отыскал старую бейсболку и натянул ее на голову.
— Нужно ехать, Терри. Та журналистка сказала, что у нас под домом целая свора репортеров, так что придется отбиваться, чтобы попасть внутрь.
От моего заявления лицо ее просияло бурной радостью.
— Нас покажут по телеку?
— А ты так хочешь прославиться? Дай тебе волю, ты бы с радостью раздавала интервью направо и налево, чтобы утереть нос подружкам в школе. — Ее восторг вызвал у меня смех и мне даже стало немного жаль ее разочаровывать. — Нет, детка, мы не будем с ними говорить. Постараемся пройти как можно незаметней, но для начала заглянем к Роуз.
Моя соседка и вправду была милой старушкой, вот только имела один существенный недостаток. Им была чрезмерная болтливость. Впрочем, проявлялась она не от любви к сплетням или злословию, а скорее от гипертрофированного дружелюбия и по-ребячески наивного взгляда на мир. Любой, кто хорошо ее знал, с легкостью прощал ей эту слабость, ведь обычно Роуз не доставляла никому хлопот, однако сейчас она являлась бесценной находкой для любого журналиста.
Я отлично понимал, что стоит им добраться до нее, как она выложит обо мне всю подноготную и именно по этой причине хотел как можно быстрее переговорить с ней. Оставалось надеяться, что никто, кроме Марты Дилл, еще не додумался постучать к ней в дверь.
Глава 12
Закрыв мастерскую, мы с Терри сели в машину и быстро домчались до своей улицы, где еще издали разглядели толпу репортеров у порога дома. Похоже, Марта Дилл не преувеличивала, когда сказала, что я стал героем всех сегодняшних выпусков новостей. Так или иначе, но о том, чтобы беспрепятственно пройти к собственной двери не стоило и помышлять.
Натянув бейсболку к самому носу, я припарковался на соседнем переулке, после чего мы пешком прошлись к дому Роуз. У нее имелась ведущая в сад боковая калитка, которую она почти никогда не запирала. Через нее-то нам и удалось пробраться никем незамеченными.
Оба наших дома располагаются в тупике, на самой удаленной от основной дороги окраине и соприкасаются друг с другом задними дворами, так что формально мы являемся соседями, но живем на разных улицах. Когда журналистка с Ти-Эн-Си заявила, что пообщалась с Роуз, я удивился, как ей взбрела в голову идея заглянуть именно к ней. Хотя вполне возможно, что другие мои соседи послали ее к черту. Впрочем, сейчас это было уже не важно.
— Роуз! — подходя к задней двери, позвал я. — Вы дома?
Ответа не последовало. Дверь, как всегда, оказалась не заперта, поэтому мы вошли внутрь и очутились в щедро заставленной старомодной мебелью кухне. Она представляла собой смесь из розовых кружевных занавесок, кремовой, с фиолетовым цветочным узором кафельной плитки, множества фарфоровых фигурок на деревянных, с вычурной резьбой шкафах, целого ряда иллюстраций и рисунков на религиозную тематику, ярких половиков на полу и, наконец, круглым обеденным столом, занимающим половину и без того стесненного пространства.
«Не кухня, а кукольный дом какой-то», — в который раз пришла мне в голову мысль.
— Роуз, где вы? — снова позвал я.
Она была глуховата. Услышав, как из гостиной надрываясь орет телевизор, я догадался, что та смотрит очередное реалити-шоу. Так и оказалось.
Пройдя в комнату, мы обнаружили ее сидящей в кресле перед телевизором. Из него на разные лады звучали громогласные крики участников шоу и, кроме них, наша соседка не слышала абсолютно ничего вокруг. Она заметила нас, только когда я склонился почти к самому ее уху и в третий раз позвал по имени.
— Джон! Терри! — с удивлением вскрикнула она. — Я и не слышала, как вы вошли! Скажите на милость, и где вы пропадали все это время, когда вокруг происходят такие ужасные вещи? Моя подруга миссис Уайт… ты ведь помнишь миссис Уайт, Джон? Да? Так вот, вчера она мне позвонила и сообщила, что исчезают люди, а полиция, как всегда, бездействует! Ты только представь себе! А я ведь всегда повторяю, что они бездельники и разгильдяи! Вот когда покойный мистер Паркер однажды…
— Роуз, пожалуйста…
Перекрикивая орущий телевизор, я предпринял попытку усмирить ее пространные словоизлияния, поскольку хорошо знал — если вовремя этого не сделать, можно надолго увязнуть в пустой болтовне. Но она меня уже не слушала.
— Ой, надо же! Чуть не забыла! Я испекла сегодня чудесное бисквитное печенье! Сейчас принесу. Терри, деточка, помоги-ка мне.
Не мешкая, она поднялась с кресла и, увлекая Терри вместе с собой, направилась в кухню. Я даже не стал возражать, потому как давно уяснил — это бесполезно. Если Роуз имела намерение вас накормить, отвертеться не представлялось возможным. Она часто угощала нас пирогами и печеньем собственной выпечки и надо отдать ей должное — они в самом деле выходили у нее недурно.
Возраст ее приближался к семидесяти пяти, но по запасу энергичности и жизнелюбия наша соседка могла переплюнуть любого подростка. Жила она одна. Сын ее был уже взрослым и мать навещал крайне редко, а мужа не стало так давно, что кроме самой Роуз, никто в округе о нем уже и не помнил. Может, именно по этой причине в пору нашего сюда переезда она встретила нас как самую дорогую и близкую родню.
С Анной она сдружилась мгновенно, а в Терри не чаяла души, однако зачастую вела себя как чрезмерно назойливая, сердобольная тетушка. Поначалу это жутко раздражало, но со временем мы привыкли. По-своему каждый из нас был к ней привязан, поэтому со стоическим терпением мы относились и к ее порой излишней опеке, и к нескончаемой легкомысленной болтовне.
Еще одной ее странностью было полное неприятие имени миссис Паркер. С самого начала нашего знакомства она настаивала, что мы должны звать ее только Роуз и поправляла любого, кто обращался к ней иначе. При этом она неустанно повторяла: «Я еще не так стара! Зовите меня просто Роуз».
Вернувшись из кухни с тарелкой печенья, она принялась усаживать меня в одно из своих бережно укутанных пестрыми пледами кресел, но в этот момент, видимо, о чем-то вспомнила. Всплеснув руками, тонким, запальчиво-капризным голосом она спросила:
— Джон Уилсон! Что ты опять натворил? Ты видел, что возле вашего дома собралась целая толпа репортеров?
Ее глаза были полны неподдельного изумления. Неужели она ничего не слышала, ведь об этом трубят по всем каналам? Хотя Роуз терпеть не может смотреть новостей, так что не удивительно, если она и впрямь не в курсе событий.
Однако у ее неосведомленности могла быть и другая причина — помимо тугоухости, она уже года три как страдала
