в офисе не распространяться об этом.
Глава 17
Никита Алексеевич упорно делал вид, что ничего не произошло. Будто мы не общались на личную тему, не говорили о наличии у него подруги или вообще супруги. Когда я вышла в своей позорной пижаме, состоящей из шорт и растянутой футболки с Микки Маусом, мужчина только недоумённо приподнял брови и спрятал ухмылку. Конечно, я не рассчитывала остаться без отдельного номера, поэтому не старалась искать что-то более приличное в качестве домашней одежды.
Шеф скрылся за дверью уборной, а я тем временем нырнула на диван и включила телевизор. Совсем негромко, чтоб не отвлекать Люцифера от сверхважных дел правления нашим маленьким адом — он по переписке раздавал задания на понедельник. И я это узнала, так как на телефон пришло оповещение о нескольких поручениях — он будто специально не стал озвучивать вслух просьбы, а отправил в приложении. Чтоб я понимала: даже в Москве каждую свободную минуту начальник работает. Правда, вместо восхищения это у меня вызвало лишь рвотный позыв.
На большом плазменном телевизоре насчитывалось больше ста каналов, но мне хотелось чего-то лёгкого и романтичного. Выбор пал на молодёжную комедию, и я с удовольствием погрузилась в мир студентов, крутых машин и безбашенных отношений. Я лежала на диване в позе эмбриона, обнимала подушку, но мыслями была где-то в другом месте. В голову лезли разные предположения, и одно хуже другого.
Зачем Никита Алексеевич сказал, что есть кто-то, кто ему нравится? Для чего мне эта информация? Просто так? Или это был намёк? Но вряд ли это могло быть правдой, Кузьмину в избранницы больше подошла бы красивая молодая девушка модельной внешности. Добросердечная и милая. С длинными пепельными волосами такого же цвета, как у начальника. Наверное, со стороны это смотрелось бы очень гармонично. Я настолько прониклась идеальной парой Люцика, что не заметила, как рядом на диване образовался он сам.
— И вам такое нравится? — с неподдельным интересом уточнил.
Я вздрогнула, сделала вид, что всё нормально, быстро просканировала наряд мужчины и с напускным безразличием зарылась головой в подушки. Он сидел в одних шортах. С расстояния вытянутой руки я могла видеть не только многочисленные татуировки, но и капельки воды, стекающие по загорелой коже и скрывающиеся в районе талии под чёрной тканью.
Мозг нарисовал совсем недетские картинки, а фильм внезапно перестал увлекать. Что могло быть горячее симпатичного хорошо сложенного мужчины?
— Иногда, — прошептала едва слышно, обхватила двумя руками одну из подушек и прижала к груди в попытке унять громко колотящееся сердце.
Не помогало.
Никита Алексеевич будто специально не уходил, хмуро вглядывался в плазму и пытался уловить сюжет. Комедия уже подходила к концу, но мне не хотелось расстраивать шефа.
— Неужели у студентов столько свободного времени, что хватает на романтические похождения? — заворчал он. — Лучше бы работать устроились.
— И вам это помогает? — ляпнула и прикусила губу.
Он нахмурился ещё сильнее, так, что между бровями пролегла вертикальная складка, сжал губы и уточнил:
— Помогает с чем?
Конечно, он не мог просто проигнорировать глупый вопрос, сделать вид, что не заметил. Ему нужно было докопаться до самой сути — вывернуть наизнанку душу и изучить под микроскопом. Любые задачи начальник решал тщательно, вдумчиво и очень внимательно.
— Не думать о романтике, — со вздохом ответила. Терять было нечего, к тому же мы уже оказались в одном номере. Мужчина задумчиво пожевал губу и отвернулся. Словно обиделся. — В офисе поговаривали, что жена от вас не уходит только потому, что вы её золотом осыпаете и покупаете всё, чего она только пожелает. Так вы компенсируете свою холодность и отстраненность.
В номере повисла тяжелая тишина, только тихий шум телевизора разбавлял её. Кузьмин повернулся ко мне и смотрел так внимательно, будто мысленно снимал с меня одежду вместе с кожей или пытался прожечь насквозь.
Ему не понравилась правда. А я не могла взять слова назад.
Секунды тянулись, как мёд, превращались в минуты. Люцифер молчал. В какой-то момент мне начало казаться, что он уволит меня немедленно. Накричит и вышвырнет из фирмы, заставит лететь домой ближайшим рейсом. Сделает всё, чтоб я не смогла никуда устроиться.
Этого не происходило.
— И вы считаете, — тихо клокотал он, — так же?
Звуки застревали в горле, вылетали карканьем и шипением, не хотели складываться в единую картинку. Потому что я и правда считала так же. Если официально Никита Алексеевич был свободен, то лишь потому что связал себя крепкими отношениями с работой.
Он ждал ответ. Неотрывно смотрел, считывал все эмоции.
— Да, — наконец тихо призналась.
Мужчина рассеянно кивнул, встал с дивана и отправился на кровать. Выключил ночник на тумбочке, сбросил шёлковое покрывало на пол, лёг и закинул руки за голову. Мне было плохо видно его, и всё же в комнате ощущалась общая напряжённость.
— Если вы переживаете о том, что понравившаяся вам девушка будет считать так же, то можете просто немного измениться, — каждое слово било по сердцу, беспощадно резало его на куски. Потому что мне была ненавистна сама мысль, что Кузьмину нравится кто-то, но не я. Кто-то, кто бы подходил ему.
Вместо ответа тихо тикали настенные часы и болтал всё ещё включенный телевизор. Я понимала, что шеф — человек с непростым характером — серьёзно задумался над текущим положением вещей.
Когда надежды на нормальный исход не осталось, а глаза начали слипаться от усталости, прозвучал вкрадчивый шёпот:
— Вы верите, что я могу измениться?
— Конечно, — моментально пробормотала сквозь дремоту. — Вы — хороший. Вы делаете всё в бизнесе, чтоб добиться цели, и можете использовать свою упёртость, чтоб добиться ответных чувств или измениться.
Больше мы не разговаривали. Точнее, я попросту отключилась. И во сне наш с шефом разговор закончился совсем не так печально, как вышло в реальности. К сожалению, утром Люцифера в номере не оказалось.
Я спряталась от назойливых солнечных лучей в куче подушек, залезла под шелковое покрывало, которым оказалась укрыта непонятным образом, и с ужасом скатилась на пол. На кофейном столике лежала короткая записка, в которой говорилось, что Никита Алексеевич отправился на встречу с Бубликовым и явится только ближе к вечеру. Сперва я расслабленно выдохнула: вторая часть кардебалета и мучений в платье отменилась. Выставлять себя напоказ богатым дядям и тётям не хотелось, хватило и одного выхода в свет. И только чуть позже поняла, что Вениамин так просто не отпустит меня. Потому что я проиграла желание. Ко всему прочему после разговора с Кузьминым остался неприятный осадок.
— Теперь тебя
