Щечки у нее порозовели.
От щелчка вскипевшего чайника Зина аж подпрыгнула. Вскоре ароматный, полезный зеленый чай с лимонником, которым Зина часто угощала своих учеников, был готов. Правда, предварительно они дали мясо Жульке, и та наконец-то затихла.
– Что-то Николай Федорович не накормил нашу любимицу, – заметила Зинаида, а Маша промолчала, опять замыкаясь в себе.
Они пили чай с баранками и карамельками, вкуснее которых, как им казалось, уже ничего не могло быть. Маша перестала дрожать, а Зина забыла о храпящем ветеринаре и полностью потеряла счет времени.
– Я хочу быть похожей на вас! – выдала Маша. – Вы мой кумир!
– На меня? – даже растерялась Зина.
– Вы красивая, умная, богатая, независимая, без семьи, с отвращением относитесь ко всем мужчинам! Они только этого и заслуживают! А любовь придумали сказочники! – тараторила Маша, и Зинаида немедленно подавилась чаем.
Пока она прокашливалась, ее посетили весьма нерадостные мысли. «Господи, неужели я так выгляжу в глазах детворы? Зазнавшаяся ученая тетка, заработавшая себе состояние, никогда не любившая и ненавидящая мужчин?»
– Это катастрофа, – проговорила вслух Зинаида.
– Что? – Маша развернула уже четвертую конфету.
– То, что ты можешь повторить мою ошибку.
– Какую ошибку? Вы – совершенство!
– Приятно, что я произвожу такое впечатление, но не все так хорошо… Я тоже в свое время сделала ставку на карьеру, а вот семью не создала.
– И что?
– Ничего. Это как весы, они должны быть уравновешены. Семья и карьера, перекос в одну или иную сторону чреват разочарованиями.
– У вас были разочарования?! – удивилась Маша.
– Боюсь развенчать в твоих глазах свой статус кумира, но меня постигло разочарование, что я не создала свою семью, не узнала любви, не потеряла голову, в конце концов! Да, мне не стыдно в этом признаться! Любовь, семья обязательно должны быть в жизни женщины! Я поняла это сейчас, когда, кажется, влюбилась, но уже поздно, – доверила страшную тайну Зина.
– Почему поздно?
– Потому что все надо делать вовремя! И влюбляться, и рожать детей, а главное, фантазировать и верить в чудо. Жизнь может наказать, и нельзя думать, что все мужчины – чудовища, как наши с тобой отцы. Мы уже настрадались, и настал наш черед наслаждаться жизнью! – подбодрила девочку Зинаида, искренне веря в то, что она говорила Маше. Правда, лицо воспитанницы оставалось упрямым и с долей недоверия.
– Вы ошибаетесь…
– В чем, Машенька?
– Все мужчины недостойны нас, даже самые ласковые из них, такие, как Николай Федорович, – сквозь зубы процедила Маша.
– Николай Федорович? – удивилась Зина. – А при чем здесь он?
– Спелись! – раздался резкий голос у Зины за спиной.
Она вздрогнула и обернулась. На пороге кухни стоял Николай Федорович и смотрел на них, на губах у него играла кривая усмешка. Он был неопрятен, а его внезапное появление даже немного испугало ее.
– Что значит – спелись? – спросила она, но Николай Федорович с ненавистью смотрел на Машу.
– Что ты ей наплела?
– Ничего, – прошептала девочка, бледнея и сжимаясь.
– Почему… – начала было Зинаида, но не успела больше произнести ни слова. Страшный удар оглушил ее, и в глазах мгновенно померк свет…
Все тело Зинаиды было мокрое, одежда прилипла к телу. Во рту, в ушах, в глазах тоже была вода.
Зинаида закашлялась, и эти сотрясения отозвались у нее в голове острой болью. Она открыла глаза и испугалась, все плыло перед глазами. Она захлебывалась, кашляла и периодически отключалась, только какое-то белое лицо маячило перед ней, словно подвешенный в темноте светлый воздушный шарик. Это белое пятно шевелило губами и пыталось что-то сообщить Зине, но, оглушенная, она ничего не слышала и не понимала.
Наконец Зинаида вернулась к реальности. В плавающем перед ней белом шарике она узнала Машу с прилипшими, мокрыми волосами и огромными, перепуганными глазами.
Они вдвоем неслись по течению какой-то речки, а мимо проплывали берега.
– Маша… – Зине показалось, что она прошептала, на самом деле она закричала, чуть не оглушив девочку.
– Зинаида Евгеньевна, вы живы?! – искренне обрадовалась воспитанница.
– Просто Зина, – снова поправила ее Зинаида, не понимая, каким образом она держится на поверхности мутной воды, не ощущая под собой дна и абсолютно не умея плавать.
– Зина, мы пропадем! – сообщила ей «радостную» новость Маша. – Вы уже очень давно без сознания, я думала, что вы умерли, но все равно боялась вас отпустить.
– Слава богу, что не отпустила, – ответила ей Зинаида, выплевывая очередную порцию воды.
– Вы можете шевелить руками и ногами? – спросила Маша.
– Шевелить-то могу, но что это даст? Плавать-то я совсем не умею…
– А у меня нет сил… Я способна только удерживать вас на плаву, но плыть с вами, Зина, я не могу, – сказала девочка. – Мы и так уже очень долго плывем, вернее, держимся на поверхности, а нас несет течением.
– Я даже не знаю, что произошло, – поморщилась Зинаида. – Как мы вообще здесь оказались?
– Ой, не до разговоров мне, Зина… – откликнулась Маша.
Теперь уже к Зинаиде полностью вернулась чувствительность, и она ощутила, как Маша тоненькими, худыми ручками держит ее на поверхности.
«Она же еще совсем ребенок! Долго это может продолжаться? Я же за нее в ответе!» – подумала Зина.
– Маша, ты только скажи, что делать? – спросила она у девочки.
– Я думаю, Зина, что дергаться бесполезно, скоро мы утонем.
– Не говори ерунды! Надо бороться! Плыть! – Зинаида начала биться, словно в припадке, и тут же пошла бы на дно, если бы не неимоверные усилия Маши, вцепившейся в нее и вытащившей на поверхность.
– Зина, что с тобой?! У тебя начались судороги?!
– Я хочу плыть к берегу! – с отчаянием выкрикнула Зина.
– Вот этого не надо! Хотя если ты хочешь умереть быстрее…
– Мы не умрем, и не говори мне об этом! – закричала Зинаида. – Помогите! Спасите! Тонем!
Ответом Зине была тишина, а спокойный мирный пейзаж берегов говорил о полной безлюдности.
– Черт! Какая-то глушь! Куда нас несет? – спросила Зина, барахтаясь.
– Нас несет уже давно, – ответила Маша, у которой на бледном лице выделялись лишь синие губы, так как вода была холодной. – Боюсь, Зина, что скоро наши руки и ноги сведет судорогой, и тогда все… – выдохнула девочка.
– Пусть сведет судорогой мои руки и ноги, они все равно бесполезны, – ответила Зинаида. – Главное, чтобы ты, Маша, выжила! Брось меня и плыви к берегу.
– Да вы что?! – возмутилась девочка. – Я никогда так не сделаю!
– Тогда мы погибнем вместе! Ты совсем еще девочка, ты должна выжить! Я тебе приказываю, спасайся! Немедленно отпусти меня! – снова начала трепыхаться Зинаида.
– Нет! – вцепилась в нее Маша. – Я не заслуживаю жизни, а вот вы – да! Вы такая хорошая! Красивая, все умеете, но все равно возитесь с нами, с детьми! Вы – лучшая, я не бросила вас, даже когда думала, что вы захлебнулись, я и сейчас не брошу, – упрямо твердила девочка.
– Может, нас прибьет к берегу? – спросила растроганная Зинаида.
– Вряд ли… Что же до сих пор не прибило? У меня немеют руки, – хрипло ответила Маша.
Зинаида думала о том, что же ей предпринять, но ничего не приходило в голову. И отчаяние холодной волной стало накрывать ее с головой. И когда уже мутная вода все чаще стала накрывать ее лицо, до ушей Зинаиды донесся вопль девочки.
– Вот черт!
– Маша, не ругайся! – даже сейчас сделала замечание Зина, чувствуя, что они зависли на месте, а накатывающаяся на них вода пытается утянуть их на дно.
– Зина, мы зацепились за сети!
– Какие сети? – не поняла Зинаида.
– За рыболовные! – ответила Маша, с отчаянием смотря на Зинаиду.
– Это не так уж и плохо, – задумалась вслух Зинаида. – Значит, приплывут рыбаки и вытащат нас.
– Не надейся! Сети иногда ставят очень надолго, и не рыбаки, а браконьеры. Когда они приплывут, мы уже здесь будем двумя хладными трупами. Они только разозлятся, что мы распугали рыбу, – сказала Маша.
– Зачем ругать трупы? – хмыкнула Зинаида, судорожно пытаясь отодраться от сетки.
Глава 13
Лера открыла глаза и, честно говоря, немного испугалась, и было от чего. Она хорошо помнила, что вчера была на какой-то вечеринке, которая плавно переросла в оргию. Как человек творческий и ведущий чересчур свободный образ жизни, Валерия часто оказывалась в различных компаниях с какими-то незнакомыми, но очень нужными ей людьми, но она всегда хотя бы знала, где и с кем она засыпала. В данный момент Лера не могла вообще ничего понять и ничего вспомнить.
Она лежала одна на огромной круглой кровати, на черной шелковой простыне. Больше мебели в комнате не было. Потолок был темным, что выглядело очень необычно, в центре висела эффектная хрустальная люстра, переливающаяся всеми цветами радуги. У Валерии даже зарябило в глазах.
