С недавних пор к убиенным паханам стали присоединяться депутаты, журналисты. Газеты попытались и это свалить на мафию, но как-то неуверенно, поскольку глупость подобных заявлений была очевидна для любого, самого недалекого человека. Зачем бандиту стрелять в политика? Чтобы правительство ужесточило уголовное законодательство?!
Итак, на сцену выходит некая третья сила, которой на руку кровавый беспредел, дестабилизация в обществе. Кто они? Точно не знаю, а врать не буду, хотя имеются некоторые соображения. Ты спрашиваешь, сатанисты? Нет, брат! Вернее, не только! Там такой гадючий клубок! Но лучше оставим эту тему, иначе ты долго не проживешь!
Вылакав коньяк до последней капли, Сашка закурил сигарету и тупо уставился в окно. Он находился в той стадии опьянения, когда человек способен передвигаться в вертикальном положении, довольно связно отвечать на вопросы, но потом ничего не помнит.
— Как Филю убили? — тихо спросил я.
— Позавчера, при выходе из ресторана. — Сашка громко икнул, обдав меня резким запахом перегара. — Стреляли из снайперской винтовки, точно в лоб. Ее потом нашли. Ни отпечатков пальцев, ни следов, ни свидетелей. Все, как обычно! И-ик! Хр-э-а! — Сашка ломанулся в туалет выблевывать содержимое желудка.
«Все, как обычно». Действительно, подобные убийства всегда совершаются с высоким профессионализмом, похожим почерком…
— Наши власть делят! — сообщил вернувшийся Сашка.
Избавившись от излишков спиртного, он немного посвежел. Взгляд сделался более осмысленным:
— Мартын с Валеком на Филино место претендуют, никак не договорятся. Как считаешь, чья возьмет?
— Без понятия! — честно ответил я. — Либо один другого пришьет, либо бригада расколется на две части, либо Валек пойдет на попятную. Он морально слабее!
— И мне так кажется, — нахмурился Сашка. — Эх Филя, Филя! Давай по сто грамм! За упокой души! — внезапно предложил он, извлекая непонятно откуда очередную бутылку. Пить мне не хотелось, но пришлось согласиться. Покойный Филя был, конечно, далеко не подарок, но какой ни на есть человек! И детей грудных он не ел, и трупы в холодильнике не держал, и козла под хвост не целовал!..
Я нарезал лимон ломтиками, посыпал сахаром. Разлил по рюмкам коньяк. Помянули.
— Занятная штуковина, — сказал Сашка, заметив лежавший на столе медальон колдуна, и, не дожидаясь разрешения, открыл.
— Инте-ре-сно, — протянул он неожиданно трезвым голосом. — Я не думал, что вы знакомы!
— Ты знаешь этого типа? — встрепенулся я.
— Гм, — усмехнулся Сашка, как-то странно поглядев в мою сторону. Гм, да уж! Интересно!
— Перестань дурака валять, — разозлился я. — Говори толком!
— Гм… Гм…
— Еще раз хмыкнешь — морду набью, — с трудом сдерживаясь, пригрозил я.
В свое время Сашке довелось испытать на собственной шкуре, как добросовестно исполняю я подобные обещания.
— Этот «дядя» — крупная птица, — начал он, на всякий случай отодвигаясь подальше. — Завязан с некоторыми иностранными банками, с поставками гуманитарной помощи. Вкладывает деньги в издание книг. Каких именно? Ну, знаешь, тут я не специалист! Что-то начет восточных религий и этой, как ее… магии! Открыл за свой счет клинику «нетрадиционной медицины». Часто бывает в ресторане «Валгалла».[37] С ним всегда три квадратных мальчика… И-ик… и-ик!.. Пойду блевану!
Сашка решительно двинулся в направлении туалета и, судя по доносящимся оттуда стонам и хрипам, угнездился там надолго. Но надобности в его откровениях больше не было. Я узнал Учителя! Недаром, когда позапрошлой ночью в лесу я впервые открыл конфискованный у убитого колдуна медальон, эта рожа показалась смутно знакомой…
Год назад вместе с покойным Рафиком Белопольским мы зашли после тренировки в «Валгаллу» — подкрепиться и выпить кофе. Посетителей внутри не было, за исключением солидного пожилого мужчины в сопровождении трех огромных горилл, одетых, вероятно ради прикола, в дорогие импортные костюмы. Они уже закончили обед, расплатились и направились к выходу. Меня, помнится, буквально ошарашило трусливо-угодливое выражение, появившееся на всегда надменной физиономии Рафика. Подбежав к мужчине «на полусогнутых», или, как говорят блатные, «на цырлах», он подобострастно поздоровался. Тот в ответ слегка кивнул, бросил два-три слова и, отстранив Белопольского небрежным жестом, важно вышел на улицу.
— Ты чего так суетился? — насмешливо спросил я Рафика. — Рассчитывал на чаевые?
— Молчи! — с ненавистью прошипел он мне в лицо. — Это Великий Человек! Это… — тут Белопольский, вспомнив о чем-то, осекся, сделал вид, будто жутко торопится, совсем, дескать, забыл о важных делах, и поспешно смылся.
Оставшись в одиночестве, я поинтересовался у знакомого официанта насчет «великого человека», удостоившего посещением сие убогое заведение. Халдей[38] знал только имя да слышал краем уха, что этот тип «круче вареного яйца».
«Вот и встретились, Семен Яковлевич Эскин. Как мог я тебя не узнать? Правда, на портрете ты моложе, а сейчас изменился, постарел, бородку козлиную отпустил… Ты действительно „крупная птица“, но я опередил тебя на пару ходов! Заказывай гроб, жополиз бесовский!»
Чрезмерная самоуверенность неоднократно подводила меня. Подвела и на этот раз!
Выкарабкавшись наконец из сортира, Сашка ухватился за телефон и начал названивать знакомым проституткам.
— Все путем, — с довольной физиономией заявил он, повесив трубку. Сейчас подкатят две милашки — пальчики оближешь!
— Угу, — автоматически буркнул я, всецело занятый собственными мыслями.
Через пять минут в прихожей послышался звонок. С криком: «Во, бля, класс! Уже приехали!» — Сашка побежал открывать. Лишь в последний момент, когда он отпирал дверь, я сообразил: «Не могли бабы появиться так быстро! Даже если б жили в моем подъезде! Это…» — тут мысли мои надолго оборвались. Последним ощущением был тошнотворный запах неизвестного газа…
Я уже дважды попадал в плен к сатанистам и потом приходил в себя в сыром подземелье, оборудованном как средневековая камера пыток, но на сей раз все выглядело иначе. Открыв глаза, я увидел ослепительно белый потолок и яркую лампу дневного света. Попробовал подняться, но ничего не получилось. «Приковали, гады!» — подумал я, но, покосившись по сторонам, убедился: ни цепей, ни кандалов, ни наручников, ни даже простых веревок на мне нет. Просто тело не слушается. Лишь шея может слегка ворочаться, да и то с большим трудом.
Комната напоминала больничную палату, только без окон. Единственной мебелью являлись стул, небольшой столик и кровать, на которой распласталось мое неподвижное тело. Точнее, не кровать, а каталка, похожая на те, что предназначены для перевозки трупов. На противоположной стене виднелось нечто, напоминающее телеэкран.
Что же со мной случилось? Я отчетливо помнил все до того самого момента, когда идиот Сашка ринулся впускать «девочек». Потом запах газа, а дальше… дальше — полный провал! Чьих рук это дело — я ни на минуту не сомневался. Оказывается, не я опередил Эскина на два хода, а он меня — на целых три. Почему не слушается тело? Неужели парализован? Стал калекой на всю жизнь! Впрочем, учитывая сложившуюся ситуацию, она не затянется надолго! Напрягшись так, что едва не полопались жилы на лбу, я предпринял новую отчаянную попытку пошевелиться. Без толку! Еще раз! Еще! Еще! Правая рука начала подавать слабые признаки жизни. Еще! Еще! Еще! Ожила левая… Теперь попытаемся приподнять их… Никогда не думал, что человеческие руки сделаны из свинца! Давай, Андрей! Давай! Не будь мокрицей!.. Поднялись… До чего они слабые, ватные… Сжимай кулаки, сжимай! Сконцентрируй волю! Вспомни, с кем имеешь дело! Вспомни заспиртованные детские головы!.. Почитай мысленно дневник колдуна! Господи, помоги мне! Не оставляй! Я знаю, что грешен, преступен, но прости! Не бросай беспомощным в этом змеином гнезде! Дай силы хотя бы достойно умереть!.. Я не хочу быть принесенным в жертву дьяволу!
…Руки обретают силу. Ноги могут потихоньку шевелиться. Благодарю тебя, Господь!
Бесшумно отворилась дверь, до сих пор абсолютно незаметная, сливающаяся с белой стеной. Я тут же прекратил шевелиться и принялся усердно изображать паралитика. В палату вошли двое. Оба незнакомые.
— Как вы себя чувствуете, больной? — с издевкой спросил один.
— Не знаю, — чуть слышно пробормотал я, бессмысленно тараща глаза.
— Действует препарат! — удовлетворенно сказал второй. — Что и говорить — фирма! Теперь неделю будет пластом лежать! Ха-ха-ха!
— Слышь, мясо! — презрительно обратился ко мне первый. — Ты хоть что-нибудь соображаешь?
— Да, — прошептал я.
— Тогда посмотри кино! У нас предусмотрены культурные развлечения!
Он щелкнул пультом управления. На вмонтированном в стену телеэкране появилось изображение такой же палаты, как у меня. В ней находилось существо, в котором я с трудом узнал Сашку, вернее, оставшуюся от него оболочку. Робот с неподвижным лицом и пустым бессмысленным взглядом не мог быть человеком. Забыв обо мне, мерзавцы с наслаждением любовались несчастным идиотом. За это время я успел как следует их разглядеть: первый — длинный, тощий, как глиста, с непропорционально крупным носом, колючими злыми глазками и сальными вьющимися волосами — являл собой полную противоположность второму — коротконогому, лоснящемуся лысому толстяку. Оба были одеты в белые халаты. Не оставалось сомнений, что я оказался в лапах «врачей» клиники Эскина.
