Спустившись сквозь лесистую пойму к устью Невы, Петр оказался на пустынной, дикой, болотистой равнине. В нижнем течении полноводная Нева делает петлю к северу, а затем течет на запад к морю. На последних пяти милях она разбивается на четыре рукава, которые, пересекаясь множеством текущих по болотистому краю протоков, образуют многочисленные острова, поросшие кустарником и низкорослым лесом. В 1703 году вся эта местность представляла собой топкое болото. Весной, когда таял снег и лед, над ней повисал густой туман. Порой с Финского залива дули сильные ветры, река обращалась вспять, и многие островки попросту исчезали под водой. Здесь не селились даже купцы, для которых Нева веками служила путем в глубь России. Слишком уж тут было дико, сыро и неприютно – казалось, что в таких местах люди по своей воле жить не будут. По-фински Нева означает «болото».
На расстоянии пяти миль от моря вверх по течению Невы стояла крепость Ниеншанц. Ближе к морю, на левом берегу, находился небольшой финский хутор. На Заячьем острове, посреди реки, были мазанки, в которые летом наведывались финские рыбаки; когда вода поднималась, рыбаки уходили оттуда и перебирались на более высокое место. Но в глазах Петра эта быстрая, полноводная река – более широкая, чем Темза в районе Лондона, – была прекрасна. Именно здесь он решил заложить новую мощную крепость для того, чтобы защищать отвоеванное устье реки. Земляные работы начались 16 мая 1703 года – эта дата и считается днем основания Санкт-Петербурга[26].
Крепость, названная в честь святых Петра и Павла, должна была, по замыслу, занимать весь остров, чтобы Нева с протоками защищала ее со всех сторон. Быстрые воды реки омывали остров с юга, а с севера, востока и запада лежало пересеченное речушками болото. Поскольку сам остров был низок, болотист и порой затапливался, требовалось прежде всего доставить туда грунт и поднять остров выше уровня воды. У русских работников не было других инструментов, кроме лопат и мотыг: не было даже тачек, и землю к месту строящихся укреплений приходилось таскать, насыпав в рубахи или мешки.
Вопреки всем трудностям, уже через пять месяцев стали вырисовываться очертания крепости. Она строилась в форме вытянутого шестиугольника с шестью мощными бастионами, каждый из которых возводился под личным надзором одного из ближайших сподвижников Петра и был назван по его имени: Меншиков, Головкин, Зотов, Трубецкой и Нарышкин. Строительством шестого бастиона руководил сам Петр, и он назван в его честь. Первоначально укрепления строились из земли и дерева, затем Петр приказал возвести вместо земляных валов высокие и толстые каменные стены. Сурово и грозно поднялись они над Невой на тридцать футов, ощетинившись рядами орудий. Незадолго до конца царствования Петра ганноверский посланник Христиан Фридрих Вебер отметил: «На одном из бастионов они, по примеру датчан, каждый день поднимают крепостной штандарт на высокой мачте… По праздникам же они поднимают другой, большой желтый флаг с двуглавым орлом, держащим в когтях четыре моря, омывающих границы России – Белое, Черное, Каспийское и Балтийское».
Неподалеку от крепости находился маленький, пятьдесят пять футов в длину и двадцать футов в ширину, одноэтажный бревенчатый домик, в котором царь останавливался, пока велись работы. Он был выстроен солдатами 24–26 мая 1703 года. В доме три комнаты – спальня, столовая и кабинет. Нет ни печей, ни дымоходов, поскольку царь жил там только летом. Примечательно, какую изобретательность проявил Петр, чтобы бревенчатая хижина походила на европейский домик. Слюдяные окна были большие, с переплетами на голландский манер, кровельный гонт на островерхой крыше уложен и покрашен так, что создавал видимость черепицы, а обтесанные бревенчатые стены раскрашены под кирпичную кладку. (Домик – старейшее строение в городе – был для сохранности заключен в кирпичный футляр и уцелел до наших дней.)
Работы по возведению крепости шли «с крайним поспешанием», поскольку Петр постоянно опасался возвращения шведов. И действительно, их отряды появлялись каждое лето. В 1703 году, когда не прошло и месяца с тех пор, как Петр занял дельту Невы, с севера подступил шведский отряд в 4000 человек и встал лагерем у реки Сестры. 7 июля 7-тысячный русский отряд под командованием самого Петра, состоявший из четырех драгунских и двух пехотных полков, выступил против шведов, разбил их и вынудил отступить. Петр постоянно находился под вражеским огнем, и наблюдавший это Паткуль был вынужден напомнить своему высокому покровителю, что «он тоже смертен, и одна мушкетная пуля может вывести из строя всю армию и ввергнуть страну в пучину опасности». Тем же летом шведский адмирал Нуммерс держал на якоре в устье Невы девять кораблей, блокируя выход в море и поджидая случая подняться вверх по реке и помешать строительству русских укреплений. Петр тем временем вернулся на верфи на Ладожском озере, чтобы ускорить строительство кораблей. В результате на рейде новой невской твердыни появилось множество судов, в том числе и фрегат «Штандарт». Не имея достаточных сил, чтобы бросить вызов более мощной эскадре Нуммерса, корабли не выходили в море, пока холода не вынудили Нуммерса увести свой флот. Тогда Петр на «Штандарте» вышел в Финский залив.
Наступил исторический момент – первое плавание русского царя на русском корабле по Балтийскому морю. Хотя свинцовые воды залива уже покрывались тонким ледком, Петра это не остановило. Когда он, выйдя из устья Невы, плыл на запад, по правую руку виднелись скалистые берега Карелии, исчезая из виду у Выборга, слева стелились невысокие округлые холмы Ингрии, тянувшиеся, убегая за горизонт на запад до самой Нарвы. Прямо по курсу, всего в пятнадцати милях от устья, показался остров, который русские назовут Котлин и где впоследствии вырастет крепость и морская база Кронштадт. Обогнув остров, Петр собственноручно замерил глубину и установил, что море у северного берега слишком мелко для судоходства. Но к югу от острова пролегал фарватер, который вел прямо к устью Невы. Чтобы защитить этот фарватер, в качестве форпоста оборонительных сооружений, которые возводились на острове, Петр приказал возвести форт прямо на отмели у кромки фарватера. Это была тяжелая работа: деревянные клети, заполненные камнями, по льду доставляли на место и там по весне, когда лед таял, опускали под воду, создавал таким образом фундамент. В мае небольшой форт, оснащенный четырнадцатью пушками, вырос прямо из моря.
Опорный пункт Петра на Балтийском море с самого начала был задуман как торговый порт и военно-морская база. По царскому указу Головин писал в Лондон Матвееву, чтобы тот зазывал торговые суда посетить новый порт. Первый корабль, принадлежавший голландскому купцу, вошел в Неву в ноябре 1703 года, когда новому русскому порту едва минуло шесть месяцев. Услышав о прибытии корабля, Петр лично отправился встретить его и провести вверх по течению. Велико было удивление капитана, когда он узнал, кто был его лоцманом; Петру же было приятно узнать, что груз корабля – вино и соль – принадлежал его старому знакомцу, Корнелису Калфу из Саардама. Капитан получил 500 золотых, и в его честь Меншиков устроил банкет. В память об этом радостном событии корабль был переименован в «Санкт-Петербург» и навсегда освобожден от пошлин и таможенных сборов. Подобные привилегии были обещаны и следующим двум судам, которые прибудут в новый порт, и в скором времени за обещанной наградой явились капитаны двух суден – голландского и английского. В дальнейшем Петр делал все возможное, чтобы привлечь в Петербург иностранных купцов. Он снизил пошлину так, что она составляла менее половины сборов, взимавшихся шведами в подконтрольных им балтийских портах. Он обещал поставлять русские товары в Англию по очень низким ценам при условии, что англичане будут вывозить их из Петербурга, а не Архангельска. Впоследствии ему приходилось употреблять царскую власть для того, чтобы отвести большой поток русской торговли от проторенного арктического пути и направить его через новые порты на Балтике.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
