С обывателями проще. Им доказывать ничего не надо, т. к. у них есть «мнение». Причем по любой теме, проблеме или вопросу. Зная эту особенность обывателей[25], я подарил свою книжку многим своим русским и некоторым французским знакомым с пожеланием высказать о ней свои суждения. То же самое я попросил сделать одну свою давнюю знакомую, немку из Берлина, Габриэль (Габи) Ф.[26]. Не знаю, прочитали эту книжку русские и французские знакомые или нет, но ни один из них никак не отреагировал на содержание книжки. Единственной, кто это сделал, оказалась Габи, причем в письменной форме. То ли потому, что она немка, то ли потому, что книжка вызвала у нее активный протест.
В любом случае я очень признателен ей за критический отзыв, который натолкнул меня вот на какую мысль.
Я решил использовать ее ответ в качестве примера, чтобы показать разницу в понимании и восприятии мира женщинами и мужчинами. Наверное, многим известно, что на Западе не стихают баталии вокруг темы «ума» мужчин и женщин (кто «умнее»?), напоминающие склоки на базаре (ты — дурак, сам дурак!). К науке эти баталии практически не имеют отношения.
В своей книге среди прочего я пытался проанализировать и данную тему. Если очень коротко, то я придерживаюсь той позиции, что действительно женский мозг устроен для иррационального восприятия мира, генерирует мышление, которое фактически совпадает со здравым смыслом, характерным не только для женщин, но и для всех обывателей мужского пола. Особенностями этого типа мышления являются его конкретность, ограниченность личным опытом, неспособность к абстракциям, к научным размышлениям на понятийно-категориальном уровне. Его базой является «мнение».
Наверняка многие не поняли слово филодоксия (Philodoxie) в названии статьи. В отличие от русских я ненавижу «забугорные» слова в русском языке. Но здесь особый случай. Это слово я взял из работы Канта «К критике чистого разума», и означает оно «любовь к мнениям», т. е. мышление «здравого смысла», присущее, как я уже сказал, всем обывателям, у которых на все есть мнение. Здравый же смысл формируется на базе, по выражению Гегеля, «глазенья» и «чувствованья» в восприятии окружающего мира. К науке, повторяю, такой тип мышления не имеет никакого отношения. Но он достаточен для простого жития.
А теперь возвращаемся к замечаниям Габи. Вначале она, как и полагается, немножко похвалила меня за мои знания историографии взглядов философов на любовь и семью, начиная с древних греков по настоящее время, за мою концепцию «дельты жизни» как критерия прогресса. Но со всем остальным она не согласна. И вот здесь самое главное. Она пишет: «К сожалению, я не могу опровергнуть твою позицию на основе научных аргументов. Но несмотря на это.» То есть научных аргументов у нее нет, но есть «мнение». Чтобы понять, что означает слово «мнение», приведу несколько примеров.
Все русские должны знать замечательный рассказ Чехова «Письмо ученому соседу», в котором герой — автор этого письма доказывает, что именно солнце вращается вокруг земли, а не наоборот. Достаточно посмотреть на небо. И все эти ученые, которые утверждают обратное, явно сумасшедшие. Таково мнение «неученого» соседа, который, естественно, не знаком ни с теорией Коперника, ни с теорией Канта-Лапласа. Они ему не нужны, поскольку и так видно, что солнце вертится вокруг земли. Этот тип людей обычно не утруждает себя изучением «наук», от которых один геморрой. Вполне очевидные факты дают им основу для однозначных заключений. Именно они, обыватели, составляют громадную армию противников теории Дарвина.
В одном из провинциальных российских городов я, читая лекцию перед журналистами о демографической ситуации в России, привел статистические данные, показывающие, что население страны катастрофически сокращается. В ответ одна журналистка с негодованием мне возразила: «Лектор, ну какую ахинею вы несете. Вон моя подруга Нина уже третьего понесла, и Тоська вторым забрюхатила. А вы говорите, что население сокращается». Это ее мнение. Журналистке как нормальной обывательнице такое «мнение» простительно. Но я был крайне удивлен, когда мне стал возражать мужчина, считающий себя ученым (им написано не менее пяти книг), сославшись на телевизионное сообщение о том, что в некоторых районах России стала увеличиваться рождаемость. Ссылка на телевизионную пропаганду — не в пользу учености данного ученого. К науке этот «ученый» не имеет отношения. Это выглядело, как если бы я, полнейший профан в музыке, утверждал, что нам с бабой Феней в тысячу раз больше нравится музыка нашего соседа Вити Склярова, чем Бетховена, слушать которого и долго, и тошно.
Сюжеты разные, суть одна: мнений, как и правд, может быть столько же, сколько людей, их высказавших. У каждого может быть и своя локальная правда, однако Истина — одна. И к ней приходят на основе научных размышлений, исследований и логики познания. Любой человек может высказать свое мнение, исследователь же обязан осмысливать сущности и явления, которые он изучает, перелопачивая при этом «тонны руды» знаний, стараясь приблизиться к истине. Это длинный и кропотливый путь с неизвестным изначально результатом.
Поэтому когда Габи пишет, что у нее нет «научных аргументов» в опровержение моих суждений, а есть «мнения», то мне надо было бы тут же прекратить дискуссию. Наука с «мнениями» не спорит. И я в данном случае не собираюсь спорить с Габи. Наоборот, я готов ее только похвалить, поскольку ее «мнения» всего лишь подтверждают мою теорию об иррациональности женщин, что не порок, а их заслуга. Вот как выглядят эти «мнения».
Габи пишет: «Я спрашиваю тебя как апологета любого развития, почему исторически возникшая моногамная семья с институтом брака должна завершиться? Почему совместная жизнь пары с детьми не может быть прочной, коль она способна к существованию и достойна признания в форме семьи? Только потому, что авторитет буржуазного государства ставится под сомнение и буржуазная практика морали дискредитировала институт брака?»
Во-первых, «любого развития» не бывает, и, естественно, я не писал о таком «развитии». Развитие только тогда развитие, когда оно ведет к прогрессу, что в конечном счете означает сохранение человеческого рода при постоянно увеличивающейся средней продолжительности жизни индивидуума. Если такого движения нет, то происходит не развитие, а откат, регресс, временами оканчивающийся уничтожением государства, общества или целых цивилизаций.
Во-вторых, первые два ее вопроса уникальны в том смысле, что ничего подобного в своей книжке я не утверждал. Наоборот, я писал о том, что как раз моногамная семья не является последней точкой в развитии брака, у нее есть объективная возможность развиваться в сторону монофилогамии (соединение любви-эроса с моногамией). И именно потому, что буржуазный тип общества исчерпал свои возможности поддерживать даже моногамный тип семьи. В этом непонимании заложено типичное качество женского мышления: она читает одно, а думает о своем. Ее, очевидно, волнует брак с «бумажкой», которую она не рассматривает как форму скрепления семьи. Она противится тому, что брак — это юридическое оформление семьи в качестве общественного института со специфическими правами и обязанностями перед обществом и государством. Она предпочитает семью только «по любви» без всяких бумажек, то есть вариант пар-сожителей. Неслучайно она далее приводит частные примеры: «Я знаю различные не состоящие в браке пары, которые живут вместе еще со времен ГДР, и такие пары, которые тогда женились только для проформы, чтобы получить квартиру или другие выгоды». Это уже из серии «Нинка понесла». Я как раз в книжке и приводил статистику того, что все эти пары-сожители не прочны и не настроены на продолжение рода, т. е. рождение детей. Подобное суждение возникло у меня не из примеров «знания каких-то пар», а благодаря знанию мировой статистики и исследований, авторы которых как раз и бьют в колокола: нормальная семья распадается, количество суррогатных семей увеличивается, а в результате идет сокращение рождаемости в развитых странах. Но эта статистика мою оппонентку не волнует, у нее закрепилось свое мнение, которое уже никакая наука пошатнуть не сможет.
Она обвиняет ГДР и СССР в том, что эти государства «манипулировали» рождаемостью в том смысле, что в какие-то времена правительства платили «по уходу ребенком», в какие-то нет. Ученый, прежде чем «выдать» подобные фразы с обвинительным уклоном, должен был бы выяснить, обоснованна ли были такие «манипуляции» в тот или иной исторический период времени (например, запрещение абортов в сталинские времена), какой стратегический результат — положительный или отрицательный — они дали.
При этом надо сравнивать «манипуляции» не только в ГДР или СССР. Надо выразить тогда свое отношение к «манипуляциям», т. е. вмешательству государства в процесс деторождения, и нынешних стран типа ФРГ, или Франции, или КНР. Иначе филиппики в адрес бывших соцстран просто некорректны, поскольку создают впечатление, что «манипуляциями» занимаются только «коммунистические» режимы. Естественно, о таких «пустяках» обывательское и женское сознание даже не задумывается.
