– Она единственный ребенок Дженнера, – сказал он. – Что бы тот ни оставил ей, это не касается ни тебя, ни меня. Но нет ничего хуже, чем предать доверие того, кто на тебя рассчитывает. Я не понимаю, как ты мог согласиться помочь кому-то насильно увезти...
– Я бы сделал это снова! – буркнул Буллард, сплюнув на землю.
От пристального взгляда Кэма не ускользнуло, что он неважно выглядит. Лицо было бледным и изможденным, взгляд тусклым.
– Ты не заболел? – мягко спросил он. – Я поговорю с Сент-Винсентом. Может, мне удастся...
– Да пошел ты! Я рад, что избавился от тебя, цыганское отродье. Пропади вы все пропадом!
Неистовая ненависть, прозвучавшая в его голосе, не оставляла места для сомнений. Буллард не собирался возвращаться назад. Оставалось решить: схватить ли его за шиворот и притащить в клуб или позволить ему сбежать? Вспомнив зловещий блеск в глазах Сент-Винсента, Кэм пришел к выводу, что виконт может и в самом деле убить Булларда, если представится такая возможность, что создаст множество проблем для всех, особенно для Эви. Пожалуй, лучше позволить Булларду исчезнуть.
Глядя в грубоватое лицо молодого человека, которого он знал столько лет, Кэм в недоумении покачал головой. Потерянная душа, как говорят его соплеменники, имея в виду людей, оказавшихся во власти темных страстей. Но почему это случилось с Буллардом? И когда?
– Тебе лучше держаться подальше от клуба, – сказал он. – Если Сент-Винсент поймает тебя...
– Чтоб он провалился в преисподнюю! – рявкнул Буллард, кинувшись на него с кулаками.
Застигнутый врасплох, Кэм едва успел уклониться. Воспользовавшись его замешательством, Буллард повернулся и бросился бежать. Прищурившись, Кэм задумчиво смотрел ему вслед.
Его внимание привлекло нервное ржание гнедой кобылы, привязанной поблизости. Протянув руку, Кэм ласково погладил животное по атласной шее. Золотые кольца, украшавшие его пальцы, сверкнули в послеполуденном свете.
– Глупец, – сказал он лошади, имея в виду Булларда. При мысли о последней просьбе Дженнера с его губ слетело приглушенное проклятие: – О, черт, ведь Дженнер ему что-то оставил... а я обещал позаботиться о том, чтобы он получил все, что ему причитается. И что мне теперь делать?
Себастьян втащил Эви в клуб, где царила тишина, казавшаяся неестественной после шумных событий, разыгравшихся снаружи. Вынужденная почти бежать, чтобы не отстать от его размашистого шага, она изрядно запыхалась, когда они добрались до читального зала на первом этаже. Вдоль стен тянулись полки красного дерева, заполненные томами в кожаных переплетах. На стеллажах высились стопки газет и журналов. Втолкнув Эви внутрь, Себастьян решительно захлопнул дверь.
– Ты не пострадала? – ворчливо спросил он.
– Нет. – Эви попыталась сдержать вопросы, мучившие ее с утра, но они вырвались вместе со вспышкой недовольства. – Почему тебя так долго не было? В кои-то веки я нуждалась в тебе, а ты болтался неизвестно где!
– В твоем распоряжении было три десятка служащих. С какой стати ты вообще помчалась вниз? Неужели нельзя было подождать, пока посетителя проводят наверх?
– Буллард сказал мне, что пришла Аннабелла Хант. А когда я увидела дядю, Буллард не пустил меня назад, в клуб. Вместо этого он толкнул меня прямо в лапы дяди Перегрина.
– Бог мой! – Глаза Себастьяна расширились. – Я кастрирую этого вонючего подзаборника...
– И пока все это происходило, – запальчиво продолжила Эви, – ты развлекался с проститутками! – Когда эти слова слетели с ее губ, она поняла, что в этом-то все дело. Даже предательство Булларда и попытка похищения не возмутили ее до такой степени, как тот факт, что Себастьян так быстро променял ее на другую женщину.
Себастьян пронзил ее негодующим взглядом:
– Что за чушь!
– Не лги! – Воздух между ними, казалось, искрил от напряжения. – Мне отлично известно, чем ты занимался.
– Почему ты так уверена?
– Потому что ты проторчал у мадам Брэдшоу более двух часов!
– Мы говорили о делах. Говорили, Эви! Если ты не веришь мне, можешь отправляться к дьяволу! Если бы я действительно переспал с кем-нибудь, то пребывал бы в куда более благостном настроении, чем сейчас.
Глядя в глаза Себастьяна, холодные, как скованный льдом пруд, Эви почувствовала, что ее гнев пошел на убыль. Пожалуй, ей ничего не остается, кроме как поверить ему, – уж слишком искренне выглядит его негодование.
– О! – пробормотала она.
– «О!»? И это все, что ты способна сказать?
– Полагаю... мне не следовало спешить с выводами. Но исходя из того, что я слышала о твоем образе жизни... я предположила…
Эта явно неудачная попытка извиниться, казалось, лишила Себастьяна остатков самообладания.
– Твои предположения оказались ошибочными! Если ты еще не заметила, я целыми днями верчусь как белка в колесе. У меня просто нет времени, чтобы кувыркаться с девицами в постели. А если бы оно было... – Себастьян замолчал. Помятый, избитый и взъерошенный, он был совсем не похож на элегантного виконта, за которым Эви наблюдала издалека в гостиной лорда Уэстклиффа. – Если бы я... – Он снова осекся. Его дыхание участилось, на скулах загорелся темный румянец.
Эви точно уловила момент, когда его выдержка лопнула, и в испуге рванулась к двери. Но не успела она сделать и пары шагов, как сильные руки Себастьяна схватили ее и прижали к стене. Запах пропотевшего белья и мужского возбуждения наполнил ее ноздри.
Себастьян замер, прижавшись губами к нежной коже у нее на виске. Эви тоже не шевелилась, ощущая электризующее прикосновение его языка, от которого по всему ее телу разбегались волны мурашек. Его рот медленно переместился к ее уху, обдавая его горячим дыханием.
– Если бы я мог, Эви... то разорвал бы твою одежду руками и зубами, пока на тебе не осталось бы ни клочка ткани. А потом опустил бы тебя на ковер и осыпал поцелуями с головы до пят...
Слушая его прерывистый шепот, Эви почувствовала, что ее ноги подгибаются, а сознание ускользает.
– ...Я не пропустил бы ни одного дюйма твоего прелестного тела... а добравшись до мягких рыжих кудряшек, уделил бы им особое внимание. Но не грубо. Я не настолько милосерден. Я действовал бы так неторопливо, так нежно, что ты начала бы извиваться и молить о пощаде. Но я был бы непреклонен, пока не довел бы тебя до безумия. И, только достаточно помучив, развел бы твои ноги...
Себастьян замолк. Они оба тяжело дышали, слившись в объятии, раскрасневшиеся и возбужденные.
Наконец он еле слышно произнес:
– Ты уже влажная, правда?
Если бы существовала физическая возможность покраснеть еще больше, Эви бы это сделала. Ее щеки буквально вспыхнул от оскорбленной скромности, когда она поняла, о чем он спрашивает. Потупившись, она едва заметно кивнула.
– Я хочу тебя так, как ничего и никогда не хотел. – Себастьян прерывисто выдохнул. – Скажи мне, что я должен сделать? Что нужно, чтобы ты пустила меня в свою постель?
Эви уперлась руками ему в грудь, безуспешно пытаясь отстраниться от его возбуждающего тела.
– Ничего, потому что у тебя все равно ничего не получится. Ты не можешь мне дать того, чего я хочу. Мне нужна твоя верность, а ты на нее просто не способен.
– Способен. – Он произнес это с такой готовностью, что Эви усомнилась в его искренности.
– Сомневаюсь, – прошептала она.
Он обхватил ее лицо ладонями и произнес, почти касаясь ее губ своими губами:
– Эви... я не могу придерживаться нашей договоренности. Жить рядом с тобой, видеть тебя каждый день и не обладать тобою... это свыше моих сил. – Ощутив дрожь, пробежавшую по ее телу, он склонил голову и прижался губами к ее шее. Все ее существо откликнулось на эту нежную ласку... и на осторожное прикосновение его пальцев, скользнувших по ее груди.
Услышав приглушенный стон, слетевший с ее уст, Себастьян приник к ее губам в жадном поцелуе. Эви сделала слабую попытку отвернуться.
– Нет, Себастьян.
