместо того, чтобы пройти в июне. Слишком уж стремительным и беспокойным выдалось прошедшее лето.
Бесконечные пикники, катания на лодках, танцы и поездки на ярмарки сменяли друг друга, и везде Саре приходилось не отставать от неугомонной Бобби и ее брата, придумывавшего все новые и новые затеи, как будто он внезапно захотел вернуться в детство и перещеголять свою сестру по части всяческих проказ.
Джеффри Ченсли и еще несколько молодых леди и джентльменов образовали подле молодых Уэвертонов кружок неунывающих юных натур с горячими сердцами и прекрасно проводили время. Кое-кто, вроде мисс Хиллсток, следовал за веселой компанией не из стремления повеселиться, а преследуя собственные цели, но Бобби безжалостно высмеивала любое проявление кокетства, корысти или просто лени.
Сара почти не появлялась в доме дяди, к большому удовольствию миссис Фоскер. Когда мисс Ирине выходила замуж за мистера Фоскера, он преподнес знакомство своей племянницы с семьей Уэвертонов как дополнительный плюс к своим достоинствам, и некоторое время до замужества и после него миссис Фоскер была уверена, что ее вот-вот начнут приглашать Уэвертоны и другие видные семейства. Когда же этого не произошло, она разочаровалась и потеряла всякий интерес к Саре и ее друзьям, по крайней мере, она так утверждала, что не мешало ей регулярно обмениваться светскими сплетнями со своей матушкой и супругой викария.
Когда Сара сообщила дяде и тете, что лорд Уэвертон желает устроить праздник по случаю ее восемьнадцатилетия и приглашает Фоскеров приехать вместе с ней, миссис Фоскер сочла это приглашение всего лишь справедливым. Кому, как не ей и ее супругу, надлежит находиться рядом с опекаемой ими девушкой, не заслужившей, в сущности, подобного признания со стороны родовитых соседей, в то время как она сама находится в забвении. Дядя же Эндрю явно почувствовал укол совести из-за того, что кто-то другой берет на себя его заботу, даже скорее обязанность, и предложил сшить племяннице нарядное платье. Своей супруге, разумеется, тоже.
Сара упросила лорда и леди Уэвертон пригласить на обед лишь нескольких соседей из тех, с кем она состояла в дружеских отношениях, и кто относился к ней с искренним участием. Разумеется, мисс Хиллсток среди них не оказалось, зато был добродушный Генри Коул, этим летом особенно часто оказывавший Саре знаки внимания.
