Чтобы расширить и углубить свою легенду, Гарев прямо из машины позвонил на вокзал, расспросил занудно обо всех отправляющихся в нужном направлении поездах, заказал билет. Поверил ему Жеранский или нет, сказать было трудно, но у профессора поджимало время, и обстоятельства менялись пока не к лучшему, мог и купиться на обставу.
Разговаривали о пустяках, смотрели на дорогу. Планы следовало скрывать, неприязнь — не обязательно. Жеранский гнал по гравийке, так что машина недовольно ухала на ямах, а уж когда выбрались на шоссе, едва не взлетела над полотном. Спешил избавиться от чужака и вернуться к непосредственному участию в погоне? Что ж, разойтись в разные стороны было желанием обоюдным.
Гарев попросил высадить себя у гостиницы, вежливо кивнул на прощанье и даже не обернулся, входя в дверь. Лишь поднявшись в свой номер, выглянул в окно. Машина Жеранского исчезла, как ей и следовало. По улице ехали другие, стоянка напротив отеля заполнилась почти целиком. Гарев с сомнением осмотрел автомобили, не надеясь выделить среди них тот, откуда за ним могли наблюдать. На всякий случай постарался запомнить каждый. Вещи собрал быстро, но уносить их пока резона не видел.
Наверное, по законам детективного жанра, следовало вылезти в окно и проползти канавами, чтобы с гарантией оторваться от возможной слежки, только Гарев не настолько всерьёз принимал игру. Тревога, если и пробуждалась, выглядела нелепой. Одно дело угрожать сопливой студенточке, другое — основателю школы со связями и солидным положением в обществе. Конспирация затевалась для простоты и комфорта расследования, не живота ради.
Учитывая невеликие размеры городка и тот факт, что преподаватели могли позволить себе квартиры в центре, Гарев надеялся управиться с расспросами быстро. Первым делом пошёл к ректору. Глава школы при том, что студентам умел внушить почтение, почти страх, на деле был человеком незначительным. Так ведь от него и не требовалось ничего иного, кроме поддержания порядка в заведении. Чисто административная должность. Гарев вежливо позвонил в солидную дверь квартиры. Дом старой застройки оказался элитным по местным меркам. Претендовал на респектабельность. Отворили не сразу. Герман выглядел заторможенным, словно уже успел принять дозу спиртного или чем он там расслаблялся, исполнив днём многотрудные обязанности.
— Можно?
— Да, проходи, конечно.
Они не дружили, но в прежние времена приятельствовали.
— Не хочу уезжать, не уяснив до конца ваших забот, — примирительно произнёс Гарев, усаживаясь в безликой гостиной. Креслами и диванами словно бы никто никогда не пользовался: они выглядели новыми, возникало ощущение, что даже пахли едва снятой защитной плёнкой. — Профессор Жеранский производит впечатление человека энергичного, но достаточно ли он выдержан для своей должности? Одно дело — знать предмет, другое — общаться постоянно с молодыми ребятами и девушками. Не увлёкся ли он демонстрацией власти более чем это можно счесть разумным? Инцидент со студенткой может негативно отразиться на репутации школы. А если он не единственный…
Гарев многозначительно умолк. Герман, спохватившись, что сел на краешек дивана, как неродной в собственном жилище, устроился вольготнее, широко расставил ноги.
— Да пустое на самом деле, — сказал тускло. — Девочка впечатлительная, не так всё поняла. Флирт между преподавателями и студентами — обычай, конечно, не одобряемый, возможно, предосудительный, но большей частью ограничивается вещами совершенно невинными. Я назначил Денёвой другого куратора и полагал инцидент исчерпанным.
А она — нет. Из-за флирта не кидаются, забыв обо всём, в болота. Даже если личное дело подчистили из понятной осторожности, не производит студентка впечатление нежной фиалки. Взгляд другой. Гарев видел её лишь на казённой фотографии, но оценил чёткие очертания привлекательного лица, удобную причёску, отсутствие косметики. Ему нравились независимые девушки, не зацикленные на своей внешности — из них вырастали хорошие специалисты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Пожалуй, — протянул Гарев, придав лицу задумчиво-внушительное выражение, словно внимательно выслушал собеседника, обдумал его доводы и нашёл их убедительными. — Не хочется раздувать проблему из, вполне допускаю, мелкого инцидента, но в дальнейшем прошу обращать особое внимание на поддерживание должных границ между преподавателями и учащимися. Реноме школы — слишком серьёзная вещь, чтобы стоило рисковать им ради чьего бы то ни было мимолётного удовольствия.
Обтекаемые бессмысленные фразы обещали отпущение грехов. Гарев понимал, что полезно создать ощущение относительной завершённости конфликта. Приехал столичный инспектор, пошумел для порядка и свалил обратно на свои небеса, а жизнь между тем продолжится. Всё вернётся на круги своя, никого не тронут, разве что глупая девчонка отправится на вольные хлеба с волчьим билетом вместо нормального диплома, но кого волнует судьба юной дурочки? Она даже не парень, чтобы озаботиться её участью. К злоключениям юноши отнеслись бы серьёзно: он будущий маг, солидный человек, а девчонка выскочит замуж, нарожает детей и погрязнет в быте. Толку от них. Гарев знал о системе двойных стандартов, хотя всерьёз задумывался об этой проблеме реже, чем следовало.
— Я приму самые строгие меры! — внушительно произнёс Герман, едва по стойке смирно не вытянулся, не вставая при этом с дивана — ублажал начальство.
— У меня скоро поезд, — продолжал Гарев, поглядев на часы. — Зайду ещё к Эльфриде, скажу, чтобы не лютовала с девчонкой, отнеслась по-свойски, да и на вокзал. Дела, знаешь, дела, а то остался бы ненадолго — здесь такой свежий воздух! Да и магическое поле ощущается отчётливо — благословенные края.
Уходя Гарев прикинул, не стоит ли покровительственно похлопать Германа по плечу, показывая тем, что он большой начальник над мелким ректором провинциальной школы и слишком высоко себя ценит для участия в местных дрязгах, но воздержался, опасаясь переиграть.
На улице он глубоко вдохнул этот самый воздух, показавшийся скорее промозглым, чем свежим. Солнце почти село, и ночной холод слишком старательно спешил занять освобождённое дневным теплом место. Вообще в городе ощущалось знакомое, но непривычно нервное колебание энергий. Не заботь его до последней степени дела живых, непременно поинтересовался бы волнением в царстве мёртвых. Что-то там происходило, но пришлось отложить выяснение на потом. На той стороне дела ждали, на этой — нет.
Эльфрида жила в соседнем доме, потому Гарев и упомянул, что заглянет к ней — Герман мог случайно увидеть, как он входит в парадную. Если можно сказать правду, то не стоит лгать — так жить проще. Старая преподша встретила его без подобострастия, без удивления и без особой приязни. Вежливо пригласила в комнату, села напротив и вперила в столичного гостя спокойный взгляд человека, уверенного в своих силах.
Гарев вспомнил деревенскую старуху. Пожалуй, обе женщины были одного возраста и примерно равных магических возможностей, но как по-разному распорядилась ими жизнь. Ведьма из фольклора и образованная дама — много ли между ними общего? Отношение однозначно разное, а вот это, кстати, зря. Которая из двух окажется сильнее, сразу сказать бы не взялся.
— Так что там произошло? — спросил Гарев прямо. — Девочка с вами откровенничала?
— Вам нужна моя версия или её? — уточнила Эльфрида.
— Обе, естественно.
— Так вот. Со мной студентка Денёва своими проблемами не делилась, свечку я не держала. Могу предположить, что профессор Жеранский вознамерился присоединить Киру к своей многочисленной коллекции попользованных им женщин. Она отказала. Он рассердился и попытался применить силу. В ней пробудилось больше магии, чем находили прежде, и она смогла вырваться от насильника. Опасаясь мести, скрылась в неизвестном направлении. Версия основана на собственных наблюдениях и слухах, что ходят по школе. Цену ей определите сами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Спасибо! — искренне сказал Гарев. — Теперь я начинаю лучше понимать происходящее. Это вы посоветовали Денёвой уехать и временно не показываться на глаза бывшему куратору?
