он сказал:
- А Барбара сегодня обещала кабанье мясо в винном соусе. Тебе же нравилось, - неуверенно добавил он.
- Ты можешь заткнуться или нет? – прошипела Мари, обернувшись, и, обнаружив Мишеля слишком близко, со злостью захлопнула дверцу холодильника. Стараясь не задеть его, она торопливо отошла в сторону и взяла в руки телефон. Ее позабавила мысль о том, что будь ее муж обычным нормальным человеком – отправила бы в супермаркет со списком. Но и здесь непруха!
Мари стала пролистывать контактный лист в телефоне в поисках нужного номера. А король Трезмонский уселся на странный высокий стул, облокотился на не менее странную узкую и длинную доску, на которой стояли несколько ваз и, подперев голову рукой, стал молча следить за королевой.
- Прости, в пиццерии кабаны закончились. Придется опять давиться пиццей. С беконом будешь или с курицей?
Ответом ей была тишина.
Мари пожала плечами. И заказала пиццу с морепродуктами.
Потом вернулась на кухню, брезгливо поморщилась от вида немытой с прошлого месяца тарелки в раковине и взялась за губку. Так и не отодрав с керамической поверхности налипшую еще в ноябре овсянку, Мари сердито залила все водой и средством для мытья посуды, которое, кстати, тоже заканчивалось. И с гордо поднятой головой проследовала в свою комнату, где и просидела на кровати, тупо глядя в одну точку, до того момента, пока в дверь не позвонили.
Мишель вспомнил, что после похожего звука, раздавшегося в доме в прошлый раз, Мари ходила открывать дверь и принесла лепешки. Однако сейчас не было слышно, чтобы она покинула свою комнату. Звонок раздался снова, и Его Величество решился открыть сам. Он увидел перед собой молодого человека в черных доспехах и черном шлеме, необычной, впрочем, как и все здесь, формы. В руках он держал квадратную коробку…
- Мари! - крикнул король внутрь квартиры, выслушав парня. – Здесь черный рыцарь требует каких-то евро.
Из комнаты показалась королева. Хмуро сунула в руки «черному рыцарю» несколько банкнот, поблагодарила и закрыла за ним дверь, стараясь не обращать внимания на то, какими глазами посыльный смотрел на весь ее внешний вид, начиная с красного от слез носа, заканчивая средневековым платьем.
Молча она вернулась к кухне и поставила чайник. Молча же раскрыла коробку и вынула кусок пиццы, с тоской вспоминая мясо в винном соусе. Но в ресторан в таком виде не пойдешь, а надеть ей решительно нечего – габариты несколько отличались от тех, в каких она пребывала год назад. Или месяц…. А черт его разберет!
- Вашему Величеству нужно особое приглашение, чтобы приступить к трапезе? – спросила она холодно.
- Я бы не отказался от особого приглашения, - уныло проговорил Мишель, - но я же не дождусь его от тебя, верно? Приятного аппетита, Мари, - сказал он и вернулся на диван.
Она ничего не ответила. Стараясь не заплакать снова, заварила чай. Разлила его по чашкам. Взяла коробку с пиццей и поставила на журнальный столик возле дивана. Находиться с ним в одной квартире было невозможно. И вместе с тем других вариантов совсем-совсем не было. Дом в Бертиньи-Сюр-Орж продан. И потом… обстоятельства ее последнего приезда туда вызвали бы ненужные воспоминания. Впрочем, куда ей деваться от воспоминаний, когда он здесь, на этом диване. И имеет наглость игнорировать ужин!
Говорить с ним было невыносимо. Молчать – еще хуже. Потому она стала бродить по гостиной в поисках пульта от телевизора, параллельно раскладывая вещи, которые были разбросаны со времени ее прежней жизни. Жизни без Мишеля де Наве.
Его Величество по-прежнему молча наблюдал за Мари и завидовал ей. Она может хоть что-то делать, чтобы отвлечься. От него. А он вынужден бездействовать и терять драгоценное время. Его поражало, с каким упрямством супруга не желала ничего слышать и понимать. Но и Мишель всегда отличался немалым упрямством.
- Мари, хочешь, я помогу тебе? – предпринял он очередную попытку.
Пульт нашелся между подушек кресла. Она извлекла его и с удивлением осмотрела. Ей в голову пришла странная мысль. Если бы у нее был кот, он бы сдох от голода, пока она жила в Фенелле. Как же хорошо, что у нее не было кота. Цветов в горшках она не заводила тоже. Она совсем не умела о них заботиться.
- Я хочу, чтобы ты поужинал, - тихо сказала она и включила телевизор, устраиваясь в кресле и стараясь не думать о том, что Мишель теперь всего-то в полуметре от нее.
Он послушно взял кусок лепешки и демонстративно пожевал. С трудом проглотив то совершенно несъедобное, что находилось поверх лепешки, он запил это чаем. В ящике перед диваном замелькали живые картинки, и вдруг Мишель заметил среди них смутно знакомые. Точно! Они смотрели их вместе с Мари. Его Величество живо взглянул на жену.
«В мае делай все, что тебе нравится». Побледневшая, она уставилась в экран телевизора и совсем ничего не слышала. Воспоминания накатили на нее сбивающей с ног волной.
