– А что нам выгоднее? – хитро сморщилась дама.
– Убийство одного нераскрученного фаната вывело на Манежку десять тысяч. За три месяца мы сделаем из нашего героя суперзвезду. Медийный ресурс есть. Не так ли?
– Джин Шарп? Цветные революции… Я угадал? – поинтересовался Энерджайзер. – В Йеле из нашего парня сделают оратора, только если он одаренный.
– Вы покажете нам своего протеже, Гарри? – поддержала любопытство леди.
– Покажу, но Джин Шарп с его ненасильственными методами свержения диктатур должен быть адаптирован к нашим реалиям, – уточнил шахматист. – Хотя и он не исключал мятеж как метод борьбы.
– На Украине мятежа не было. Немцов там был во время оранжевой революции… – вспомнил Энерджайзер.
– Да, только мы поступим еще правильнее. В России силен великодержавный национализм. И только у него массовая поддержка. Мы должны выпустить зверя, натравить его на другого и пожинать плоды их свары. Это как трехсторонние шахматы с их временными союзами.
– Ок! Зовите своего парня, – выразил нетерпение Энерджайзер. – Посмотрим.
– Смотреть мало, надо принимать решение. При всем моем уважении к Боре Немцову, он замазался властью. И он еврей. Выслушайте меня еще раз, пока я не пригласил Алексея. Я напомню вам Украину. Там все случилось после выборов. Нелигитимных, естественно. В 12-м, весной, ну а если не выйдет, то максимум в 13-м году мы должны сокрушить режим! Власть отдалилась от населения безвозвратно. И от реальности. Они ожирели и ничего не видят. Телевидение у них. Но оно неинтересное и в нем полно рекламы. Интернет – это наше оружие. И журналисты. Их не купить за их деньги, потому что они не возьмут деньги у тех, кто их не уважает. У пишущей братии есть амбиции. Они хотят славы. Не так ли? – шахматист посмотрел на леди, но она не шелохнулась.
– Так вот, – продолжил он свою партию, – революцию можно трактовать как смену объекта организованной любви, ведь государство является организатором не только насилия, но и любви. Революция сознания поменяет с нашей помощью направленность этой любви с Черного короля на Белого короля! При этом промежуточный этап акцентирует в качестве объекта любви сам народ. Революция пройдет в три этапа: первый – народ любит Черного короля; второй – народ любит народ и третий – народ любит Белого короля!
– У нас есть шанс? – воодушевился Энерджайзер. – Я найду финансы, если это так.
– Я подобрал вам вас, – ответил Чемпион. – Вас молодого и еще более энергичного.
– Мне не терпится его увидеть, – заволновался Энерджайзер.
– Мы имеем Медиа, – вдруг сказала дама. – Но мы должны объединиться.
– Причем вокруг того, кого поддержат и массы! – твердо отрезал Чемпион. – Массы! Мы должны сплотиться вокруг единого лидера, вождя! Подчинить свои амбиции общему делу. Это командная игра, это новые шахматы. Трехсторонние! И как насчет психологического единства? Вокруг цвета. Как вам белый цвет?! Ведь мы за Белого короля! – эту фразу чемпион выпалил во все горло.
«Белый король» вошел после кодовой фразы и скромно представился:
– Меня зовут Алексей Невольный.
– Он несуразный, и у него длинные руки, как у обезьяны, – не удержалась от комментария вслух язвительная журналистка.
– Зато у меня обезоруживающая улыбка, и я не обезьяна. А русский! – сохранил самообладание высокий блондин с голубыми глазами.
– Он мне нравится, – признался Энерджайзер. Это означало, что с деньгами проблем не будет. – И он мне действительно кого-то напоминает…
* * *…После циничного расстрела по приказу полковника Невольного закутали двумя флагами – имперским желто-черно-белым и бело-голубым израильским с надписью: «Сперва разберись, за кого ты!»
«Наномальчик» был так похож на своего идейного вдохновителя, так же высок и статен, как Энерджайзер, что Дугин возненавидел его смазливый вид всей душой, как только увидел. Он был уверен, что внешность Невольного сыграла не последнюю роль в его финансировании. И не только потому, что это мужественное нордическое лицо бесспорно нравилось националистам, гораздо больше его хоть и брутальной и шрамированной, но все же некрасивой помятой физиономии. Просто у мальчика было одно лицо с «папочкой» – отцом нанотехнологий и популяризатором кощунственного наногимна, только молодое! Позаигрывали с наци, и будет! Миссию свою выполнили. Над страной поглумились! Разбудили зверя, чтобы он убил Россию… Пора за дело приниматься. Плодом чудовищного замысла предначертано воспользоваться ему. И итог зловещего плана корректировать будет Дугин, и только он! Он считал, что его идея и алгоритм Энерджайзера базировались на одном механизме, но имели разный конец, хоть и держались на зыбком фундаменте хаоса…
Слух о убийстве Невольного, популярность которого в Интернете и соцсетях после митингов на Болотной набережной и на площади Сахарова невероятно выросла, вывел на улицы сотни тысяч людей. Снайперы мятежников ждали на крышах высоток по обе стороны от Триумфальной арки на площади Победы. Открывать огонь на поражение разрешалось только по отдельным, отставшим «объектам», дабы не навредить поступательному развитию событий, гарантированной накалом страстей бойне. Задача была поставлена четкая – подливать масла в огонь, но не светиться лишний раз.
Знаменитый холм, где в 1812 году Наполеон ожидал символические ключи от Кремля и ставший ныне излюбленным местом летних гуляний москвичей, тот самый, что превратился из места поклона иноземным послам и завоевателям в площадь благодарности народам, поразившим нацизм, назначили местом «стрелки». Наци собирались у храма Георгия Победоносца, стекаясь со стороны метро «Славянский бульвар» и «Парк Победы». Толпы шли к стеле стройными рядами, сжимая в руках имперские черно-желто-белые флаги. Язычники из адептов древнеславянских культов, сжигавшие на кострах Писание, маршировали рядом с хоругвеносцами, объединенные ненавистью к общему врагу – Лицу кавказской национальности. Флагов футбольных клубов не было вовсе. Здесь разворачивалась иная битва. Демагогия, профанация, искажение мотива – всего этого больше не требовалось. Жаждущие крови получили проходной билет в свою реально желаемую стихию, на поле брани, а не на футбольный стадион. Они тут же порвали вожделенные некогда билеты, чтобы не засорять ими карманы, в которых было оружие.
Толпа прибывала. Зажглись факелы. Менты выглядели беспомощно, невзирая на полную амуницию. Людское море поглотило бы эти жалкие волнорезы, что выставила власть в надежде на русское «авось», обернувшееся русским бунтом.
– Ермолову слава! – скандировала воодушевленная предстоящей битвой масса, видя табличку с названием улицы, названной в честь прославленного генерала, грозы имама Шамиля. – Русские, вперед! На мечеть!
Три года назад двое язычников уже пытались ее взорвать, сразу после того, как подложили бомбу в православный приход, считая православие вредным для русских учением. Мусульманская община мемориальной мечети на Поклонной горе хорошо это помнила и знала, что мечеть надо защищать. От погромщиков в том числе. Зеленые знамена наводнили Минскую улицу. Защитники исламской веры стекались к мечети со стороны Мосфильмовской. Масса увеличивалась так же быстро. Увещевания имамов уже не действовали. Провокаторы раздавали оружие и… венки.
– Мы пойдем к стеле поклониться дедам! Возложить венки! Мы идем с миром! Но мы не дадим в обиду нашу веру! Аллаху Акбар!
– Фургон на месте Локэйшн… – доложили Дугину по телефону. – Ждем команды «Батл»…
Максим лежал связанный. Он ничего не видел. На его голову водрузили черный мешок. Дышалось с трудом. Думалось так же. Мысли снова блуждали, пребывая в параллельных мирах и непроходимых лабиринтах, где легко ориентировалась крыса, но попадал в тупик человек.
«Пик эффективности препарата наступает через две-три минуты после приема». Дугин запомнил слова профессора. Он запустит «машинку Функеля», как только «Рэт» окажется в самой сердцевине бойни, в эпицентре исторического сражения. Его люди должны четко следовать разработанному плану и провести «крысу» сквозь людские дебри на площадь возмездия, пространство его личной вендетты. Там биокиллер, выбритый под скинхеда, с фашистской тату на затылке, уничтожит всех, кто подвернется ему под руку. Чтоб не валили потом все на «каких-то снайперов»! Тем более что Дугин практически не сомневался, что его людей на крыше спецслужбы обнаружат быстро. И, конечно же, обезвредят. А вот «крысу» в толпе искать – все равно что иголку в стоге сена.
Это его собственная живая бомба, изготовленная далеко не кустарным способом на основе селитры и аммиака… Его преданный бездушный воин соткан человеческим гением из плоти и крови. «Рэт» так же страшен для врагов. Несокрушимый мифический Голем, слепленный из глины руками не праведного пражского раввина, а усилием воли полковника Дугина, был теперь эксклюзивным. Невольного-конкурента больше не было на пути полковника. Голем-человек был управляем Энерджайзером. А Голем-крыса подвластен только ему. А значит, его изобретение так же бесследно исчезнет, когда в нем отпадет надобность. Оно превратится в прах, выполнив задание на благо хозяина.
