Я оборачиваюсь к зеркалам. Оттуда на меня испуганно пялится рыжая потрёпанная девица с полупрозрачной чернотой крыльев за спиной. Сюрреализм на ровном месте.
Почему, спрашивается, у Нойты Сарс по этому поводу никаких эмоций? Опустошение – в наличии, абсурдное онемение сердца – тоже. Чувства парализованы, а ведь мне сейчас, по идее, надо панике поддаться или хотя бы сознание потерять.
Но сознание не теряется. Напряжённость в прихожей нарастает. Я пытаюсь пошевелить крыльями – и они в тот же миг исчезают.
И тут Сио Лантий вскакивает, роняя табуретку. Молниеносен и неумолим, он набрасывается на меня, чтобы повторить действия Инычужей. Припереть к стенке – раз, впиться в меня поцелуем – два. На счёт «три» я выворачиваюсь, чтобы прописать приятелю звонкую пощёчину.
– Умереть хочешь?
Но он, похоже, ничуть в содеянном не раскаивается. Разгорячённый, неуравновешенный, чужой, он пугает меня.
– О, – подаёт голос парень-подделка. – Опять крылья.
Я вновь сверяюсь с зеркалом и обнаруживаю, что чёрное полупрозрачное водворилось на место.
А Сио Лантий выглядит так, словно совершил эпохальное открытие, которое перевернёт мир. Глаза блестят, щёки горят, в каждом движении прослеживается экзальтация. Весь так и лучится ликованием.
– Мы тебя нашли! – торжественно возвещает он.
– Вы – это кто? – опасливо щурясь, уточняю я.
Но мутный товарищ ускользает от ответа.
– Тебя обязательно надо показать профессору…
– Чтобы что? Опыты надо мной ставить?!
И тут до меня доходит: профессор-то не кто иной, как Деус Ним. Псих со стажем, практикующий довольно странные вещи. Мороженое, замах, поцелуй. Простейшая алгоритмическая цепочка, назначение которой – выявить…
Сио Лантий предугадывает ход моих размышлений.
– Замахнись на меня. Ну же, попробуй, – с хрипотцой говорит он.
Я отхожу от него подальше – во избежание, а то ведь, и правда, ударю. В состоянии аффекта от Нойты чего угодно можно ожидать.
Напарник бросает на меня разочарованный взгляд и переключается на моего подложного парня.
– Сделай вид, что хочешь меня ударить, – просит он у оборотня. – Я ведь знаю, ты хочешь.
В таких вопросах Инычужей долго уговаривать не надо. Начистить паскудную рожу соперника всегда приятно, даже если он не вполне соперник. Даже если ты – не вполне человек.
Оборотень заносит руку для удара, блеск его глаз – чистейшая сталь. Движения резки, намерения предельно ясные. Сио Лантий на мгновение цепенеет: слишком уж убедительна игра. Однако в следующий момент из-под его лопаток с едва различимым шорохом выпрастываются чёрные полупрозрачные крылья. Такие же, как у меня.
– Батюшки-светы! Что деется! – Это Инычужи познали шок.
Я поражена не меньше.
– Ну что, убедилась теперь? – спрашивает Сио Лантий.
– В чём мне надо было убедиться?
– Некоторые импульсы вызывают спонтанный выброс крыльев у хранителей Цитадели. Именно этим занимался профессор, когда искал потерянных. И мы наконец-то нашли тебя, последнюю из четвёрки. Деус Ним тебе лучше всё растолкует. Давай завтра покажемся ему.
– Ты, я… – принимаюсь загибать пальцы. – Деус Ним?
Парень кивает. Он тоже крылатый, да.
– А кто четвёртый?
– Сюрприз, – бессовестно интригуют меня. – Завтра, как придёшь, узнаешь. Сбор назначен в два пополудни в кабинете стенгазеты.
Что тут скажешь? Стратег. Умеет зацепить. Я же теперь до обеда любопытством промучаюсь и, как миленькая, примчусь по выданному адресу. И если под номером четыре окажется Ро Тондий Дэш, у меня непременно случится разрыв сердца.
А у оборотня моего ненаглядного уже, похоже, случился. Правда, не разрыв сердца, а разрыв туловища.
– Я всё, – басом провозгласила крошечная Путеводная Нить, отсоединяясь от тела солнцеликого юноши. Была рука – и нет руки. Однорукий красавчик-инвалид выглядел потерянно.
Мазнув по костюму оборотня серебристым кончиком наэлектризованной копны волос, Нить деловито прошлась к тумбе, непринуждённо подтянулась на врезной стилизованной ручке и вскарабкалась по свисающему шарфу на самую верхнюю полку, где валялись забытые зимние шапки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сио Лантий от этого фантасмагорического действа слегка обалдел. Крылья свои сложил, стоит, диву даётся, гадает, а не нужно ли ему ещё одного профессора посетить – специалиста по психическим расстройствам.
Когда от оборотня оторвалась голова, на лету обзаводясь острым клювом и пёстрым оперением; когда туловище трансформировалось в рогатую котосову (она же Небываль-из-Пустошей); когда Пересечень, выполнявший функцию ног, преспокойно удалился на кухню – бытовыми приборами повелевать, а Вор-Кошмарник, ответственный за левую руку, развязно тряхнул шевелюрой и потопал к себе в комнату… Вот тогда-то Сио Лантию сделалось по-настоящему худо.
– Воды! – взмолился он, склоняясь над ковриком для обуви. И страшно закашлялся.
Со стаканом к нему метнулся Пересечень. Розовые банты и рюши, томный женский голосок при типично мужской внешности, привычка говорить о себе во множественном числе и четыре проворные руки…
Я справедливо полагала, что это край, последняя капля, и что после такого Сио Лантий просто обязан с нами распрощаться.
Однако парень проявил беспрецедентное мужество и неслыханную силу воли. Он осушил предложенный стакан, вернул его Пересеченю и даже выудил из своего смятенного ума пару слов благодарности.
А потом вкратце поведал о своём бедственном положении, затруднениях с жильём и попросил разрешения остаться на ночлег. Но лучше бы вообще навсегда.
Глава 18. Богиня хочет спать
Я озадаченно почесала в затылке.
Изъявил желание остаться навсегда, надо же!
Это на него так великая мощь любви к Нойте Сарс повлияла или бедственность положения? Ой, вряд ли. Бьюсь об заклад, Сио Лантием руководила страсть иного рода.
Его рассудком однозначно завладели Инычужи – существа не от мира сего, чудные и непредсказуемые.
– Пусть в подвал идёт! – склочно крикнул из своей каморки Вор-Кошмарник. – Комнату не отдам!
– Да-да, – подхватила Птица-Весень тоненьким голоском. – В подвале ему будут рады.
Сио Лантий поёжился. Кто там ему в подвале будет рад? Плотоядный монстр? Червяк-людоед?
Когда мои крылья в очередной раз улетучились, я вызвалась приятеля сопроводить и поддела его под локоть с таким ледяным, убийственным спокойствием, что его рука в момент покрылась гусиной кожей. Смешной. Если бы узнал, что наш подвал – райский уголок, сразу бы передумал бояться. А неизвестность нас всех страшит, перед завтрашним днём мы дрожим, перед закрытыми дверями мнёмся, и перемены для нас худшее из зол.
Не обольщайтесь, Нойта не исключение.
– Мне всё ещё с трудом верится в происходящее, – призналась я, держа на весу масляный фонарь и спускаясь по отсыревшим ступенькам. Ступеньки скрипели. Огонёк в фонаре метался и норовил потухнуть. – Если бы не факт наличия крыльев, решила бы, что ты и твой профессор спятившие сектанты-фанатики. А теперь даже не представляю, что думать и как быть.
Сио Лантий молча и заворожённо следовал за мной. Здесь не было эха. Только тьма. Зыбкая тьма, лесные запахи и светлячки – сияющие юркие звёзды для тех, кто сбился с пути. Мой голос тонул в подстилке зелёного мха, под подошвами шелестела и приминалась короткая травка.
– Пришли, – сказала я, остановившись возле палатки. – Внутри должно быть сухо и тепло. Она зачарована, поэтому проблем не будет. Но если неудобства всё же возникнут, обращайся. Буду на втором этаже, вход по пожарной лестнице.
– Огромное, нечеловеческое тебе спасибо, – рассыпался в благодарностях Сио Лантий и придержал меня, когда я собралась уходить. – Если хочешь совет, не думай. Ни о чём не думай, ладно? И о том, как быть, не беспокойся. Всё само решится, поверь. Я ведь тоже ряды крылатых совсем недавно пополнил. Сначала казалось, с ума схожу. Сейчас легче. И тебе со временем обязательно полегчает.
