Егор сел на диван и улыбнулся в ближайшую камеру обольстительной кривой улыбкой, сводившей женщин с ума.
Он рассказал о себе всё — от подростковой мастурбации на фотографию из эротического журнала (мускулистая мужская спина с оборванной попой) до секс-марафона под наблюдением врача-сексолога. Зрители слушали, затаив дыхание, никто не перебивал и не выкрикивал проклятий. Видимо, не поверили. У писателя-фантаста необузданное воображение, он вполне мог сочинить байку про однополую любовь. Затем слово дали Шерману. Он в сдержанной интеллигентной манере поведал об уникальном эксперименте, в котором было задействовано в общей сложности пятьдесят человек и проведено более двухсот половых актов, — как с участием Егора Молчанова, так и без. И вот Шерману люди поверили! Зал взорвался галдежом, эксперты вразнобой заорали, Андрей размахивал микрофоном и требовал тишины.
Потом вышел Боря в шикарном английском пиджаке и поделился студенческими воспоминаниями: как они вдвоём с Егором кадрили девчонок, но трахал их только Боря. Егор всегда был импотентом, а весь нерастраченный потенциал выплёскивал в книгах. Именно поэтому «Живучка» получилась такой живой. Кстати, в эпилоге долгожданного третьего тома автор использовал новый опыт, полученный в клинике доктора Шермана, и описал то, что никогда ещё не было описано. Книга уже продаётся в магазинах! Спешите приобрести! При необходимости тираж будет допечатан!
А потом пришла Инна, худенькая бледная девочка из Купчино, и заявила, что с ней Егор не был импотентом. Наоборот! Она в подробностях описала три половых акта, совершённых дождливой майской ночью. Показала размер члена таким жестом, каким Саша Лукин показывал размер рыбы: «Вчера на реке Сясь я поймал во-о-от такого карасика!». Андрей задавал наводящие вопросы, эксперты отпускали едкие комментарии по поводу распущенной студентки, а бабуля с последнего ряда выкрикнула: «Нет у вашего писаки никакого синдрома, он просто говнюк! Притворяется импотентом, чтобы девок портить!». Егор едва удержался, чтобы не прикрыть лицо ладонью.
А потом вышли трое парней и признались, что им тоже хочется трахаться с мужчинами, — преимущественно с писателем Молчановым. У Шермана отвисла челюсть, Боря выпучил глаза, а Егор начал хохотать и всё никак не мог остановиться. Андрей довольно потирал руки. Шоу удалось.
32. Решение принято
Поток сумасшедших, утверждавших, что у них синдром Шермана, иссяк через две недели. К чести Шермана, он лично проверил каждого. Это было несложно: требовался лишь пульсометр и планшет с весёлыми картинками. Андрей сказал, что это типичная картина: после каждого выпуска появлялись люди, уверявшие, что с ними случилось то же самое, что с героем передачи. Эффект переноса и самовнушения. Изредка — шизофрения.
Шерман проинструктировал Егора:
— Таких «больных» ты ещё не раз встретишь — они будут писать, звонить и поджидать в книжных магазинах. Не пугайся, они не опасны. Скорее всего, они действительно верят, что им нравятся мужчины. Или путают человеческий интерес с сексуальным, как твой Саша.
«Как твой Саша»… Всё верно, Саша любил Егора, но, к несчастью, не той совершенной любовью, которая объединяет три заветных компонента: душевную близость, сексуальное влечение и готовность взять на себя обязательства. Сашина любовь была искренней, горячей и бескорыстной — но всего лишь дружеской. Он хотел ездить с Егором на рыбалку, есть шаверму в ларьках у метро, пить пиво и болтать о книгах — и больше ничего. Спать он хотел с Лизой.
— Что мне делать, если кто-нибудь пристанет?
— Предложи им поцеловаться. Ты сразу всё поймёшь. Но лучше переадресовывай ко мне — я разберусь. Кстати, на днях я выступаю в Нью-Йорке на симпозиуме по сексологии. Все уже наслышаны о синдроме Шермана и жаждут подробностей. Пожелай мне удачи.
— Удачи, Паша! Ты ещё получишь свою Нобелевскую премию, — заулыбался Егор. — Или, как минимум, профессорское звание.
Шерман взял его за плечи и поцеловал в губы. Егор знал, что Шерман обожает свою жену, с которой прожил двадцать пять лет в счастливом браке. Её фотографиями был увешан весь дом.
* * *
Пришло сообщение от Саши: «Мы смотрели передачу — ты нереально крутой! Читали «Живучку» — супер! Ты всё-таки написал это! С любовью и уважением, Саша и Лиза».
Выражение «ты всё-таки написал это» смутило Егора. Что знала Лиза о великодушии и щедрости своего юного мужа? Егор ответил: «Спасибо за поддержку. Позвони Борису Остроухову, он решил издать твою книгу. Поздравляю!».
* * *
Кэт не плакала. Если её и шокировала тайная половая жизнь мужа, то она нашла в себе силы промолчать. Кэт Молчанова постепенно превращалась в Молчару. Егор укачивал её в объятиях вместе с Музой и целовал то светлую растрёпанную макушку, то лысый кошачий лобик.
— Неужели нет никакой надежды? — тихо спросила Кэт, и столько непереносимой боли прозвучало в её словах.
Её тоже убивала безнадёжность. К чёрту! Нельзя подвергать близкого человека таким страданиям. Егор рассказал о талантливом немецком хирурге, готовом покопаться в его голове.
— Как странно, — сказала Кэт. — Если ты согласишься на это, то будешь как Лекетой… История повторяется — сначала в книге, потом в жизни?
— О нет, — возразил Егор, — надеюсь, немец не оставит в моих мозгах какой-нибудь хитрый баг!
К Новому году Егор принял решение.
Оно далось ему легко.
33. Ты счастлив?
На Рождество он пошёл в церковь, которая находилась в парке. Праздничное людское столпотворение его не смущало. Он постоял у икон, ещё раз взвесил все за и против и воткнул в песок купленную свечку. Зажёг от своей зажигалки и мысленно загадал желание. Молиться он не умел, но в бога верил. В того, кто создал всё живое. На обратном пути Егор сделал крюк и прошёл мимо памятника, который так поразил его в мае. Советский командир по-прежнему жарко целовал молоденького чешского партизана, только теперь их плечи окутывала пушистая снежная мантия — одна на двоих. Веточка сирени в руке командира напоминала о весне, о Саше и несбывшейся любви.
Стоя у памятника, Егор закурил и позвонил Шерману:
— Павел, свяжись, пожалуйста, с тем немецким хирургом, про которого ты рассказывал. Договорись на ближайшее время. Я хочу сделать операцию.
— Ты уверен? — спросил Шерман. — Необязательно торопиться, ты можешь ещё подумать.
— А что тут думать? — возразил Егор. — Сколько времени прошло с момента публикации твоих первых статей?
— Четыре месяца.
— И больше месяца после передачи по телевидению. Обо мне узнало сто миллионов человек, но синдрома Шермана ни у кого не обнаружилось. Давай посмотрим правде в глаза: я единственный мужчина, которому нравятся мужчины, других таких нет.
— И всё равно ты можешь отложить операцию. До лета, например. Возможно, кто-нибудь появится.
— Я в это больше не верю. Я принял решение: я хочу стать обычным.
В жопу такую уникальность. Даже сексом заняться не с кем. После интенсивных совокуплений в загородном доме Шермана, Егор страдал от лютой неудовлетворённости. И понимал, что по сути его половая жизнь закончена, пусть даже она и протекала в рамках научного эксперимента. Тело, познавшее настоящее наслаждение, не соглашалось на суррогат (хотя Шерман и прописал Егору кое-что для поднятия духа в постели с женщинами). Егор мог спать с Кэт, но не хотел.
Шерман молчал, вздыхал в трубку, потом сказал:
— Ладно, я напишу доктору.
— Ты поедешь со мной в Германию?
— Конечно.
* * *
В конце января они сели в самолёт Санкт-Петербург — Берлин и полетели навстречу новой жизни. Их провожала Кэт.
* * *
Однажды Егор увидел в интернете ролик, на котором глухой ребёнок впервые услышал голос матери. На детском личике отразилась целая гамма чувств — от испуга до интереса и неподдельного счастья. После операции Егор испытал то же самое.
