ХАД — афганские силы безопасности, аналог советского КГБ, численность примерно двадцать пять тысяч человек постоянной тенденцией к росту. За то время, пока генеральный директор ХАЛ Мухаммед Наджибулла пробыл на посту генсекретаря правящей партии — ХАД превратился из в основном агентурного — в агентурно-боевое подразделение. Поставив на должность руководителя президентской охраны своего брата Шапура Ахмадзая Наджибулла начал усиливать президентскую гвардию качественно и количественно, увеличив жалование в пять раз от армейского и собираясь развернуть на базе Президентской гвардии бригаду или даже дивизию спецназа, вооруженную лучшим советским оружием и подготовленную советниками КГБ СССР. В президентскую гвардию зачисляются в основном пуштуны из той же провинции, что и Наджибулла, то есть лично преданные ему люди. Эта дивизия может в будущем сыграть значительную роль при определении путей выхода из афганского вооруженного противостояния.
Таким образом, силы, противостоящие друг другу, были примерно равны и насчитывали до двухсот пятидесяти тысяч человек каждая. Сильной стороной советских была их организованность, наличие тяжелого вооружения, а так же господство в воздухе, которое поколебало, но не подорвало поступление в отряды вооруженной оппозиции комплексов Стингер. Слабой — их привязанность к коммуникациям, на которых шел непрекращающийся террор, а так же слабое знание самого Афганистана, из-за чего постоянно происходили конфликт с мирными жителями, подогреваемые муллами и агитаторами. Слабостью было и опора на ненадежные афганские правительственные силы, а также стремление не уничтожить врага, а замирить его. Здесь такого не понимали.
Сильной стороной афганской вооруженной оппозиции была спаянность ее рядов, фанатизм ее сторонников и наличие мощнейшей финансовой подпитки со стороны. Война в Афганистане прекратилась бы в один год, не будь этой подпитки — дело в том, что рядовой боец в силах сопротивления получал жалование больше, чем командир роты в афганской национальной армии, а ценные специалисты (например, операторы Стингер), получали больше, чем командир полка. Немаловажное значение имело и то, что пока оппозиционеры воевали — в Пакистане были их семьи, которые одновременно нуждались в деньгах, которые зарабатывал их отец и брат, с другой стороны — могли быть поголовно вырезаны за измену и трусость. Вся эта война держалась на деньгах — помощи арабского Востока, Китая, США, а так же на доходах от наркоторговли. Кроме того — душманам при отбытии их на территорию ДРА вручались пачки афгани, напечатанные в спецлабораториях пакистанской разведки и предназначенные для того, чтобы душманы не грабили, а покупали еду и все им необходимое. В итоге — по провинции шла молва о добрых душманах, которые поступают по шариату и не грабят, а покупают все необходимое, при том, что в кишлаках часто это был единственный источник дохода, продать что-то из выращенного. Или подложить фугас на дороге, за который тоже платили «пакистанскими афганями». В Афганистане же это вызывало дикую инфляцию, обесценивающую любые повышения жалования военным и госслужащим — но почему-то афганское правительство не додумалось точно так же обвалить пакистанскую рупию, как-то в голову не пришло.
В то же время следовало признать, что афганское сопротивление за годы войны понесло тяжелые потери, и было психологически надломлено, из тех, кто начинал борьбу, в живых не осталось почти никого. Тяжелые потери привели к тому, что часть племен в Афганистане пошли на сговор с правительством, и теперь не пускало моджахедов на свои территории, а пройти силой тоже было нельзя — так можно было нажить кровников. Численность отрядов сопротивления сокращалась так быстро, что теперь значительную долю боевиков составляли китайские добровольцы, пакистанские уголовники, выпущенные из тюрем «на джихад», уголовники и исламские экстремисты со всех стран Востока и севера Африки, в том числе и выпущенные из тюрем уголовники. Этот контингент по качеству был хуже пуштунов, а при проведении боевых операций в Афганистане он зверствовал по отношению к мирному населению, что вызывало ненависть уже не к коммунистическому правительству, а к борющимся с ним моджахедам. Быстрым темпами разлагалось и движение сопротивления — его лидеры, прибывшие в Пакистан нищими — теперь были миллионерами (Мухаммед Наби Мохаммади заказал своей невесте корону из золота и бриллиантов), торговали наркотиками, имели контакты не только с пакистанской и американской разведкой — но и с разведками стран Ближнего Востока. В отрядах было полно агентов ХАД, потому что как агентура оппозиции легко проникала в афганские правительственные структуры, так и агентура госбезопасности легко проникала в банды ровно по тем же самым причинам. Уже были случаи боестолкновений различных отрядов, принадлежащих к разным партиям «альянса-семь» как на территории Афганистана, так и на территории Пакистана, причиной служили конфликты при распределении спонсорских денег, дележка рынков сбыта наркотиков, подозрения в предательстве и просто личная неприязнь. Уже были нападения и на части пакистанской армии, в одном случае все кончилось серьезным боем. Со временем ситуация не только не улучшалась, но и ухудшалась. Таким образом — следовало признать, что для дальнейшего продолжения борьбы Альянс-семь не годился, делать ставку на него было гарантированным проигрышем в борьбе с наступающим коммунизмом.
Полковник Сандерс выслушал все это с непроницаемым выражением лица, по пути задавая острые, жалящие вопросы, чтобы лучше прояснить ситуацию. Затем какое-то время он рассматривал карту, особое внимание, обращая на горные хребты на западе, а потом и на рельеф местности в самом Афганистане.
— Эти горы проходимы? — уточнил он — В основном нет — ответил Юсеф — верней, проходимы, но только человеком, причем опытным человеком. Основной поток грузов идет в трех местах — на севере, через Пандшерское ущелье, в центре через Хайберский проход и на юге, там пустынная местность и основной поток грузов идет именно там.
— И их встречают русские?
— К сожалению, да. Спецназ, вертолеты, самолеты — охотятся все.
— Каков процент прохождения?
— Он колеблется. И мы и русские постоянно придумываем различные тактические приемы. В целом мы считаем, что до базовых лагерей доходит половина грузов из тех, что направляются нами.
— А на лагеря тоже нападают русские.
— И на лагеря тоже — но не было такого случая, чтобы они закрепились на местности. Они всегда уходят, иногда — передают местность афганским правительственным войскам. Потом приходим мы и восстанавливаем то, что разрушено русскими.
— А почему русские не могут разрушить все до конца?
Юсеф улыбнулся — Там целые системы горных пещер, их можно засыпать, но не взорвать. Некоторые комплексы, такие как Тора-Бора — известны со времен Александра Македонского. Единственная эффективная тактика русских последнего времени — они используют особо мощные бомбы, сбрасывая их на склоны гор, чтобы вызвать обвалы и оползни. Если им это удается — такой обвал полностью засыпает лагерь или базовый район, пользоваться им уже нельзя. Мы, конечно, привлекаем местных жителей к восстановлению — но на это может потребоваться год, а то и годы. Иногда вход в пещеру бывает засыпан тысячами тонн горной породы.
— А потом куда девается все поставленное? Обрисуйте мне логистическую цепочку.
— Откуда?
— С самого начала. С поступления в Пакистан.
— С самого начала грузы в Пакистан поступают двумя путями. Первый — крупнотоннажными судами в порт Карачи. Второй — самолетами военно-транспортной авиации на базы ВВС в стране. Дальше он перевозится железнодорожным или автомобильным транспортом на базы хранения армии или сил афганского сопротивления. Там он складируется и сортируется, после чего, либо изначально отпускается и грузится на караваны, либо присутствует промежуточное звено в виде складов, принадлежащих конкретным политическим партиям. Дальше формируются каравны, они обычно бывают не военные, а двойного назначения, ведут товары народного потребления с рынков и оружие. Мы даже стараемся, чтобы караваны были смешанными, потому что разгром смешанного каравана вызывает озлобление у тех, кто потерял товар от действий Советской армии и одновременно разлагает саму Советскую армию, потому что солдаты грабят караваны и потом перепродают вещи, а их командование требует себе доли. Если же караван идет — то он обычно идет до базовых районов у самой границы. Исключение составляет южное операционное направление, там мало мест, чтобы спрятать товар, и основные перевалочные базы размещены достаточно далеко от границы. Там этот товар дробится по мелким караванам, которые иногда состоят из двух-трех ослов. Это делается для того, чтобы обеспечить прохождение хотя бы половины груза. После чего — груз попадает к адресату.
