Акул он не повстречал, но плыть было тяжело. Он даже не ожидал, что придется так трудно. Ветер был встречный, и незаметные с берега волны доставили ему немало неприятных минут. Вначале он никак не мог приспособиться к накату волн, а это отобрало много сил.
Наконец пришло «второе дыхание», и плыть стало легче. Вот уже низкий темный борт «Воровского» приблизился настолько, что Хулио отчетливо видел моряков. За кормой покачивалась на тросах люлька: двое матросов красили корпус судна. Что это, неужели его заметили? Так и есть, машут руками. Сил как будто прибавилось, руки заработали быстрее. Хотелось верить, что его ждут там. Осталось еще метров триста, но ветер, который все время бил в лицо, кажется, крепчал не на шутку. Голова то и дело зарывалась в легкие, быстро бегущие волны. Он перевалился на левый бок и стал загребать одной правой рукой.
На нижней площадке трапа у левого борта появились два моряка. Мелье казалось, что они приветливо улыбались… Разумеется, эти проклятые волны мешают, и он не видит лиц этих людей, но руками они машут… Еще немного… Эти русские ребята действительно улыбаются!..
Крепко ухватившись за протянутые мускулистые руки, Хулио подтянулся и очутился на трапе. Белая лента обмоталась вокруг ног. Он тяжело дышал, в ушах гудело. Но он улыбался, моряки похлопали по спине и показали наверх. Ноги, словно чугунные чушки, тяжело ступали по ступенькам. На палубе их ждали вся команда и капитан. Приветливо и с нескрываемым восхищением смотрели эти люди на Хулио. Он подходил к каждому из них и, подавая руку, говорил: «Компаньеро». Русские парни, улыбаясь, отвечали на незнакомом языке, но, глядя на эти лица друзей, Meлье казалось, что он понимает чужую речь. Затем его пригласили в капитанскую каюту.
Пока он обтирался полотенцем, которое ему предложил один из моряков, он думал о том, на каком языке будет говорить, наверняка русские не знают испанского, тогда — на английском. Но не успел он и рта открыть, как за его спиной раздалась испанская речь. Хулио быстро обернулся, перед ним стоял высокий черноволосый моряк.
— Сидоренко я, — говорил моряк, протягивая руку.
— Компаньеро! — Мелья крепко обнял матроса. — Вы говорите по-испански?
— Немного…
— Наш Опанас, — вмешался один из присутствующих на английском языке, — до Октябрьской революции бежал от призыва в царскую армию, жил в Уругвае, Чили, а в двадцатом вернулся на родину. А сейчас вот плавает у нас кочегаром.
Хулио радостно и горячо заговорил. Он рассказывал о съезде кубинских коммунистов, о том, что коммунисты, рабочие, студенты, да и весь народ шлет братский привет советским морякам. Он рассказывал о том, что продажное правительство Мачадо, не успев прийти к власти, начало наступление на трудящихся. Он рассказал о «дружеском» визите в Гавану итальянского парохода и о том, как коммунисты и конфедерация рабочих столицы подняли студентов и рабочих на демонстрацию протеста.
А в случае с «Вацлавом Воровским» Мачадо отомстил коммунистам. По его приказу было заявлено: «Раз мы не пустили в Гавану фашистский корабль, то коммунистическому здесь подавно нечего делать».
Тогда один из русских со смехом заметил, что итальянцев, мол, прогнали совсем, а вот с ними явно испугались повторить подобное. Ведь судно было зафрахтовано «Лайл энд Компани Лимитед», попробуй ущемить интересы бостонских капиталистов, они бы такое выдали Мачадо, что он вовек бы не забыл.
Все дружно рассмеялись. С этой минуты беседа приняла непринужденный характер. Мелья пробыл среди советских моряков почти четыре часа. О чем только они не разговаривали! Разумеется, больше спрашивал он, словно губка впитывая в себя все, что ему рассказывали о Советском Союзе.
Перед расставанием Мелья вручил советским морякам знамя кубинских коммунистов, которое он с таким трудом доставил на пароход, а капитан и замполит подарили ему советский флаг. Он аккуратно сложил дорогой подарок и повязал вокруг талии. Моряки предложили отвезти его на берег на шлюпке, но он наотрез отказался. Последние рукопожатья, напутственные слова, и снова он один среди волн.
Обратно плыть было труднее, хотя ветер дул в спину, но сознание того, что задание съезда выполнено, придавало ему силы и мужества. Он вылез на пустынном каменистом берегу, когда солнце уже зашло за горизонт. Друзья из Карденаса ждали его.
Советские моряки долго еще не уходили с палубы, они следили за мужественным пловцом в бинокли до тех пор, пока полностью не стемнело.
Через день Хулио Антонио выступил перед рабочими и студентами в помещении профсоюза табачников с лекцией «Четыре часа под красным флагом», которая затем была опубликована отдельной брошюрой. Полиция была обеспокоена не на шутку, и за ним была усилена слежка.
За кормой мыс Сан-Антонио
Он не заметил, как ночь накрыла море черной шапкой. Воспоминания заставили его на время оторваться от действительности. Когда он вновь посмотрел на горизонт, земли не было. Мелькнуло в голове: «Прошли Kубу Как он не заметил, черт побери?» Так хотелось увидеть родные берега. Он напряженно всматривался в даль, надеясь на чудо. И оно свершилось. Где-то справа впереди появился огонек и погас. В первое мгновение он подумал, что это встречное судно. Затем огонек снова сверкнул и погас. Маяк! Конечно, маяк! Да ведь это мыс Сан-Антонио, самая западная оконечность Кубы. Маяк с каждой минутой приближался, вернее, он приближался и одновременно уходил вправо, удалялся. С каждым оборотом винта он становился все меньше и меньше, и вот для того, чтобы видеть его мерцающий свет, надо было перейти на корму. Наконец наступил момент, когда мгла поглотила и его.
Заканчивалась вторая ночь путешествия. Как и в прошлую, не спалось. Пароходик валило с борта на борт. На рассвете, хватаясь руками за что попало, Хулио поднялся на палубу. Наверху качка меньше чувствовалась. Сквозь серебристую пелену утра прямо по ходу судна чернела нитка: земля. Где-то там Пуэрто-Кортес, гондурасский городок, где он собирался сойти. Остаток пути он так и простоял на палубе.
Вот и порт, вотчина всемогущей «Юнайтед фрут компани». Как его здесь встретят? Капитан крикнул вялым голосом команду, и двое матросов словно нехотя пошли на нос и начали готовиться к встрече с берегом. Пароходик, забирая левым бортом, протискивался к причалу. Мягкий удар, еще удар, и «Камайягуа» замер.
Не торопясь Хулио спустился по трапу и прошел в указанное ему помещение. Низкая, душная комната. Он бросил на стол чемодан. Один из таможенников с ленивым безразличием щелкнул замком. Другой взял документы. Черная волосатая рука медленно потянулась из глубины чемодана, казалось, что она вытягивает что-то неимоверно длинное. Что это она тащит? Газеты! Вот незадача, он совершенно забыл о них…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
