– Я толком не поел. Ты, наверное, тоже, – продемонстрировал догадливость Сио Лантий.
– Точно. Замоталась совсем, – кивнула я и откусила от бутона. Мне попался вкус сыра с овсянкой на сливочном масле. Недурно, недурно. – А зачем вы с нашим профессором встречались? – спросила, переходя ко второму бутону.
Парень чуть розой не подавился. Не те я вопросы на первом свидании задаю, прибить меня мало.
– Ладно, забудь, – исправилась я. – Просто имей в виду, Деус Ним не простой человек. С ним сложно. Иногда его хочется чем-нибудь отравить или стукнуть. Но ты держись.
– Ха-ха, – нервно отозвался Сио Лантий. – Буду иметь в виду.
В сумке у меня завибрировал серк-ри. Он дёрнулся и замер, экран подсветился белым. Я скосила глаза: рекламная рассылка, ничего нового. Но затем под прямоугольником рекламы всплыло сообщение, которое Кагата посылала мне днём.
«Сегодня на парах не жди. Приболела».
Ох ты ж каламараки вяленые! А я о подруге и забыла совсем. Я ведь к ней собиралась, пока домой не пришла и письмо Сио Лантия из пасти ящика не вызволила.
Стоит на горизонте замаячить шансу на отношения, как подруги отходят на второй план. Неправильно это. Нельзя так жить.
Я немного повздорила со своей совестью.
«Хватит меня допекать.Покатаюсь на аттракционах, а завтра с рассветом примчусь к Кагате. Или что я, по-твоему, сестра милосердия?»
Совесть была уложена на лопатки. Конечно, эффект кратковременный. Знаю её: поднимется, как нечего делать, и снова начнёт ворчать, что женской дружбой не разбрасываются.
А пока не поднялась, мы, пожалуй, повеселимся.
Я встала со скамейки с решительным намерением оторваться на полную катушку. Сио Лантий подорвался следом, будто его сверху за ниточку дёрнули. И двинулись мы к колесу обозрения, ориентиру, воспетому в пёстрых экскурсионных буклетах и заметному из любой точки города.
Однако не сделали мы и трёх шагов, как были вынуждены отскочить. Нам навстречу нёсся на фиджимеро примечательный тип. Вместо головы у него на плечах росла тыква с мерзким оскалом и провалами глазниц.
На типе красовался свитер с оленями. «Как ему не жарко?» – спросите вы. Сама диву даюсь.
Я заметила у него в руках стаканчик с кофе. Из такого же стаканчика меня облили в день неудачного грабежа, и я побоялась, что инцидент повторится, поэтому сошла с дорожки и потянула Сио Лантия следом (не хватало ещё, чтобы моей приглаженной, отутюженной прелести испортили впечатление о первом свидании).
Но скейтбордисту не было до нас никакого дела. Он проехал мимо, со всей дури опрокинув кофе себе в тыквенный рот.
Кофе пролился на свитер, запачкал штаны, оставил несколько памятных пятен на асфальте. Меня пронял холодок. Сио Лантий, судя по всему, тренировал в это время задержку дыхания. Он с шумом выдохнул мне в затылок, рефлекторно сомкнув руки на моей талии.
– Что это было?
– Тыквенная голова, – цепенея, прошептала я. – Вторая тыквенная голова.
Странно, что люди вокруг ничего не заметили. Они продолжали гулять, травить байки и есть сахарную вату с мороженым, как ни в чём не бывало.
Сио Лантий полностью вернулся в реальность. Он поспешно расцепил руки и извинился за своё бесстыжее поведение, а в его глазах вновь разгорелся знакомый огонь обожания, преклонения и трепета. Трепета передо мной, разумеется.
Кто бы сейчас заикнулся, что трепет распространяется не только на меня, расцарапала бы информатору физиономию.
Закат потонул за горами, и луна вымостила на море светлую тропу. В таинственной тьме насаждений шептались деревья, освещённые дорожки наводнялись посетителями, а аттракционы манили разноцветьем иллюминации. В туристический сезон они работали почти без перерыва.
Когда мы поравнялись с колесом обозрения, я поправила галстук и заявила, что не боюсь высоты, поэтому собираюсь прокатиться в открытой кабинке.
– А ты боишься? – приблизившись к Сио Лантию, коварно спросила я.
– Да что ты! Если б и боялся, то с тобой ничего не страшно, – опрометчиво выдал мой друг.
Глава 16. Чего ты боишься?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Над Мережем простиралась летняя ночь. Чарующе сияли россыпи звёзд, горела луна, трепетали пальмы близ моря.
Сио Лантий тоже трепетал. Увы, не из-за меня.
Мы сели в открытую кабинку, пристегнулись ремнями безопасности, и наша гондола, покачиваясь на ветерке, поплыла ввысь. А Сио Лантий, мой бесстрашный товарищ, почему-то смотрел ровно в противоположном направлении: на свои ботинки, на яркие пятна фонарей под ногами, на полосатые навесы палаток и унавоженные голубями крыши билетных будок.
Он кусал губу и явно ощущал себя не в своей тарелке. Надо бы его пощадить, да поздно. Придётся нам сделать круг.
Чтобы соблюсти пропорцию и добавить нашей паре симметрии, я тоже покусала губу и глянула на свои туфли с удобной колодкой на низком ходу. Замечательные туфли. Выменяла у того-кто-живёт-за-забором на очередную ненужную рухлядь. Что мне, спрашивается, помешало точно так же обзавестись новым костюмом взамен на тряпки Ли Фания Орла? Зря только деньги потратила.
Сио Лантий первым прервал затянувшееся молчание. Уловил мою досаду, чуткий какой.
– Жалеешь о чём-то?
– Только о том, что раньше с тобой не познакомилась, – слукавила я.
Наши взгляды встретились.
– Аналогично, – вздохнул тот. – Но вот что интересно: у меня ощущение, что я тебя сто лет знаю. Бывает же такое…
Я кивнула и улыбнулась краем губ.
Звучание его голоса ласкало слух. Ветер ласкал волосы. Этот вечер был насыщен лаской, как подобает нормальным курортным вечерам. И казалось, я вот-вот наконец-то расцвету.
Жить на курорте, но никогда не отдыхать. Как вам такое? Жить на курорте – и день ото дня испытывать нехватку денежных средств, нехватку времени, нехватку элементарных сил, чтобы радоваться обыденным чудесам. Чтобы замечать…
Заморозка чувств – своего рода проклятье для большинства жителей прибрежных регионов. Море вроде бы рядом, но до него не дотянуться. Праздничный флёр витает в воздухе, но на тебе словно противогаз, и дышишь ты каким-то не тем воздухом. Твою дыхательную смесь составляют раздражение и усталость. И сытый хохот туристов за спиной кажется тебе жестокой насмешкой.
Лучшее лекарство в таких случаях – глаза. Его глаза. Серые с синим. Цвета штормовой волны. Смотри в них пристально, смотри неутомимо. Тогда, может, появится шанс, что ты отпечатаешься на сетчатке. Что ты хоть где-нибудь в этом мире отпечатаешься. Смотри – и теряй себя. Теряй ту прежнюю себя, которая замучена проблемами, которая всё никак не выберется из трясины и не расправит крылья…
Ох, стоять, Нойта! Стоять, каламараки тебя раздери! Ты же сейчас в патетику ударишься! А нет, уже ударилась. Снимите меня, кто-нибудь, с этого проклятого колеса!
Впрочем, может, ещё покатаемся и взаимный гипноз попрактикуем? Что ни говори, а терапевтический эффект от такого сближения вне всяких похвал.
Противогаз? Больше никакого.
Чувства? Разморожены.
Пляжное настроение? Идентифицировано.
Нойта Сарс была готова пуститься во все тяжкие.
Мне захотелось мороженое, воздушный шарик и фото на память.
Также неплохо было бы заполучить романтический поцелуй под луной, но это уже как карта ляжет.
Здесь заплесневелые блюстители нравственности и чтецы морали наверняка погрозят пальчиком: на первом свидании ни-ни! Но если Сио Лантий утверждает, что знает меня сто лет, то к кадаврам свинорылым условности, правда?
Однако, когда парень сошёл с колеса обозрения, я поняла, что мне не светит ни поцелуй, ни шарик, ни мороженое, не говоря уже о памятных фотоснимках.
Его шатало и мутило. Он попросил меня подождать у ларька с безделушками, сам сиганул куда-то в кусты, и я стала подозревать, что он поддерживал со мной зрительный контакт исключительно от безысходности. Вниз глянешь – голова кругом идёт, прямо глянешь – съедобные розы наружу просятся, наверх глянешь – душа из тела рвётся. Глаза Нойты – способ избежать несчастного случая, только и всего.
