он должен был прийти после обеда. Но утром пес срыгнул кровью и больше уже не вставал. Пес не стонал и не скулил. Я осторожно взял его на руки и почувствовал, как из него постепенно уходит жизнь. Через час пес издох. И мне было действительно очень жаль. Знаешь, собаки в чем-то лучше и честнее людей…
Разумовский молча кивнул.
— Ты наверняка тоже хочешь умереть. Молча, как животное. Только я не пойму ради чего? Ради царя, которого ты ненавидишь? Ради страны, которой на тебя наплевать? Ради генералов, которые в Валахии гнали вас на убой? Почему вы такие странные, русские… будто прилетели на Землю из другой планеты…
Полковник усмехнулся:
— Знаешь как закончилась история профессора Зинберга? Он покинул Англию и поселился в небольшом городке на севере Франции. Я нашел его и предложил вернуться. Но Зинберг наотрез отказался, даже нагрубил. Вечером я застал его в квартире с малолетней проституткой. Накинул удавку и передавил трахею. Он почти не мучился и умер быстро. Но сильно обмочился, от него воняло как от хряка. Девчонка тоже умерла быстро. Самое дурное в нашей профессии — убивать детей. Ей было не больше четырнадцати, еще не сформировавшая девичья грудь, детское лицо и тонкие кукольные ручки. Шейка как у цыпленка…
— Вы больной человек, полковник.
— Она потом даже снилась мне. В красивом красном платье. Девочка звонко смеялась и улыбалась. Кто знает, может я спас ее заблудшую душу… и она снова придет в наш мир, но уже порядочной и благодетельной леди…
— Вас уже давно заждались в аду…
— Можно подумать что ты, русский, ангел без крылышек…
— По крайней мере я не убивал женщин и детей. Был только совсем юный англичанин, которого я до сих пор вспоминаю. В Валахии, когда закончились патроны, турки как саранча двинули к нашему укреплению. Среди них было несколько британских пехотинцев, их было видно издалека в этих ваших красных мундирах.
— Ты ошибаешься, британцы не могли быть в Валахии. Мы вступили в войну намного позже…
— Я не ошибаюсь, полковник. И ты это прекрасно знаешь. Молодой пехотинец ворвался в окоп и я тут же воткнул ему в живот штык. Ему было не больше девятнадцати. Голубоглазый, с темно-каштановыми волосами и удивительно тонким чертами лица. Он удивленно посмотрел на меня и медленно осел на колени. Его взгляд помутнел, однако он силился что-то сказать… и даже попытался протянуть мне руку. Я на миг замешкался и пожал умирающему руку. У него был такой странный и растерянный детский взгляд, будто он еще не мог до конца осознать, что умирает… И тут в окоп ворвались сразу несколько человек. Кто-то ударил меня прикладом по затылку и я потерял сознание… так и попал в плен. Но тот юный парнишка мне никогда не снился… просто иногда я его вспоминаю. Его удивленный детский взгляд. Ведь у парнишки впереди была целая жизнь. Зачем он только поперся на эту чертову войну… наверняка он даже ни разу не попробовал бабу…
Полковник Маклоу привстал:
— Вижу парни тебя хорошо отделали.
— Мне плевать…
— Теперь мне некуда спешить. Ты в наших руках. Молись, русский. Завтра тебя ждут самые суровые пытки, которые ты можешь только представить, если не выдашь агентурную сеть в Лондоне.
Полковник взял табурет и вышел из камеры.
— Больше не кормите его и не давайте воды! — приказал Маклоу.– И смотрите за ним в оба!
Полковник быстро поднялся по лестнице и вышел из мрачного подвала на свежий воздух.
— Чертова война…– пробормотал Маклоу.
Он невольно осознал, что встретил человека тверже гранита и наверняка больше не услышит от него ни одного слова. Но по крайней мере, завтра в мучениях умрет еще один русский шпион.
* * *
Сержант Рэй Хаутауэр перед ночным дежурством ужинал в небольшой забегаловке, недалеко от площади Роз. Он заказал большую кружку шотландского пива и неторопливо смаковал, вприкуску с копчеными сухариками, дожидаясь основного блюда.
В зале почти не было посетителей. Только возле окна двое небритых забулдыг, в углу сидел здоровяк, наверняка портовый рабочий, он тоже жадно поглощал пиво. Здоровяк неожиданно улыбнулся и взяв кружку в огромную пятерню, подсел к Рэю.
— Не возражаете? Терпеть не могу пить в одиночестве.
— Пожалуйста, все равно я скоро ухожу…– пожал плечами Рэй.
— Здесь подают всегда свежее Шотландское с легкой горчинкой,– улыбнулся здоровяк. Он отхлебнул пиво и причмокнул.– Какой невероятный вкус! За полгода я почти позабыл вкус Шотландского…
— Вы были в плавание?
— Можно и так сказать. Отдыхал в тюряге. Слышали про «Медвежий Угол»?
Сержант кивнул.
— Рэй, а тебе нравится служба в комендатуре? — неожиданно спросил незнакомец.
Хаутауэр вздрогнул. Он догадался, что здоровяк подсел за столик вовсе не случайно.
— Что тебе нужно, приятель? — хмуро спросил сержант.
— Я хочу сделать тебя богатым. Разве ты еще не понял, что понапрасну отдаешь самые золотые молодые годы на службе. Карьеры тебе тоже не сделать, и все из-за этого глупого ограбления…
Сержант побледнел. Этот урод и вправду многое знает…
Девушка принесла жаркое и улыбнулась:
— Приятного аппетита!
Сержант проводил взглядом ее соблазнительную фигурку. Девушку зовут Марта. Два месяца назад он пригласил ее на свидание, но девушка тактично отказала. Позже Рэй видел Марту в компании прилично одетого франта на набережной. Этот незнакомец прав, как многое в жизни решают деньги… если бы Рэй прилично одевался и имел за душой хотя бы пятьсот фунтов, Марта наверняка не отказалась с ним встретиться…
— Откуда ты знаешь по ограбление? — нахмурился сержант
— Я живу в преступном мире, и мы знаем куда больше лучших инспекторов Скотленд-Ярда. В «Медвежьем Углу» был один старик, свидетель этого ограбления в Нижнем городе. Так что ты у меня на крючке, сержант.
Хаутауэр вздохнул:
— Так что тебе нужно?
Здоровяк допил пиво и медленно вытер толстые губы.
— Это уже деловой разговор. Хочешь заработать сразу три тысячи фунтов за одно пустяковое дельце? Тогда мы даже позабудем о твоем прошлом преступлении.
Сержант удивленно заморгал, даже скулу слегка свело. Три тысячи фунтов! Это невероятная, фантастическая сумма.
— Как поужинаешь — выйдешь на улицу. Неподалеку стоит черный дирижабль. Там тебе все объяснят…
Здоровяк внимательно взглянул на сержанта, медленно приподнялся и расплатившись, вышел из зала.
Сержант Хаутауэр задумался. Если прознали о его преступлении — не видать ему работу в комендатуре. Но мало того. Он сам
