целую семью! Ну уж нет, сеньор Гальвес. Я не тот, за кого вы меня принимаете. Отказ мой был категоричен, и жалкий ростовщик удалился, умоляя меня хранить молчание.
И ведь подумать только, что сеньор Гальвес является членом нашего Общества! Я тоже владею небольшим капиталом (совершенно несопоставимым с состоянием Вирхинии), я накопил его ценою жертв, монета за монетой, но я ни за что не пойду на то, чтобы увеличить его ценой сделок с совестью.
Впрочем, день оказался не таким уж и плохим: я доказал себе, что умею выполнять задуманное, и был сегодня предельно заботлив по отношению к Педро.
5 августа
Все книги, что дает мне Вирхиния, я читаю с особым интересом. Ее библиотека не так уж и велика, но книги подобраны с отменным вкусом.
Только что прочел «Размышления христианского рыцаря». Книга эта, по всей видимости, принадлежавшая покойному супругу Вирхинии, явилась для меня целым уроком истинного знаточества в том, что касается выбора подобающей литературы.
Надеюсь оказаться достойным продолжателем высокочтимого супруга Вирхинии, который, по ее словам, всегда стремился следовать мудрым заветам этой книги.
6 августа
Общение с Вирхинией внутренне облагораживает меня. Я чувствую себя все более обязательным в моих отношениях с ближними.
Должен признаться, я испытал определенное удовлетворение, узнав, что на одном из заседаний нашего Общества Благочиния, на котором я не смог присутствовать по причине нездоровья, сеньор священник лестно отозвался о моей деятельности в качестве редактора «Христианского вестника». Это ежемесячное издание повествует о богоблагодатных деяниях, вершимых нашим сообществом.
Общество Благочиния посвящает себя делу восхваления и проповедничества религии, а также наставлению сограждан в неуклонном соблюдении нравственных законов. Кроме того, общество наше всеми возможными способами содействует повышению культурного уровня населения. Более того, иногда нам приходится решать довольно серьезные вопросы экономического свойства, возникающие перед нашим приходом.
Высокий уровень нравственных начал, присущий нашему Обществу, заставляет его требовать от входящих в него членов образцового поведения, что подразумевает применения ряда мер административного воздействия.
Так, если кто-либо из членов Общества тем или иным способом нарушит нравственные принципы, закрепленные в нашем уставе, он получает первое предупреждение. Если он не исправляет свое поведение, то его ждет второе предупреждение, а затем и третье, за которым следует исключение из рядов Общества.
Для тех же, кто исполняет свои обязанности надлежащим образом, Общество предусматривает систему лестных и ценных поощрений. Приятно сознавать, что за долгие годы нашей деятельности было вынесено всего несколько предупреждений и принято лишь одно решение об исключении. И напротив, столь высоко было количество тех, кто являл собой образец высокой нравственности, что многие из них оказались достойными предстать на страницах «Христианского вестника».
Мне приятно повествовать на страницах моего дневника о деяниях нашего Общества.
Общество занимает в моей жизни чрезвычайно важное место — не меньшее, чем моя привязанность к Вирхинии.
7 августа
Кстати, сама идея этого дневника тоже принадлежит Вирхинии. Свой дневник она ведет уже много лет и делает это с присущей ей утонченностью. Она обладает даром излагать события таким образом, что они предстают в гораздо более изящном и занимательном виде. Порой она преувеличивает, это правда. Однажды она прочитала мне описание прогулки, которую мы совершили в сопровождении одной четы, расположением которой мы дорожим.
Так вот, сама прогулка не представляла собой ничего особенного; более того, в ней были даже некоторые неприятные моменты. Человек, которому было поручено нести провизию, споткнулся и уронил на землю свою ношу, в результате чего нам пришлось иметь дело с жалкими остатками. Тропа была довольно каменистая, и Вирхиния тоже споткнулась и сильно повредила себе ногу. На обратном пути нас застигла гроза, так что мы вернулись домой насквозь промокшие и все в грязи.
Но странное дело, в дневнике Вирхинии не только ничего не говорится обо всех этих неприятностях, но и сама прогулка представлена в совершенно преображенном виде. В представлении Вирхинии вся прогулка с самого начала и до конца осталась восхитительным времяпрепровождением. Она с упоением описывает горы, деревья, небо и даже какой-то сладко журчащий ручей, который я совершенно не помню и вовсе не уверен, был ли он на самом деле. Но самое удивительное в ее воспоминаниях о том дне — это якобы состоявшийся между нами разговор, которого уж точно не было ни тогда, ни когда-либо еще. Изображенная Вирхинией беседа хороша, даже слишком хороша для того, чтобы я мог узнать себя в ней, да и само содержание ее предстает, как бы это сказать помягче, не вполне приличествующим людям нашего возраста. К тому же реплики мои звучат чересчур поэтично, что совершенно не соответствует обычной для меня манере речи.
Все это, несомненно, свидетельствует о той возвышенности духа, что отличает Вирхинию, и которой я, увы, определенно лишен. Я способен выразить лишь то, что со мной реально происходит или что думаю в тот или иной момент. Поэтому, полагаю, мой дневник не будет представлять интереса ни для кого, кроме меня.
8 августа
Педро ходит все с тем же замкнутым и загадочным видом. Мне кажется, что у него что-то на уме: он старается выказывать предельную внимательность и предупредительность, очевидно, желая завоевать мое расположение.
Благодарение Господу, в последнее время мне удалось совершить несколько удачных сделок, так что если он и попросит меня о прибавке — в пределах разумного, конечно, — я буду только рад помочь ему.
10 августа
Сегодня шестая годовщина со дня смерти супруга Вирхинии. Было очень любезно с ее стороны предложить мне сопровождать ее на кладбище.
На могиле установлен очень красивый и дорогой памятник в виде женской фигуры, склоненной в плаче над мраморной плитой, покоящейся на ее коленях.
Вокруг могилы все заросло дикой травой. Мы попытались привести лужайку в порядок и во время этой доброчестивой работы я умудрился занозить себе палец, пытаясь выдернуть сорняк.
Уже перед самым уходом я обнаружил у подножия памятника надгробную надпись: «В сем мире он творил добро». Она мне так понравилась, что я решил сделать ее девизом своей жизни.
Да, творить добро — вот поистине достойная стезя, ныне почти забытая, поросшая травой.
Возвращались мы с кладбища уже к вечеру и всю дорогу шли молча.
14 августа
Сегодня имел удовольствие побывать в гостях у Вирхинии. Мы провели некоторое время в приятных разговорах о различных интересных и достойных вещах. Потом Вирхиния сыграла несколько наших любимых фортепьянных пьес.
Встречи с Вирхинией наполняют меня ощущением счастья и благодати. Каждый раз я возвращаюсь к себе словно бы обновленный духом
