— Что ты с ней сделал? — спросил Ник. В его голосе звучало холодное спокойствие.
— Лучше спросить, что ты с ней сделал, — ответил я, вспомнив, что именно было последним впечатлением Ксай перед превращением в… это. Меня захлестнула волна отвращения к этому человеку. Он использовал их. И Ксай, и Лану, и бог знает кого еще. Он играет людьми, как пешками, не зная, что и сам он просто проходная фигура в чужой игре.
— Что ты сейчас сказал? — Ник сделал шаг в мою сторону, сжав ладонь в кулак.
— Подождите, ребята, тут надо разобраться, — попыталась встрять Лана, но Ник жестом остановил ее.
— Нечего тут разбираться, — произнес он. — Или ты немедленно мне скажешь, что сделал с Ксай, или я буду вынужден поговорить иначе.
С этими словами на его запястье появилось лезвие — ярко-красное.
Я в ответ выбросил свое, но тут же обнаружил, что оно стало тусклым, съежилось и потускнело, словно огонек свечи без доступа воздуха. Ник решительно сделал шаг мне навстречу.
Я ощутил приступ паники, словно во сне, когда на тебя летит поезд, а ты парализован и не можешь сойти с рельсов. Мое оружие было в комнате во дворце, лезвие не работало. Я попытался включить телекинез и поймать Ника в сетку, отбросив его. Но он покачал головой, словно отследив мое намерение.
— Ты никогда не думал о том, каким даром он меня наделил? — спросил Ник, двигаясь ко мне. — Он дал мне возможность открывать скрытые возможности у других. И забирать их, когда нужно.
Ник сделал едва уловимое движение рукой, и красная сетка перед моими глазами рассыпалась на отдельные линии и померкла.
Еще один шаг в мою сторону. Он был уже совсем близко, и я мог разглядеть холодную ярость, плескавшуюся в его глазах. Я понимал, как все это выглядит в его глазах: отличный план сорвался из-за того, что пешка отказалась становиться на последнюю клетку и превращаться в ферзя. Да еще и отговорила другую пешку. Весь план по спасению рушился на глазах, и оставалось только покарать того, кто в этом повинен.
— Ты агент Грановского, да? — проворил он спокойным голосом. Это не было оскорблением, брошенным в ярости. Он искренне верил в это сейчас. — Я был идиотом, что притащил тебя сюда.
— Послушай, Ник, — Лана снова попыталась вмешаться, но хозяин Урда схватил ее за ворот толстовки и рванул вверх, едва не подвесив в воздухе. Раздался треск разорванной ткани.
— И с тобой мы тоже еще разберемся, — проговорил он сквозь зубы.
Я смотрел на эту сцену, разинув рот. Ник все время представлялся мне наполненным спокойной силой и самообладанием. Я не ожидал, что ООН вообще на такое способен. Его команда застыла вокруг в немой сцене — кажется, они тоже были шокированы. Только Андрей, Илья и еще двое парней сомкнулись за его спиной, словно готовясь к драке, когда Ник снова повернулся в мою сторону.
Я невольно загородился от него руками, приготовившись драться врукопашную.
— Ник, смотри! — раздался вдруг откуда-то сбоку громкий крик Сони. Она стояла справа от Ланы и указывала рукой в сторону пирамиды.
Я обернулся. Некогда черная поверхность пирамиды была озарена светом тысяч значков, вырезанных на ней. Зеленые, синие, желтые, они моргали, меняли цвет, кажется, даже перемещались по черному камню. Все это было похоже на огромную зловещую новогоднюю елку.
Ник словно потерял ко мне интерес на время. Взмахнув рукой, он заставил мои руки соединиться за спиной, словно на них защелкнули наручники. То, с какой легкостью ему это удалось, заставило меня покрыться холодным потом. Все это время, с момента, когда мой камень прошила красная прожилка, я находился во власти этого человека.
На ступенях пирамиды начали клубиться смутные тени. Секунда — и они стали обретать плоть, сжиматься, обрастать конечностями и шипами. Десяток плохо различимых фигур метра в три ростом, со множеством конечностей уже двигался медленным шагом вниз, а за их спинами уже сгущались из мрака новые и новые.
— Так, ребята — этого в камеру, а затем срочно сюда, — бросил Ник Андрею и Илье. — Потом им займемся. Сейчас надо разобраться с вот этой фигней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не успел я выразить какой-то протест, как мои руки уже были заломлены за спиной, а двое обитателей Урда быстрым шагом тащили меня в сторону дворца.
* * *
В подземелье дворца я до того времени не был ни разу, и только по смутным упоминаниям Андрея знал, что они как-то освоены здешними жителями. Должно быть. Когда-то здесь была дворцовая тюрьма для узников, нуждающихся в особой охране, или по каким-то еще причинам содержавшихся наместником поближе к своей особе.
Андрей и Илья провели меня вниз по темной лестнице из грубо обтесанных камней и втолкнули в узкий коридор, в который выходило лишь две двери с забранными решетками окошками. Втолкнув меня в одну из них — каменный мешок, едва позволявший улечься на полу — они поспешно удалились.
— Ты извини, но я думаю, ты тут ненадолго, — произнес на прощание Андрей несколько извиняющимся тоном. Я не вполне понял, была ли эта ремарка призвана меня успокоить или наоборот.
Когда их шаги замерли вдалеке, я стал осматривать свое узилище. Что- либо разглядеть в нем можно было только благодаря свету чадящего факела, проникавшему через решетку. Мне сразу подумалось, что факел, должно быть, не настоящий — только имитация, созданная Ильей и компанией. Впрочем, какое это имело значение?
— Ого, неужто у меня объявился сосед?
Я даже подпрыгнул на месте от неожиданности, едва не ударившись головой о низкий потолок. Вскочив, я схватился за прутья решетки и выглянул наружу.
В скудном свете факела я едва рассмотрел человека, выглядывавшего из окошка противоположной камеры. Кажется, ему было уже за сорок, его круглое, давно не бритое лицо с жесткой складкой рта выглядело измученным и осунувшимся.
— Вы кто? — спросил я.
— Никто, — ответил он. — В этом мире — никто.
В этом мире? Мне стало интересно, был ли мой собеседник егерем, как и я. Я вгляделся, пытаясь рассмотреть метку на его лбу, но из-за слипшихся отросших волос и темноты не смог понять, есть ли она у него.
— А в другом мире? — уточнил я.
— Там тоже ничего особенного, — вздохнул он. — А тебя за что сюда? Ты же один из них, верно?
Я призадумался. Вопрос о том, являюсь ли я теперь «одним из них», был не из легких.
— Ну, ведь у тебя тоже есть эта штука на лбу, — он кивнул куда-то вверх. Я невольно потрогал свой лоб.
— Как вы оказались здесь? — спросил я.
— Можно сказать, сам пришел, — ответил мой собеседник. — Мне давно хотелось узнать, кто вы такие и откуда беретесь.
— И как, узнали?
— Более или менее, — ответил он. — Странная история. Можно сказать, страшноватая. Вас правда сюда заманили обманом?
— Было дело, — я кивнул. — А в тюрьму вас за что?
— Решили, что я шпион от этого вашего Грановского, — мой собеседник усмехнулся. — А я про него только ведь от них же и узнал. Такая вот ирония.
— Подождите, — у меня дрогнули пальцы, уцепившиеся за ржавые прутья решетки. — То есть, вы попали сюда без помощи Грановского? Сами? Когда?
— Да я здесь лет с шестнадцати бываю, — ответил он.
— Как такое возможно? — я уставился на него, словно на призрак.
— Стало быть, возможно, — он снова усмехнулся. Усмешка у него была какая-то усталая и невеселая. Впрочем, учитывая обстоятельства, это было неудивительно.
— Я ничего не понимаю, — я покачал головой.
— Ты ничего не понимаешь, — согласно кивнул он. — А тебя-то они за что сюда?
— Я должен был открыть то, что заключено в пирамиду, — ответил я. — И не смог. Или не захотел. Долго объяснять.
— Серьезно? — впервые за время нашего разговора в голосе собеседника прозвучал неподдельный интерес. — Ты залез в эту штуку? Зачем?
— Чтобы она разрушила симуляцию, — ответил я.
— Какую, нахрен, симуляцию?
— Ту, в которой мы находимся. Это же все игра, созданная Грановским.
Судя по звуку, мой собеседник ударил себя ладонью по лицу.
