Офицер, знавший французский, вылез на бруствер с рупором и закричал что-то в сторону Сан-Каэтано. Примерный перевод ответа передали по цепочке в траншее: французы хотели получить разрешение на сдачу от командующего фортами, находившегося в Сан-Винсенте, но Веллингтон отказал им в этом. Британцы пойдут в атаку через пять минут. У гарнизона есть выбор: сражаться или сдаться. Чтобы усилить эффект, снова рявкнули восемнадцатифунтовики, и Шарп услышал за спиной треск и грохот: в Сан-Винсенте снова начался пожар. Офицер из Сан-Каэтано снова что-то прокричал, британец, знавший французский, ответил. Потом в траншее появился вестовой от генерала, прокричавший четкий приказ: времени на споры не осталось, французы обязаны были убрать белый флаг, поскольку атака началась. Приказ был передан также и французам. Затем лейтенант-полковник потянул из ножен саблю и, обернувшись к переполненной траншее, скомандовал наступление.
Раздались победные крики. Примкнутые байонеты жаждали крови. Люди перебирались через бруствер, не обращая внимания на «Отчаянную надежду» – она теперь стала частью главных сил. С французской стороны не было слышно ни выстрела: Сан-Винсенте пылал, и артиллеристы из главного форта боролись с огнем, а не обслуживали орудия: картечь атаке не помешает. Белый флаг исчез со стены Сан-Каэтано, на его месте возникла шеренга французской пехоты. Враги были грязными, закопченными от дыма и пороха, но по команде подняли мушкеты. Несколько секунд они переглядывались, не уверенные, сдаваться или нет, но при виде атакующих, толпой бегущих к ним через руины, решили стрелять.
Залп был слабым, ранив человек пять и подстегнув остальных: первые красномундирники с радостным криком прыгнули в ров, почти до краев заваленный обрушившейся кладкой, а потом взобрались к бреши.
Французов хватило только на этот нестройный залп: пехота побросала мушкеты еще до того, как атакующие достигли стен. Противника оттерли к стене, а британцы ворвались во внутренний двор монастыря в поисках добычи. Здание еще дымилось, кое-где виднелись языки пламени. Шарп остановился на гласисе и обернулся. Взвод сержанта Макговерна шел, как и положено, чуть в стороне, Шарп сложил руки рупором:
– Не давайте никому скрыться! Ясно?
– Да, сэр!
Шарп кивнул Харперу и усмехнулся:
– А теперь давайте-ка поохотимся.
Он обнажил палаш, вспоминая, когда последний раз пускал его в ход, и прыгнул в ров. Подняться к стенам было просто: задачу облегчали обломки стены монастыря, заполнившие ров. Шарп прыгал с камня на камень, отчаянно надеясь, что Леру окажется в первом же форте, но тот мог быть в любом из них: из-за оцепления французы не могли улизнуть, но под покровом темноты свободно перемещались между фортами, чему британцы никак не могли помешать.
– Боже, храни Ирландию! – выдохнул Харпер, взобравшись наверх и замерев. Сан-Каэтано теперь напоминал склеп, по которому пронесся смерч. Пленных сгоняли во двор, но укрепления и огневые позиции были завалены трупами. Ужас остудил воодушевление британцев. Красномундирники склонялись возле раненых, поили их водой: каждый солдат мог представить себе, что творилось здесь в последние часы под непрерывным обстрелом, среди непрекращающихся пожаров. Один из раненых офицеров был совсем близко от бреши: он уже лежал на носилках, готовый отправиться в госпиталь. Он был артиллеристом, простой синий мундир напомнил Шарпу о человеке, которого он убил в Бадахосе. Этому не жить – казалось, в нем собрались все ужасы, которые пережил гарнизон: лицо превратилось в кровавую маску, бесформенное месиво с единственным оставшимся глазом, живот распороло обломком доски, оставив синие кишки мухам. Он корчился, вскрикивал, звал на помощь, и даже привыкшие к страданиям и смерти друзей ветераны не могли смотреть на эту агонию, предпочитая обходить несчастного по большой дуге. Иногда, не в силах больше кричать, человек задыхался, стонал и плакал. Возле него стояли два французских пехотинца: один держал его за руку, другой пытался свести вместе края ужасающей раны, откуда на закопченный мундир потоком лила кровь.
Шарп сочувственно взглянул на артиллериста:
– Этого было бы милосерднее пристрелить.
– Как и дюжину прочих, сэр, – кивнул Харпер в сторону других раненых, некоторые из которых обгорели до костей.
Шарп забрался на стену и крикнул Макговерну:
– Сейчас пойдут раненые! Всех проверяем!
У начала траншеи, возле главной батареи, уже собрались повозки, готовые везти французов в госпиталь. Шарп проверил всех, одного за другим, потом осмотрел пленных во дворе. Леру среди них не было. Шарп не был удивлен: он считал, что Леру в главном форте, Сан-Винсенте. Нужно было побыстрее обшарить весь Сан-Каэтано, пока не началась вторая атака. Он пробежался по коридорам и лестницам, распахивая двери в пустые комнаты, кашляя, когда дым попадал в легкие, проверил даже комнаты, объятые пламенем, но противника нигде не было: наверху были только британцы, пытавшиеся поживиться за счет врага. Шарп проверил даже этих искателей легкой наживы, ведь Леру мог скрыться и под британским мундиром – но его среди них не было.
Снизу донесся крик, и Шарп заторопился: он наконец добрался до последней комнаты. Она тоже была пуста, за исключением телескопа, установленного, как и у маркизы, на треногу, и маленького валлийца, пытавшегося его поднять.
– Оставь!
Валлиец выглядел смущенным:
– Извините, сэр.
Шарп заметил следы от треноги, оставшиеся на деревянном полу, и тщательно установил телескоп на прежнее место: он решил, что с его помощью можно принимать телеграфные сообщения[69], но не был уверен. Он заглянул в окуляр, увидел небо и переместил трубу ниже. Окошко, в которое смотрел телескоп, было небольшим, многого через него не увидеть: небо, небо, а потом – темный квадрат с кругом света посередине, линза телескопа маркизы в медной оправе. Шарп усмехнулся: значит, кто-то пытался подглядывать за маркизой! Винить его трудно: чертовски скучно быть прикованным к маленькому форту. Наверное, какой-то офицер долго настраивал прибор, отходил подальше, чтобы не выдать себя бликом, и надеялся хотя бы краешком глаза увидеть эту женщину столь совершенной красоты, что у любого мужчины аж нутро разрывается. На секунду Шарп подумал, что ему удастся увидеть маркизу, но никакого движения он не заметил. Потом он вспомнил про крик снизу и оторвался от окуляра:
– Можешь забрать, солдат.
Сбежав по ступеням, он наткнулся на Харпера, проверявшего нижний этаж: крик, оказывается, знаменовал находку французского склада. Здания тлели, а буквально под ногами британцев ждали бочонки с порохом, готовые разнести победителей в клочки. Офицеры организовали людей и начали передавать бочонки по цепочке через двор в ров. Шарп протолкался к складу, не обращая внимания на возмущенные возгласы, но Леру не было и там.
Два других форта пока не сдались, но британцы уже могли беспрепятственно передвигаться около Сан-Каэтано: французские пушки молчали, внезапного свиста картечи никто не ждал. Сержант Хакфилд со своим взводом присоединился к Макговерну, оба отсалютовали Шарпу, появившемуся в бреши. Макговерн покачал головой:
– Ни следа, сэр?
– Нет, – Шарп сунул палаш в ножны. Лейтенант Прайс ждал в траншее, готовый выдвинуться к Сан-Винсенте. Шарп подумал, что денек будет долгим: он хотел вернуться к маркизе, хотел, чтобы все поскорее кончилось, а приходилось снова приниматься за поиски. Он глянул на Хакфилда: – Отведи людей к Ла-Мерсед и жди меня там, – скорее всего, Леру не выберет самый маленький форт, но его все равно стоит прикрыть. Потом пришел черед Макговерна: – Оставь четверых здесь на случай, если он прячется где-то в завалах. Остальных к большому форту.
– Сэр, лучше бы шестерых.
– Хорошо, шестерых, – он подумал, что вполне в духе Леру найти себе укрытие в дымящихся руинах. – Ты тоже останешься, Мак.
– Сэр, – кивнул Макговерн, воспринимавший ситуацию очень серьезно.
Боже, ну и жара! Шарп снял кивер и вытер лицо; куртка давно была расстегнута, полы болтались. Выбравшись на край оврага, он поглядел на Сан-Винсенте, в сторону которого как раз двигались португальские силы. Только бы эти ублюдки сдались быстро, подумал он и побежал вперед, заливая потом новую рубашку из тонкого полотна, которую подарила ему маркиза. В Palacio он примет ванну; невообразимая роскошь для солдата – погружаться в горячую воду, которую носит бесконечная череда слуг. Он улыбнулся, и Патрику Харперу оставалось только гадать, о чем думает его капитан.
Португальцы не встретили отпора: кажущиеся на таком расстоянии совсем крошечными фигурки попрыгали в ров, забрались наверх через орудийные амбразуры, а ни одного мушкетного выстрела так и не было слышно – видимо, французы отвоевались. Шарп кивнул своим:
