До сего момента Гу Сян считала Чжоу Цзышу благородным и добрым бродягой, который на свою беду подвернулся её развратному господину. Про себя девушка даже сочувствовала бедолаге. Но теперь Гу Сян поняла — её господин и этот нищий были птицами одного полёта. Совершенно неудивительно, что они спелись! Возможно, встреча этих двоих была даже к счастью. Если они займутся друг другом, мир будет избавлен от пары великих бедствий.
Вэнь Кэсин с непроницаемым лицом повернулся к своей спутнице и вполголоса приказал:
— А-Сян, немедленно заблудись где-нибудь.
Гу Сян невинно моргнула:
— А? Господин, где мне следует заблудиться?
Вэнь Кэсин отвернулся и сцепил руки за спиной, будто не мог больше выносить её общество.
— Небо и земля необъятны, — бросил он. — Можешь отправиться куда угодно, кроме Дунтина.[102]
После долгого молчания, глупо хлопая глазами, Гу Сян выпалила:
— Господин, вы что, ревнуете?!
Вэнь Кэсин бросил на неё суровый взгляд. Гу Сян вмиг всё поняла и шлёпнула себя по лбу:
— Пфф! Чёрт бы вас побрал, глупый рот и глупый язык! Почему вы всегда мелете лишнее? Почему вечно рубите правду? Почему вы всегда…
— А-Сян.
Гу Сян охнула и пошла прочь, продолжая бубнить себе под нос:
— Ладно-ладно, я потеряюсь! Уже потерялась. Не волнуйтесь, господин! Я уберусь как можно дальше. Так далеко, как только получится. Может, и трудно найти трёхлапую жабу,[103] но не двуногого мужчину! Если вам кто нравится, господин, разве я положу на него глаз? Да ни в жизни! Вы двое, просто продолжайте свой путь, пожалуйста! Не смущайтесь из-за меня, занимайтесь своими делами…
Она так и скрылась из виду, не переставая ворчать.
С живейшим интересом наблюдая за перепалкой служанки и господина, Чжоу Цзышу был несколько озадачен словами «кроме Дунтина» — в них крылся тайный смысл, но какой?
С уходом Гу Сян поведение Вэнь Кэсина резко изменилось. Он демонстративно кашлянул и протянул руку в приглашающем жесте:
— Чжоу-сюн, соизволишь разделить со мной трапезу?
«Если я откажусь, этот прилипала всё равно не отстанет! А если соглашусь, он заплатит за мою еду», — рассудил Чжоу Цзышу и благосклонно принял предложение. Вэнь Кэсин с самым что ни на есть довольным видом двинулся вперёд, указывая дорогу.
А Чжоу Цзышу погрузился в самокопание, вспоминая дни, когда он призрачной тенью скользил по императорскому дворцу. Как будто с тех пор прошла вечность. Тогда Чжоу Цзышу носил сапфировую парчовую мантию и занимался кровавыми делами в таинственном месте, полном цветущих слив. Совершал безжалостные убийства, но не терял изящность манер.
С каких пор он стал таким бесстыдным и наглым?
Поглядев на спину Вэнь Кэсина, господин Чжоу пришёл к следующему выводу: «С кем поведёшься, от того и наберёшься».[104]
- - - - -
Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу устроились за столом в таверне. Оба умирали с голоду, поэтому поглощали блюда в полном молчании, словно боялись, что еды не хватит. Их палочки время от времени сталкивались, начиная яростные схватки из-за кусочка свинины или курицы.
Первый — любитель вкусно поесть, второй — любитель бесплатно поесть, они превратили стол в полномасштабное поле битвы с обнажёнными бамбуковыми кинжалами. Во время краткого перемирия, когда тарелки на столе опустели, а новые блюда ещё не подали, Вэнь Кэсин с радостной ухмылкой глянул на Чжоу Цзышу:
— Приятно встретить достойного соперника! Даже пища стала вкуснее.
Смерив его полным презрения взором, Чжоу Цзышу подумал: «Ты что, родился в год петуха, раз получаешь удовольствие от борьбы за еду из одной миски?».[105]
В этот момент на нижнем этаже поднялась суматоха. Подавальщик громко глумился:
— Эй, молодой господин! Я гляжу, ты говоришь и одеваешься, как благородный, так почему убегаешь, не заплатив? Твоя долговая расписка мне даром не сдалась! Ты, наверное, книжек перечитал! Позволь спросить, в какой школе растят таких умников? А может ты Чжуанъюань?[106] Говоришь, обещание, данное чернилами, равно деньгам, ха!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Толпа вокруг рассмеялась. Вэнь Кэсин повернул голову, чтобы поглядеть на эту сцену, и, потирая подбородок, пробормотал:
— Хм, симпатичный…
Чжоу Цзышу проследил за его взглядом. Внизу стоял взволнованный, раскрасневшийся молодой человек в тёмно-синем пао[107] с привязанной к поясу флейтой.[108] На первый взгляд наряд юноши казался скромным, но при детальном рассмотрении легко было заметить изысканность материала и отделки. Флейта сяо, вырезанная из цельного куска прозрачного нефрита, тоже была прекрасна. Даже навскидку можно было определить, что музыкальный инструмент стоил целое состояние.
Чжоу Цзышу усмотрел нечто знакомое в облике этого молодого человека и тихо рассмеялся.
— Что тебя развеселило? — спросил Вэнь Кэсин.
— Этот «умник» пытается не привлекать чужого внимания, но делает это ужасно, — объяснил Чжоу Цзышу. — Он нарядился так изящно, что дальше некуда. Напомнил мне одного старого знакомого.
Пока Чжоу Цзышу предавался воспоминаниям, виновник скандала в отчаянии поднял взор ко второму этажу и скользнул взглядом по их столику. В окружении гомонящей толпы юноша порядком растерялся.
Чжоу Цзышу покачал головой. Его знакомый из прошлой жизни являлся наследником самой влиятельной семьи в столице и мог позволить себе любой предмет роскоши, драгоценность или диковину. Он никогда не оказался бы в такой удручающей ситуации. Пользуясь случаем, Чжоу Цзышу подзадорил Вэнь Кэсина:
— Благодетель Вэнь, подвернулась прекрасная возможность сделать доброе дело!
Вэнь Кэсин, всё это время испытующе наблюдавший за своим спутником, ощутил лёгкий толчок ногой под столом, едва заметно вздрогнул и машинально потянулся за пазуху.
— Твоя правда, — пробормотал он. — Нельзя бросать красавца в беде…
Несколько раз похлопав себя по груди, Вэнь Кэсин замер с довольно дурацким выражением лица.
— Чжоу-сюн…
— Хм?
— Что, если этого несчастного выручишь ты? — помявшись, предложил Вэнь Кэсин. — Я уже сотворил много хорошего в жизни. Нет необходимости красть твою возможность…
Чжоу Цзышу широко улыбнулся. Вэнь Кэсин отбросил притворство и вздохнул, поникнув плечами.
— Помнишь, по дороге сюда я помог одному очаровательному молодому человеку, который споткнулся и упал? Он улыбнулся мне точно так же, как ты сейчас! Такой милый… Эх, разве я мог предположить, что он окажется карманником?
Чжоу Цзышу неверяще приподнял бровь и решил про себя, что обязан поупражняться в бесстыдстве, иначе непременно проиграет человеку напротив. Чуть поразмыслив, он притянул рукав Вэнь Кэсина, тщательно вытер пальцы о ткань, затем достал из своего кошелька серебряный слиток и перекинул через перила. Слиток приземлился точно на голову подавальщика. Шокированный служка приготовился поднять крик, но мигом умерил праведный гнев, осознав, что получил больше положенного.
— Запиши долг молодого господина на мой счёт, — вальяжно бросил Чжоу Цзышу.
Подавальщик проворно подобрал серебро и удалился с поклоном. Молодой человек в синем с признательностью посмотрел на Чжоу Цзышу и помчался к лестнице, чтобы лично выразить почтение.
Чжоу Цзышу указал на опустевший стол и строго предупредил Вэнь Кэсина:
— Доброе дело с меня, обед — с тебя. Будешь должен пару серебряных лянов.[109]
— Могу я уплатить телом? — вполголоса взмолился Вэнь Кэсин.
Чжоу Цзышу ответил невозмутимой улыбкой:
— Прошу прощения, я пока не выработал столь утончённый вкус.
Когда молодой человек поднялся наверх, два исчадия ада скрыли хитрые улыбки и приняли самый благопристойный вид, какой только возможно. Словно они и впрямь были самоотверженными героями, в любой миг готовыми прийти на помощь страждущим.[110]
Юноша низко поклонился и представился:
— Меня зовут Цао Вэйнин. Пожалуйста, примите мою глубочайшую благодарность за вашу помощь.
