В обществе это очевидно на примере с нищими: чем больше вы поддерживаете нищих, тем больше их становится и тем больше ослабляется вся здоровая часть общества. Так же с неизлечимыми больными, так же с гомосексуалами и т. д. Чем больше ресурсов человечество будет тратить на поддержание антиобщественных и антиприродных явлений, тем больше у него шансов на исчезновение. Какой смысл во внешней поддержке так называемых малых народов? Какие великие деяния свершили их представители? Они родили Платона, Аристотеля, Декарта, Гегеля, Шекспира, Гете, Конфуция, Пушкина, Шостаковича?
Их надо просто оставить в покое. Их выживание зависит от них самих. Думаю, в исторической перспективе вообще останется только один народ — земляне. И это не будет народ, состоящий из многих народов и наций. Какой-то один из нынешних, а может быть, из более поздних крупных народов станет доминантой будущих землян. Будут ли это китайцы, американцы, индийцы, не берусь гадать. Но полагаю, что это не будут славяне, поскольку даже самый крупный среди них народ — русский — выбрал себе путь самоуничтожения.
Позиция в отношении тезиса о неизбежности исчезновения народов, рас или государств не имеет отношения к понятию нравственности, к паре гуманизм/антигуманизм. Это научный подход, поскольку исчезновение народов и даже цивилизаций постоянно подтверждается исторической практикой. Где шумеры, где хетты, инки, майя, ацтеки? Тысячи малых и даже не малых народов исчезли с лица земли из-за неспособности приспособиться к окружающей среде. Имею в виду не только экологическую, но и геостратегическую среду. Точно так же как эволюция в природе, «погубив» миллионы видов, привела к возникновению человека. И когда Энгельс писал об исчезновении славянских народов (а в других работах он указывал и на неславянские народы), он не исходил из обывательского представления: нравится — не нравится, а из объективного процесса выживания или невыживания тех или иных наций и народов. Плюс, и это очень важно, исходил из степени их революционности. Это весьма важный критерий. История показывает, что народы, уклонявшиеся от революций, исчезали или прозябали в качестве сателлитов революционных народов. Поскольку революция — это скачок вперед, скачок к новым формам не просто выживания, а именно развития. Именно благодаря революциям: научным, техническим, политическим и экономическим увеличивалась средняя продолжительность жизни (СПЖ) человека и количество самого населения той или иной жизнеспособной нации. А именно СПЖ и является критерием прогресса.
Все эти вещи у меня прописаны в научных работах. И здесь я об этом упоминаю только для того, чтобы выразить свое восхищение молодым Энгельсом, который уже в своих ранних статьях интуитивно выразил закон выживания рода (народа). И я полностью согласен с концовкой его другой статьи на эту же тему («Борьба в Венгрии», 1849 г.), которую он блестяще завершил словами: «В ближайшей мировой войне с лица земли исчезнут не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы. И это тоже будет прогрессом» (МЭ, т.6, с. 186). И хотя «ближайшая мировая война» разразилась через 65 лет, тем не менее, действительно, немало династий полетели, а главное, исчез реакционный русский народ, возродившись в форме революционного советского народа. Именно о таком «советском народе» пророчествовал Энгельс, писавший: «Славянский народ, которому свобода дороже славянства, уже одним этим доказывает свою жизнеспособность, тем самым уже гарантирует себе будущее» (там же, с. 179). И нынешний русский выживет и даже будет процветать только тогда, когда в нем будет меньше славянского, а больше советского.
* * *
Думаю, Энгельс ошибся, причем сильно, только относительно поляков. Действительно, в XIX веке их, возможно не без основания, воспринимали как революционную силу, участвующую в ревдвижениях не только у себя на родине, но и за рубежом. Симпатии европейских революционеров были на их стороне главным образом из-за того, что они выступали против тогдашней царской России — оплота реакционности и мракобесия. Особенно во времена Николая I. Мне кажется, Энгельс деятельность поляков за освобождение от России, т. е. деятельность, носившую национально-освободительные черты, принял за революционность, за социально-политическое движение. Как показала последующая практика, эта «революционность» на самом деле означала чисто шляхетский национализм. Как только поляки добились «освобождения», главной сутью их внешнеполитической деятельности стала борьба именно с революционной, социалистической Россией. После второго освобождения, в связи с распадом СССР, поляки тут же поворачиваются к своим западным хозяевам, и начинают строить свою жизнь по-капиталистически. А по степени ненависти к братьям-славянам в России их превосходят, может быть, только прибалты. Но тем как бы сам бог велел: они не славяне.
Между прочим, об отношении поляков к русским весьма красноречиво писал крупный историк Н.М. Карамзин в послании Александру I, под названием «Мнение русского гражданина». В этом послании среди прочих интересных вещей есть и такие строки: «Нет, Государь, никогда поляки не будут нам ни искренними братьями, ни верными союзниками (курсив Карамзина. — О.А.)». Почему бы мадам Нарочницкой не взяться за критику антиславянизма Карамзина? На самом деле Карамзин был тысячу раз прав и не только в отношении поляков. Его суждение верно в отношении всех славян и прибалтов: все они, может быть за исключением только белорусов, Россию предавали и предавать будут. Шкурные интересы у них всегда были выше идей славянства или панславизма. И Энгельс вновь прав, когда писал: «Таким образом, панславистское единство — это либо чистая фантазия, либо — русский кнут» (МЭ, т. 6, с. 182). К сожалению, «русский кнут» нужен и для самих россиян, чтобы они по дурости не исчезли. Никакая не демократия и даже не автократия, а только кнут, только народная диктатура может спасти Россию.
Правда, мадам Нарочницкая больше уповает на бога, на православие, на чувство принадлежности к Соборной Церкви, «соединяющей с Христом всех верующих — ушедших, нынешних и будущих. По этому образу будем стремиться к освященному Духом чувству принадлежности к своему Отечеству» (с. 72).
Такой бред вполне закономерен для доктора политических наук, освященного Духом православного отечества.
Как заурядная антикоммунистка, она не способна на элементарный логический научный анализ предмета. Именно поэтому ей понадобились подтасовки и ложь. Не случайно она ни разу не упомянула, что французов, англичан, не говоря уже о своих соотечественниках немцах, Энгельс критиковал намного жестче и хлеще, чем славян. Публицистические статьи Энгельса всегда эмоциональны, им присущ перехлест в выражениях. Они не могут служить основой для оценки позиции автора по тем или иным серьезным вопросам. В научных работах Энгельса отсутствуют журналистские всплески, они взвешенны, в них выверено каждое слово. И это знает каждый, кто хоть когда-либо читал работы этого крупнейшего ученого-революционера. Но что до этого нашей мадам! А впрочем, дело не в ней. Она просто воспроизвела методику фальсификации марксизма всеми антикоммунистами. Они не могут иначе. Потому что не за ними истина.
Единственное, что я не могу понять, как такая неграмотная женщина собирается укреплять «имидж» России за рубежом? Только в еще худшую сторону. Видимо, Кремлю уже выбирать не из кого. Это самые лучшие. Боже! Что же ты детей своих не щадишь?
28 марта 2008 г.
МИФЫ РУССКИХ ПАТРИОТОВ О РОССИИ И ЗАПАДЕ
(Критическая рецензия на писания В. Мединского)
Мединский Владимир. О русском пьянстве, лени и жестокости. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008.
Мединский Владимир. О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов». М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008.
Последние несколько лет Россию захлестнула волна литературы национал- патриотического содержания, возвещающая о возрождении России, которая «поднимается с колен». Эта волна одновременно сопровождается атакой против Запада, который-де этому возрождению противится. Для этого вроде бы есть и объективные причины. Одна из них — рост экономики с перспективой обгона высокоразвитых стран Европы. Другая — усиление антироссийской пропаганды на Западе, который в правлении Путина узрел чуть ли не восстановление сталинизма в стране.
На самом деле ни того, ни другого в реальности нет, а есть мифы, которые идеологи-патриоты сами придумывают и сами же их опровергают.
Нужны ли мифы
Сразу отвечу — нужны. Весь вопрос: какие мифы? Как говорят американцы, it depends. То есть все зависит от конкретного исторического времени и конкретного географического места. При этом надо иметь в виду, что мифы бывают полезные и вредные. Причем один и тот же миф может интерпретироваться прямо противоположно в зависимости опять же от времени и места. Например, мифы о боге или богах в начальной стадии развития человечества играли полезную роль, поскольку давали своего рода психологическую устойчивость мышлению человечества и хотя бы на мифическом уровне «объясняли» происхождение мира и самого человека. Кроме того, они выполняли и чисто прикладную, общественную функцию, являясь первоосновой правил общежития людей. В Средние века религия, особенно христианство, превратилась в тормоз развития человечества, по крайней мере в Европе. В этот период религиозные мифы имели реакционный и даже преступный характер, поскольку являлись причиной кровавых религиозных войн, уносивших миллионы жизней. И только после начала Возрождения и в эпоху Просвещения, когда роль религии стала стремительно уменьшаться, человечество ускорило свои шаги по пути прогресса. Именно в это время активно развенчивались религиозные мифы, особенно французскими просветителями, среди которых в этом плане почетное место занимал Поль Гольбах. В XIX и особенно в XX веке казалось, что значение религии вообще вот-вот сойдет на нет. И вдруг ее неожиданное возрождение в конце XX — начале XXI века. На Западе это произошло вследствие крушения идеологических ценностей позднего капитализма, особенно в сферах нравственности и семейной жизни. Эти сферы — одна из наиболее сильных сторон религии, вот ее-то и стали активно эксплуатировать западные идеологи, прежде всего в США.
