— Привет, — просто сказала она и отступила назад, чтобы он мог войти. Потом закрыла за ним дверь.
Он подошел к ней и взял за локти. Она сузила глаза, но не отпрянула.
— Я хочу, чтобы ты знала, что я не встречаюсь с Кэрол, — бросился он с головой в омут.
— Очень хорошо, Энди.
— Я говорю серьезно. Я представляю, что ты подумала, когда нас увидела. Махони мне сказала.
— Да, хорошо… — ответила Мак, и голос ее оборвался. Она тряхнула головой и отступила от него.
— Я не хочу, чтобы ты думала, что мы с Кэрол до сих пор встречаемся, — настаивал он. — Мы не встречаемся. Мы давно не виделись.
Да, с самого утра — ему казалось, что он слышит ее мысли.
— Если ты это хотел мне сказать, то я тебе верю. — Она отвернулась лицом к окну.
— Перестань, Мак.
— Не знаю, смогу ли я сделать это прямо сейчас.
Энди подошел и сжал ее руки в своих.
Мак никак не ответила на его пожатие. Она пристально смотрела ему в глаза, возможно пытаясь понять, говорит ли он правду.
— Послушай, Мак, я не хочу, чтобы ты думала, что ты видела наше свидание, потому что это не было свиданием.
Из Макейди словно выпустили весь воздух. Иссякла ее живая игривость, которая искрилась в ней утром. Плечи опустились, голова поникла.
— Я… в замешательстве, — проговорила она. — Я действительно думаю, что сейчас не лучшее время, чтобы это обсуждать. Дай мне небольшую передышку.
Проклятье!
— Может, ты думаешь, что я сержусь на тебя, но это не так, — продолжала она. — Я просто хочу немного побыть одна. За эти два дня произошло столько событий, и мне действительно нужно какое-то время, чтобы прийти в себя. Возможно, события… развивались слишком быстро. Я знаю, это моя вина, а не твоя. Ты здесь ни при чем.
Энди почувствовал бессилие. Что он мог на это ответить?
— Можно, я позвоню тебе позднее, Энди? Извини, что я так поступаю, но мне не хотелось бы сейчас сказать или сделать что-нибудь такое, о чем я потом пожалею.
Ее слова не предвещали ничего хорошего.
— На какой день забронирован твой обратный рейс? — рискнул он спросить.
— Мой билет не позволяет мне вернуться раньше следующей недели, — ответила она, и у Энди отлегло от сердца. Значит, у него еще есть время. — Если ты пришел, чтобы сообщить мне, что не встречаешься больше с той женщиной, хорошо. Я тебе верю. Должна признаться, для меня было настоящим потрясением увидеть тебя с ней, особенно сразу после… но это меня действительно не касается. Ты вправе делать все, что тебе заблагорассудится. Я не хочу, чтобы ты думал, что из-за прошлой ночи… и сегодняшнего утра… я внезапно решила, что мы связаны какими-то обязательствами, или что я считаю, что ты мне чем-то обязан. Это не так.
Энди слушал, смотрел на нее, и чем дальше, тем больше падал духом. Мак, конечно, ревновала — и в первую очередь сильно расстроилась из-за Кэрол, — а теперь замкнулась, пытаясь защититься. Он знал, какой она становится, когда прячется в свою раковину. Ему захотелось, чтобы она взорвалась, может быть, даже толкнула его в грудь, залепила пощечину. Но он знал, что этого не будет. Мак не из таких. Напротив, она будет держаться с невыносимой сдержанностью. Логичная, вежливая, закрытая…
— Ясно, — ответил он, огорченный ее холодными словами. — Но я должен понять тебя правильно. Ты хочешь сказать, что для тебя все это ничего не значит? В последний раз перепихнуться, чтобы навеки разминуться, так, что ли?
— Энди! — изумленно воскликнула она, вскинув голову. — Нет, я вовсе не это хотела сказать. Не будь таким. Это нечестно. Я просто говорила, что… — Она замолчала и глубоко вздохнула. Он заметил, как увлажнились уголки ее глаз, и понял, что защитная броня трещит по швам. — Я говорила что прекрасно снова быть с тобой, но на самом деле это было ошибкой, не так ли?
— Нет, Мак, не говори так. Говори все что угодно, но не называй это ошибкой. Я это ошибкой не считаю. — Она приподняла бровь. — Ты просто не веришь мне насчет Кэрол.
— Если ты утверждаешь, что сегодня между вами ничего не происходит, мне придется тебе поверить. Я тебе верю. Просто все произошло слишком неожиданно. Ты связан с кем-то другим. Я не хочу стоять у тебя на пути.
— На пути?! Говорю тебе, мы с Кэрол расстались.
— И когда ты с ней порвал? Сегодня?
Тут она его поймала.
— Я считал, что должен сказать ей об этом лично… — Ответ прозвучал неубедительно.
— Ты понимаешь, о чем я? — Ее глаза теперь блестели, щеки горели румянцем. — Похоже, что всякий раз, как мы встречаемся, обязательно что-нибудь случается. Как сегодня, когда я увидела тебя с Кэрол. Или как тот телефонный звонок пару месяцев назад, когда ты сказал, что хочешь видеться с другими людьми. Я и не подозревала, что это будет выглядеть таким образом.
— Подожди… ты говоришь, это я сказал, что мы должны видеться с другими людьми?! — изумленно спросил Энди.
— Да.
Она, наверное, меня разыгрывает.
Ему их разговор запомнился совсем иначе. Он считал, что это она предложила, чтобы они встречались и с другими людьми. Разве не Мак первой произнесла эти слова? Или между ними произошло еще одно ужасное недоразумение? Должно быть, она подумала, что он предложил это, чтобы получить свободу для свиданий с Кэрол. Неудивительно, что увиденное в кафе так ее потрясло.
Энди почувствовал, как все тело наливается горечью отчаяния. Он злился, хоть и не на Макейди. Их отношения развивались непросто, не по общим стандартам. Он подозревал, что знает, что именно больше всего выбивает его из колеи. Им вместе не везло. Это было нечестно. Он нахмурился, меряя шагами гостиничный номер. Что ему сказать Макейди? «Мне очень жаль»? Чего жаль? Он не мог умолять ее о милости. Это не из его репертуара, да и к тому же он сильно сомневался, что сможет этим повлиять на Мак. Он же не сделал ничего плохого! Это она предложила видеться с другими людьми, вот он и согласился. По крайней мере, ему именно так запомнился их телефонный разговор. И теперь он должен чувствовать вину за то, что она сама ему предложила? А когда он решил совершить честный поступок и порвать с Кэрол, сообщив ей об этом при личной встрече, он и за это стал плохим мальчиком?
Чертова путаница. Энди выпрямился и уперся руками в стену. Это единственное, что он мог сделать, чтобы удержаться и не пробить дыру в штукатурке. Прежде он уже пытался справиться со своим чувством к Макейди, но ему ни разу так и не удалось выбросить ее из головы. Иногда это его пугало. И если она теперь уйдет, он знал, что станет страдать по ней еще сильнее, чем когда-либо прежде.
— Могу я позвонить тебе вечером? — наконец выдавил он.
— Может, лучше завтра? Хорошо?
Период охлаждения. Великолепно.
— Конечно. — Что он еще на это мог сказать?
Если и было что-то, чего ему хотелось бы изменить в этот момент, так это суметь на этот раз отыскать правильные слова. Он никогда не был силен в словесных дуэлях.
* * *
— Мне не распутать этот узел! — Энди чувствовал себя скверно, бутылка «Джека Дэниэлса» с пугающей ясностью уже рисовалась перед его мысленным взором. — Не разгадать мне этот один-единственный жалкий фокус.
Джимми криво ухмыльнулся, словно новость его позабавила, и потер свою темную щетину, язвительно поблескивая глазами.
— Так чем вы занимались с Кэрол, когда вас засекла Мак?
— Да ничем, в том-то и дело, — вздохнул Энди. — Я с ней просто разговаривал. Кажется, она поцеловала меня в щеку. А может, в губы. Не могу вспомнить.
— Угу. На глазах у Мак?
— И Махони. Она говорит, что со стороны казалось, будто мы там милуемся.
— Хм-м-м. Хотелось бы мне так пожить, как ты, правда. Супермодель, сексуальная медсестричка и еще женщина-полицейский. Я бы, наверное, избаловался.
Энди не был расположен выслушивать колкости Джимми.
— Я думаю, ты здорово влип.
— Спасибо. Нет, правда, большое тебе душевное спасибо за поддержку.
— Собираешься бегать за ней?
— Не буду я ни за кем бегать, — отмахнулся Энди. — Мне просто очень нужно с ней поговорить. Мне не дает покоя то, что все шло отлично, пока она не увидела меня с Кэрол. Что за причина! Я не могу разгадать этот фокус, честно. У меня даже догадки никакой нет.
— Да, если ты целовал их в одно и то же время, ты просто должен стать легендой. — Джимми подумал еще немножко: — Или если они поцелуются друг с дружкой, как Бритни Спирс и Мадонна. Мм-м-м, да, такое…
— Чтоб тебя…
Но Джимми уже не мог остановиться:
— Да, а вот моя старушка все надувает меня со свиданиями. То и дело слышу: «Не трогай меня!», а потом: «Теперь делай свое дело», и после всего — ноги вверх на полчаса. С первыми тремя детьми нам не приходилось заниматься подобным. Моя мамаша, благослови ее Господь, — он перекрестился, — выродила нас, пятерых, как из пушки. И ничего.
Наконец-то он сменил тему, подумал Энди и напомнил ему:
