Первые дни сентября выдались на редкость противными: серыми, сырыми, слякотными. Сутками моросил мелкий холодный дождик, небо безнадежно затянулось сплошным, без прорех, облачным одеялом. И хотя было еще не так уж и холодно, но влага, казалось, пропитала не только стены, но и мебель, одежду и воздух, не добавляя бытию комфортности.
— Тимус! — Вернувшийся после утренней пробежки Кирилл потрепал жмущегося к печке пса по холке. — С такой погодой нам с тобой скоро придется жабры отращивать, правда?
Алабай уныло фыркнул и многозначительно посмотрел на холодную печь.
— Да понял, понял уже, дай только одеться. Сейчас затоплю, действительно пора, пусть просохнет все. Только учти, сухих дров маловато, как бы не пришлось нам с тобой к поленнице идти, на двор.
Энтузиазма по поводу прогулки в сырость пес почему‑то не проявил.
— Ладно, не куксись, те все равно отсырели, дымить будут. Думаю, обойдемся стратегическим запасом. Да и к приходу деда Тихона подготовиться надо, чайку заварить, кашу в печь посадить. Помнишь, как он нам помог тогда с хозяйством? Сегодня наша очередь старика побаловать. Откуда знаю, что он придет? Не смеши меня, Тимыч, я же всегда это чувствую…
Не прекращая болтать с псом, Кирилл растопил печь, быстренько прибрался в комнате, поставил томиться пшенную кашу с ягодами, заварил травяной чай и, окинув критическим взглядом свое жилище, направился к выходу встречать гостей: деда Тихона и Хана, Тимкиного папашку.
В затылок с докладом отрикошетил вернувшийся после осмотра жилища критический взгляд — все в норме, босс! В хате чисто, тепло, сухо, вкусно пахнет.
Учуяв приближение человека, всегда приносившего вкусные гостинцы (кольцо кровяной колбаски, внушительный кусок ливера, аппетитный зельц), алабай, по‑щенячьи встявкнув, выбежал из дома. Желание полакомиться в неравной борьбе победило отвращение перед слякотью.
Глава 25
Кирилл не последовал примеру пса, оставшись дожидаться деда Тихона в дверях. Он при всем желании не смог бы последовать этому примеру, поскольку весело приветствовать прибывших ему было просто нечем — хвоста‑то нет. Никакого. Даже купированного, как у Тимуса.
Собственно дождя уже не было, но в воздухе висела мелкая морось. Именно висела, капельки были настолько мелкими, что казалось, им не хватает веса, чтобы долететь до земли. И они болтались сырой взвесью, оседая на всем, до чего добалтывались.
В том числе и до штормовки деда Тихона, и до густой шерсти Хана, и до черного блестящего Тимкиного носа.
— Доброе утро, дед! — Кирилл посторонился, пропуская гостя в дом. — Если честно, не ожидал, думал, ты дождь пережидаешь. Но от этого еще приятней, почти сюрприз.
— Как же, — добродушно проворчал старик, вешая отсыревшую штормовку на гвоздь возле печки, — устроишь тебе сюрприз. Ты же за три версты гостей чуешь. Что касается дождя — так я и сам надеялся, что развиднеется, но это еще не скоро. А у меня гостинчик для Тимки мог испортиться, я ж в поселковый магазин редко хожу.
— Вряд ли Хан позволил бы гостинцу испортиться, — улыбнулся Кирилл, наблюдая в окно за носившимися по двору гигантами. Стекло ощутимо подрагивало от их топота. — Ну ладно, давай завтракать, пока каша не остыла. У меня и чай есть, твой любимый, с душицей.
— А я тебе еще медку принес… Ты что, сынок? — дед Тихон удивленно посмотрел на замершего вдруг Кирилла.
— Сюда идут.
— Сюда? Ты уверен? Может, просто заблудился кто.
— Нет. Идут целенаправленно и именно сюда, я чувствую. Причем приближаются слишком быстро, словно едут.
— Едут? — старик недоверчиво покачал головой. — Ты, Кирилка, что‑то напутал, здесь нет дороги. Мы и на подводе‑то еле пробрались сюда в тот раз.
— Дед, ты пока свистни собак, а я патроны достану.
— Что ж сразу патроны? — нахмурился Тихон. — Может, с добром люди идут?
— Откуда? Кто меня может с добром искать? Единственные люди, кому я могу быть нужен, хотели бы видеть меня в могиле. Да и слишком уж довольны те, что идут сюда. Словно выследили наконец дичь. Дед, а может, вы с Ханом уйдете, а?
— Обидеть старика хочешь? — нахмурился Тихон, направляясь к двери. — Ханыч, Тимка, марш в избу!
Но псы уже почуяли приближение чужих, шерсть на загривках встала дыбом, в груди заклокотал басовитый рык, грозивший взорваться оглушительным лаем.
— Я кому сказал — в избу! — повысил голос старик.
— А знаешь, я передумал, их лучше в лес отпустить. — Кирилл вышел следом. — Поверь, они оттуда смогут гораздо эффективнее действовать. Мы с Тимкой недавно это опробовали.
— Что еще вы опробовали? Почему не знаю?
— Это долгая история, сейчас не до того. Гости скоро будут здесь. Тимус! — Пес, не прекращая глухо рычать, подбежал к хозяину. — Идите с Ханом в лес и затаитесь. А потом — как в прошлый раз, помнишь, как ты сработал?
В этот раз алабай сообразил гораздо быстрее и, рыкнув еще раз, бесшумно метнулся в лес. Хан удивленно посмотрел вслед прыткому «мелкому», затем перевел взгляд на хозяина.
— Иди за ним, Ханыч, — кивнул Тихон и повернулся к Кириллу: — Что теперь?
— Теперь — в дом, подождем непрошеных гостей там.
Долго ждать не пришлось. Минут через десять с той стороны, откуда пришел и дед Тихон, появились люди. Пять человек, совершенно не прячась, медленно приближались к дому. Пешком, так что либо Кирилл ошибся изначально, либо машину пришлось все‑таки бросить, когда дорога стала совсем непроходимой.
— Что‑то я оружия ни у кого не вижу, — присмотрелся к визитерам старик. — Обычные мужики, на туристов похожие. Ошибся ты, Кирилка, не к тебе они, просто заплутали, видать, и дорогу ищут.
А мужчины между тем добрались до забора и остановились. Тот, что шел в центре, улыбнулся и громко прокричал:
— Эй, хозяин! Пустите погреться, а то мы вымокли, пока до вас добирались! И пожалуйста, не натравливайте на нас пса, мы пришли с миром!
— Ч‑ч‑черт! — Кирилл заметался по комнате, переворачивая вещи. — Да где же она?
— Что происходит? — Старик с недоумением наблюдал за перемещениями найденыша, напоминавшими бег курицы с отрубленной головой. — Похоже, ты знаком с этим человеком? Как и он с тобой, причем нынешним тобой, раз о собаке знает. Кто это?
— Владимир Семенович Тарасов собственной дорогостоящей персоной, — проворчал Кирилл, отыскав наконец балаклаву. Он натянул шапку на лицо и направился к двери. — Владелец заводов, дворцов, пароходов.
— Кирилка, ты куда вляпался?
Вопрос дымом повис в воздухе, поскольку тот, кому он предназначался, в этот момент открыл дверь и вышел:
— Здравствуйте, Владимир Семенович.
— Добрый день, — Тарасов с интересом разглядывал приближавшегося. — Кирилл, если не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь. Чем обязан?
— Мы так и будем через забор беседовать? — усмехнулся визитер. — Я, знаете ли, весьма некомфортно чувствую себя, когда в спину смотрит зверь. Даже с очаровательным именем Тимка.
— Тимка, Ханыч, ко мне! — громко скомандовал Кирилл.
— Тимка Ханыч? — рассмеялся Тарасов. — По имени‑отчеству зовете?
Правда, смех быстро иссяк, когда слева и справа из леса выметнулись два лохматых гиганта и, зажав непрошеных гостей в своеобразные тиски, застыли грозными монументами.
— Понял, — кивнул Владимир Семенович. — Ошибочка вышла, это два имени. Очень приятно, мальчики, познакомиться. А кто из вас Тимка?
Монумент справа удивленно фыркнул и покосился на хозяина: «Откуда этот тип меня знает?»
— Привет, дружище! — искренне обрадовался тип и совершенно неожиданно для грозного и жутко опасного монумента присел перед ним на корточки и ласково потрепал обрубки ушей. — Игоряха был прав, ты действительно красавец! Помнишь моего парня?
Совершенно обалдевший пес бухнулся на попу и озадаченно наклонил голову.
А Тарасов, покопавшись в кармане легкой куртки, вытащил собачье лакомство в виде косточки и протянул алабаю:
— На, держи, это тебе Игорь передал. Если бы ты знал, как он рвался поехать со мной! Но пришлось его оставить дома, потому что у дяди Кирилла должна быть веская причина прятаться от людей. Да, господин Витке?
Вот тут уже обалдел Кирилл. Ему вдруг тоже захотелось бухнуться на попу и озадаченно наклонить голову. Но он лишь отступил на шаг. Возможно, еще отвисла челюсть, но под балаклавой все равно не видно.
— Ну что, — добродушно усмехнулся Тарасов, поднимаясь, — пригласите меня в дом?
— Да, конечно. — Вот зараза, шок сказался и на голосовых связках, вместо нормального голоса на выходе какой‑то сдавленный клекот. — Проходите. Тимка, можешь взять, пока слюной не захлебнулся.
Алабай благодарно уркнул и, устроившись поудобнее, принялся за угощение. Хан, косясь на удачливого пацана, повернулся к хозяину: «А мне что делать?»
