Дальше известно. Историки и мемуаристы уже широко рассмотрели это «наступление», окончившееся трагической неудачей. Успокоительные заверения о положении войск, запоздалые решения, утрата планомерности боевых действий 6-я, 57-я армии, часть сил 9-й армии, оперативная группа генерала Бобкина оказались полностью окруженными В неравных боях погибли командующий 57-й армии генерал-лейтенант К. П Подлас, начальник штаба генерал-майор А. Ф. Анисов, член Военного совета бригадный комиссар А. И Попенко, командующий 6-й армией генерал-лейтенант А М Городнянский, член Военного совета бригадный комиссар А. И. Власов, командующий армейской группой генерал-майор Л В. Бобкин и заместитель командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Ф Я Костенко. Лишь незначительная часть нашей ударной группировки во главе с членом Военного совета фронта дивизионным комиссаром К А. Гуровым и начальником штаба 6-й армии А. Г. Батюней сумела выйти из окружения.
Срезав барвенковский выступ, немцы получили выгодные позиции для дальнейшего наступления и в первую очередь наметили окружить и уничтожить наши войска, прикрывавшие Воронежское направление.
Почему это я все упоминаю? Дело в том, что после моих многочисленных просьб и настойчивых рапортов в штабе ВВС наконец-то решили вопрос о направлении меня на фронт «Согласен принять дивизию?..» — только и спросили в штабе Я был согласен хоть командиром эскадрильи, хоть рядовым пилотом! Так что, сдав на Дальнем Востоке командование ВВС 25-й общевойсковой армии, я прибыл вскоре под Елец в распоряжение командующего только что сформированной 2-й воздушной армии генерала С. А. Красовского. Именно здесь гитлеровское командование планировало нанести один из ударов после наших неудач под Харьковом. Другой удар предполагался немцами из района Славянска на Старобельск, Кантемировку Таким образом, в результате двух ударов планировалось окружить войска Юго-Западного фронта, покончить с этим фронтом навсегда и, овладев правым берегом Дона у его излучины, прорваться к Волге.
К этому времени, весной сорок второго, у немцев уже появился модифицированный «мессершмитт» — Ме-109ф. Более совершенные аэродинамические формы, мощный мотор, вооружение значительно улучшили истребитель противника. Он широко применялся в боях под Харьковом. И вот в связи с появлением его на фронте штаб ВВС в начале июня подготовил директиву, в которой указывались летно-тактические данные этой машины и давались конкретные рекомендации по способам ведения воздушных боев. Учитывая указанные качества «мессершмитта», наиболее пригодным для боя с ним считался наш истребитель Як-1 На высоте 3000 метров он обладал большей скоростью, равной с «мессером» скороподъемностью и лучшим горизонтальным маневром.
Как же удивило меня во время знакомства с дивизией отношение к Яку некоторых пилотов: они почему-то драться с «мессерами» предпочитали на американских «аэрокобрах» (были на вооружении у нас поставленные по ленд-лизу и такие самолеты). «В чем дело»? — недоумевал я. С американскими истребителями мне пришлось познакомиться еще до Ельца — летал и на «харрикейнах», и на этих «кобрах» Сказать, что они были сильнее нашего нового самолета, я никак не мог. Но тут дело вообще не в словах: пилоты, думая о схватках в небе, предпочитают верить не призывам — митинговать в таких случаях бессмысленно. И я решил дать бой.
Да, учебный или показательный — как уж его и назвать, не знаю, но бой состоялся. У командира полка я попросил выделить для этого воздушного поединка самого сильного летчика.
— Капитан Силин, — представился мне пилот, и я обратил внимание, что он очень молод, но виски у него совсем седые Летчик казался элегантным, как английский капитан, только вот, когда улыбнулся, получилось как у охотника за скальпами.
«Ничего боец», — подумал я, видимо, знали, кого послать на поединок с комдивом. Пока расспрашивал пилота: сколько боевых вылетов, сколько сбитых на Яке, сколько на «киттихауках», — он отвечал и не переставал улыбаться. Тогда мне эта официальная душевность надоела, и я обрезал:
— По самолетам!
— Товарищ полковник, — остановил капитан, — но ваше звание Что скажут подчиненные?..
Это было уже чересчур, однако в таких ситуациях я умел сдерживаться.
— В воздухе посмотрим, — ответил спокойно. Только когда садились в кабины, крикнул, чтоб слышал: — Проявите слабину — арестую!..
Я не стану рассказывать перипетии нашей встречи на высоте. Мой бывший командарм Степан Акимович Красовский спустя много лет вспоминал, что некоторые летчики-истребители недооценивали летно-тактические качества отечественных машин, что такие голоса раздавались и в моей дивизии. И вот, вспоминает Красовский, «чтобы восстановить престиж отечественного самолета, Савицкий решил провести показательный учебный бой… Схватка состоялась на глазах многих летчиков. Савицкий — мастер высшего пилотажа — убедил всех, что Як — отличный самолет. Весь бой он провел на вертикалях…
Командир дивизии прижал своего «противника» к земле и закончил воздушный «бой» победой. Затем полковник собрал летчиков и произвел разбор «боя».
— Можно ли успешно вести воздушный бой на Як-1? — И сам же ответил: — Можно не только воевать, но и побеждать врага. Для этого требуется лишь смелость и мастерство.
Мне никогда не приходилось слышать более убедительной беседы командира со своими подчиненными, чем эта…»
Отважусь признаться в неизменном моем доверии к Степану Акимовичу: престиж нашей боевой машины был действительно восстановлен. Летчики полюбили самолет Яковлева и много побед впоследствии одержали на этом истребителе — простом и надежном, как солдат.
А бои продолжались. 28 июня армейская группа «Вейхс» перешла в наступление. Семь дивизий первого эшелона немцев и три наши стрелковые дивизии сошлись на левом крыле Брянского фронта в районе станции Щигры. Немцев поддерживал их 4-й воздушный флот. Наша авиация состояла из частей 2-й воздушной армии, в которую входила и 205-я истребительная авиадивизия под моим командованием. Враг нес большие потери, но, обладая превосходством в силах на земле и в воздухе, продолжал наступать.
Тут следует остановиться — оставить в покое борьбу сторон за стратегическую инициативу. Я расскажу один случай, который, возможно, еще в какой-то степени проиллюстрирует философическую категорию «случайность». В словаре это понятие трактуется так: — способ «превращения возможности в действительность, при котором в данном объекте при данных условиях имеется несколько различных возможностей, могущих превратиться в действительность, но реализуется только одна из них». Все вроде бы понятно. А вот как реализуется — судите сами.
Еще до начала наступательной операции, известной под условным названием «Блау» («Голубая»), немцы проводили крупные массированные налеты на Воронеж, Елец и другие города в полосе Брянского фронта. Наши истребители перехватывали их, уничтожали. А где-то во второй половине мая, сбив самолет-разведчик, мы захватили фотопленку со снимками почти всех наших аэродромов на этом фронте. Тогда-то и было принято решение о строительстве ложных аэродромов. Немцы клюнули на нашу хитрость, и, когда началась та их «Голубая» наступательная операция, немало массированных налетов гитлеровских бомбардировщиков пришлось по пустым полям. Так, например, в первый период авиационного наступления по ложным аэродромам противник совершил 23 налета и лишь 3 — по действующим.
Вот и весь случай — один сбитый самолет-разведчик (мало ли их сбивали!) да оказавшаяся в нем фотопленка с заснятыми аэродромами. Из возможностей, «могущих превратиться в действительность», реализовалась только одна, при этом, на мой взгляд, довольно неплохо.
А наши задачи в конце июня определялись уже другой философской категорией — необходимостью, выраженной директивой Ставки ВГК, которая гласила:
«Главная задача авиации фронта — завоевать воздух, создать наше подавляющее превосходство и заставить немецкую авиацию, особенно бомбардировщики, уйти с поля.
Вторая задача — всю силу нашей штурмовой и бомбардировочной авиации употреблять на то, чтобы раз-, бить танковые и моторизованные колонны противника, уничтожить живую силу врага и тем поддержать наши войска.
Третья задача — наша истребительная авиация должна не только прикрывать наши войска, но и бомбить живую силу противника, насколько это возможно».
И мы завоевывали воздух — в небе и на земле. Помню, был бой одного звена Яков против двадцати четырех «мессершмиттов». Это на одного нашего — шесть истребителей противника. Выдержали пилоты тот бой, да не просто выдержали, а еще и победителями вышли — гитлеровцы недосчитались тогда пяти машин! Командовал четверкой отважных капитан А. И. Новиков.
Александр Иванович был удивительным человеком. Кстати сказать, вскоре он стал Героем Советского Союза и моим помощником по воздушно-стрелковой службе.
