Теперь и Вальхтеов отвернулась от окна. Руки ее были сжаты до белизны в костяшках.
— Да, дорогой мой муж, скажи нам, прошу, где родитель Гренделя, — обратилась она к Хродгару, но не сводила глаз с Беовульфа.
— Исчез. — Король отер рот. — Исчез его отец. Рассеялся бесследно, как туман на солнце. Не будет от него вреда человеку.
— Беовульф, он уже однажды соврал нам.
— Я ни разу не соврал, — отрезал Хродгар, покраснев. Глаза его оживились, он даже приподнял меч.
— Хорошо, хорошо, не соврал, — согласился Виглаф. — Но умолчал, чьего сына мы одолели.
— Прекрати, — Беовульф положил руку на плечо Виглафа. — Не подобает таким тоном разговаривать с королем данов.
Виглаф опустил голову, отошел к окну.
— Беовульф, послушай меня. Пора нам возвращаться. То, для чего мы сюда прибыли, сделано. Что еще?
Прежде чем Беовульф успел открыть рот для ответа, за дверью раздались шаги, в комнату вошел Унферт.
— Беовульф! — произнес он, едва войдя в комнату.
Виглаф раздраженно повернулся к вошедшему:
— Позлорадствовать пришел?
Унферт глубоко вздохнул, не обращая внимания на Виглафа и как будто не задетый едкостью его вопроса.
— Я был неправ, — продолжил он. — Я был неправ в своих сомнениях, Беовульф, сын Эггтеова. И я отрешился от этих сомнений. В храбрости твоей усомнится лишь глупец незрячий. Я прошу у тебя прощения.
— Ну вот, теперь пришел черед скоморохов, — пробурчал под нос Виглаф, отворачиваясь к окну.
— Я принимаю твои извинения, — тихо сказал Беовульф, и Виглаф у окна зарычал, негромко, но вполне явственно. — И прошу у тебя прощения за моего друга Виглафа. Много мы видели сегодня ужасного, ожесточающего сердца. К тому же мы потеряли товарищей.
— Я хочу подарить тебе… Если ты не откажешься принять… — И Унферт повернулся к вошедшему вместе с ним рабу Каину. Каин вручил хозяину большой меч.
— Меч Хрунтинг, — сказал Унферт, протягивая оружие Беовульфу. — Он принадлежал отцу моему Эгглафу, получен отцом от отца его, а тем — от своего.
По отблеску клинка Беовульф оценил благородство старинного оружия. Унферт держал меч на вытянутых руках.
— Прошу тебя, прими этот меч, Беовульф. ')то мой дар тебе.
Беовульф отвесил легкий поклон, принял оружие, осмотрел клинок, рукоять, перекладину, драгоценные камни и гравировки украшений, изящную продольную канавку вдоль тела клинка.
— Меч прекрасен, спору нет, и я благодарен за такой щедрый подарок. Но против магии демонов… А в этот раз явно была использована магия… Против магии любой меч бессилен.
— Хрунтинг больше чем меч. Отец рассказывал, что клинок закален в крови и что владеющий этим мечом в бою непобедим.
— Что бы он рассказал о собственном боевом опыте, — снова проворчал у окна Виглаф, и Беовульф бросил на него неодобрительный взгляд.
— Дар от чистого сердца несет в себе собственную магию, друг Унферт, — сказал Беовульф.
— Сожалею, что я в тебе сомневался.
— А ты прости меня за упоминание об убийстве братьев. Необдуманные, поспешные слова.
— Правда, и спешно высказанная, остается правдой, — заметил Виглаф.
Беовульф рассматривал меч, задержал взгляд на рунах.
— Знаешь, Унферт, если я выслежу мамашу Гренделя, то могу и не вернуться. И древний меч твой пропадет со мною.
Унферт покачал головой.
— Пока этот меч с тобой, он не пропадет.
Тут Беовульф повернулся к Виглафу.
— А ты, могучий Виглаф, остаешься ли со мною?
— Что ты дурак рехнувшийся, спору нет. Надо же выдумать — лезть в адские глубины!
— Не спорю. Но ты-то ведь со мной.
Виглаф засмеялся смехом безрадостным и безнадежным.
— С тобой. До конца. Боюсь, до очень скорого.
— Но где нам ее искать? — Этот вопрос Беовульф адресовал королю.
Хродгар пожал плечами, поскреб мечом плиту пола, нахмурился, откашлялся и поднял глаза на Беовульфа.
— Есть, пожалуй, один человек, знающий ответ на этот вопрос. Некий горец. Слышал я его, и есть ему что рассказать о местах, где жил Грендель, где и мать его обитает. Унферт может вас к нему проводить.
— А ты останешься, государь и король мой? — не оборачиваясь и не глядя на присутствующих, спросила Вальхтеов. — Беовульф снова отправится навстречу смерти своей, чтобы спасти твое королевство, а ты останешься с женщинами, детьми и немощными старцами?
Хродгар откашлялся и вытер губы ладонью.
— Я и сам немощный старец. Зачем Беовульфу лишняя обуза? И найдется ли во всей стране лошадь, способная меня нести? Извини, Беовульф…
— Зачем извинения? — запротестовал Беовульф, не дождавшись, пока Хродгар договорит. — В свои дни, государь, ты дрался храбро, драконов не пугался. А сейчас твое место здесь, у кормила державы, с твоим народом. С твоей королевой.
Вальхтеов недовольно пробурчала что-то себе под нос, не поворачиваясь к мужчинам.
— Я же лучше погибну, мстя за смерть своих танов, чем останусь в живых, чтобы всю жизнь скорбеть об их гибели. Если судьба велит мне вернуться домой, то мне будет что рассказать о том, как я стремился отомстить убийце моих танов. Я не хочу предоставлять отмщение другим.
— Лишь дурак не дорожит своею жизнью, — грустным голосом промолвила Вальхтеов. Король вздохнул и покачал головой.
— Все живущие ожидают смерти, — сказал Беовульф, глядя на Вальхтеов и желая, чтобы она повернулась к нему, чтобы еще раз перед расставанием увидеть ее фиалковые глаза. — Таков смысл жизни. Долгое ожидание неизбежной смерти. Единственное утешение воина в том, что он может достичь славы, прежде чем смерть настигнет его. Уйду я — и что после меня останется, государыня, кроме рассказов о моих подвигах?
Но она не повернулась. И ничего не ответила.
— Не стоит медлить, — прервал тишину Виглаф. — Лучше отправиться засветло, чем дожидаться темноты.
И вот Хродгар простился с ними, обещая осыпать по возвращении златом-серебром, и Беовульф с Виглафом последовали за Унфертом.
13 Договор
Горца, о котором рассказал. Хродгар, они нашли в конюшне недалеко от палисада. Он готовил свою пегую кобылу к отъезду. Звали горца Агнарр, был он высок ростом, жилист, немолод, годился Беовульфу в отцы. Борода его белела, почти как свежевыпавший снег. Ночной бойни избежал он лишь по счастливой случайности, задержавшись где-то по торговым делам. Сейчас готовился к возвращению на свою ферму. Услышав о цели Унферта и двоих гаутов, горец нахмурился. Ему явно не хотелось говорить о таком щекотливом предмете.
— Мало нам в эти дни гадостей, чтобы такое поминать? — проворчал он, набрасывая толстое шерстяное одеяло на спину своей широкозадой кобылы. Лошадь нервно перетаптывалась с ноги на ногу, прядала ушами и фыркала. — Видите? Чует она, даже лошадь чует, что недобрым делом пахнет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
