Грибунин опустил револьвер, уперев его дулом в стол и вдруг хитро, недоверчиво подмигнул:
- Складно чешешь, да что-то не верится.
- Товарищ Грибунин, я не вру, и у нас нет времени выяснять, что, как и почему. Положение в последние две недели крайне осложнилось и я должен вас об этом оповестить, а потом ещё успеть к товарищам в Зыряновск. Поймите, положение в области и уезде более чем серьёзно. Третьего дня, когда я только прибыл в Усть-Каменогорск, тамошний Совдеп запрашивал Семипалатитнск с просьбой прислать пароход, чтобы эвакуировать всех коммунистов и их семьи. Со дня на день ожидается выступление казаков Усть-Каменогорской и близлежаших к городу станиц. Насколько я в курсе, в Семипалатинске тоже готовятся к эвакуации. Есть неподтверждённые сведения, что советская власть уже свержена в Томске, Павлодаре и Зайсане, рядом с Омском идут бои с контрреволюционными казаками из отряда, который возглавляет есаул Анненков...
Василия настолько ошарашило услышанное, что его подозрительно-насмешливое выражение быстро превратилось в растерянное. Гость говорил настолько естественно, просто, безо всякой рисовки, обыденно... отчего уже не возникало сомнений в его правдивости, информированности и становилось по настоящему страшно. Василий теперь верил ему безоговорочно, хоть всего несколько минут назад относился с подозрением к каждому слову приезжего. Тем не менее, он не мог не выразить удивления:
- Постойте, как это свержена, прочему не защищались!? И почему из Усть-Каменогорска собираются эвакуироваться? У них же там отряд красногвардейский. Надо драться и подавить всю контру,- Грибунин убрал револьвер и в прострации сел на своё место, машинально предложив сесть и гостю.- Присаживайтесь... Ты уж извини товарищ. Как-то оно всё неожиданно, не таких вестей я ожидал. Ты же пойми, мы тут как в банке какой сидим, ни уезд, ни область не шлют никаких конкретных директив. Я каждую неделю мотаюсь в станицу на телеграф, ни одного распоряжения, будто все про нас забыли. А ведь нас сюда сам товарищ Ленин прислал. И потом, почему Омск не помогает никому, там же полно войск, красногвардейцы, матросы балтфлота.
- Вы так и не поняли. Контрреволюционные волны идут по всей Сибири, сейчас не до нас. Я ещё не всё вам сказал... 25 мая в Омске взбунтовались чехи. Ну, вы наверное знаете, что ещё временное правительство формировало корпус из военнопленных чехов, чтобы послать его воевать с немцами. Совнарком постановил их всех эвакуировать на родину через Владивосток. Стали их разоружать, они взбунтовались, этим воспользовались наши контрреволюционеры. Чехи это серьезная организованная вооруженная сила, которая оттянула на себя основные силы красной гвардии. Так что Омск сейчас никому помочь не может,- пояснил Бахметьев.
- Понятно,- потерянно пробормотал Грибунин, но тут же усилием воли подавил растерянность, собрался. - Спасибо, хоть сообщили, а то мы тут в земле заковырялись, и не ведаем, что за этими горами творится. А насчёт чехов... думаю это не так уж опасно. Из Петрограда должны войска прислать, да и про нас думаю товарищ Ленин тоже не забудет... Да, товарищ Бахметьев, у нас скоро обед, люди соберутся, митинг организуем. Там ты, товарищ, и выступишь с докладом о текущем моменте. Чтобы которые неустойчивые пролетарии не слухам, а своим проверенным товарищам верили. А тебя мы сначала покормим. Пойдём в санитарную палатку, там у моей жены...
- Не надо никакого митинга и никакого обеда,- перебил гость.- Вы, похоже, так и не осознали всю серьезность ситуации. Тогда говорю конкретно. Советской власти в уезде и, по всей видимости, во всей Сибири остаются считанные дни. Уездной партийной организации придётся работать в подполье, возглавлять подполье буду я... Понимаете, для того я не только маскируюсь под страхового агента, я им действительно являюсь. И о нашем с вами разговоре прошу никому ни слова, и обо мне тоже никому, даже жене. Для всех я страховой агент.
- Как же так... что ж это такое... считанные дни...- вновь растерялся Грибунин.- Вы в подполье, а мы?... Мы не можем в подполье, у нас хлеб посеян. Неужто, действительно всё так плохо?
- Я вам об этом только и толкую. Потому, сейчас не время митинговать, а надо принимать меры безопасности. Если здесь зашевелится контра, поднимутся казаки, поймите, вам помощи ждать неоткуда... Давайте прикинем ваши силы. Сколько у вас оружия?
Вопрос застал Василия врасплох. Он заколебался, стоит ли говорить всю правду об оружии этому Бахметьеву.
- Товарищ Грибунин я отлично осведомлен, что вас в Петрограде снабдили оружием,- гость видимо заметил колебания Грибунина.
- Да, товарищ Ленин распорядился нам выдать один пулемёт "Максим", сто винтовок и пятнадцать тысяч патронов,- решил всё-таки ничего не скрывать Василий.
- Очень хорошо. Да вы можете здесь организовать отлично вооружённый отряд из сознательных, преданных советской власти бойцов. Оно у вас спрятано?
- Да, нет... оно в складской палатке, под охраной.
- Под такой же, как ваш лагерь?- скептически отреагировал Бахметьев.- Обязательно поставьте надёжный караул из коммунистов и будьте готовы в случае контрреволюционного мятежа здесь быстро его раздать и уходить в горы, в тайгу партизанить.
- Как же так, товарищ Бахметьев, я же говорил, мы же хлеб посеяли. Этот хлеб сам Ленин этой осенью в Петрограде ждёт. Я ему лично обещал, эшелон хлеба!- полученными инструкциями Василий был обескуражен более чем всеми предыдущими известиями.
- Товарищ, дорогой, я тебя понимаю. Если всё обойдётся и мятежа не будет, растите свой хлеб и отправляй эшелон. Кстати, товарищ Ленин, Совнарком и ЦК партии уже не в Петрограде. Было решено перенести столицу вглубь страны, в Москву. Ну, это так, к слову. В общем, если тут всё будет спокойно, то ничего и не надо, работайте, но боюсь, то о чём я вам толкую...
Бахметьев незаметно покинул штабную палатку и исчез из лагеря, незадолго до того как ударили в подвешенный кусок рельса, возвещая о начале обеденного перерыва... А уже в следующую ночь несколько доверенных коммунистов под началом Грибунина, тихо в тайне от всех начали рыть большую яму под полом в санитарной палатке. Рыли две ночи, а на третью так же тихо с величайшими предосторожностями перенесли все ящики с оружием и боеприпасами из складской палатки в медпункт и там же под свет керосиновых фонарей, сопровождаемые тревожными взглядами здесь же присутствующей Лидии, опустили в ту яму ящики, засыпали землёй, а сверху настелили доски и поставили ящики с медикаментами.
Василий не собирался выполнять приказ Бахметьева. Он не хотел раздавать оружие и уходить в партизаны. Поразмыслив, он сообразил, что им, городским жителям, никогда не жившим ни в горах, ни в горной тайге, к тому же лишь приблизительно знавшим как владеть оружием, никак не сладить здесь с местными казаками, обученными владению оружием с детства, к тому же имеющим фронтовой опыт. Да они оружейники, но не солдаты. А от крестьян-новосёлов он помощи уже не ждал. И главное, куда девать женщин с детьми? С собой партизанить в незнакомую местность их не возьмешь. Попросить, чтобы взяли к себе по домам крестьяне? Если и возьмут, то надежды, что будут их скрывать, оберегать и кормить - никакой. Василий решил, если возникнет ситуация о которой предупреждал Бахметьев, лучше просто переждать. А если нагрянут казаки, сказать, что они люди мирные, растят хлеб, и никакого оружия у них нет. Он пока что не сомневался, что советская власть всё равно устоит, победит, но главное, до той победы дожить, и потому рисковать жизнью своей и своей семьей он не хотел.
ГЛАВА 18
Не понравился Бахметьеву председатель коммуны. Вроде бы всё у него организовано, люди работают, дисциплина, поля зеленеют, на кухне обед варится, и красный флаг на ветру весело трепещет. Но разве так должен реагировать на предупреждение о смертельной опасности настоящий коммунист с дореволюционным стажем. Он ему о борьбе с контрреволюцией, а тот будто не слышит, всё что то свое думает. Хоть бы спросил с кем связь держать, если контрреволюционный мятеж случится, куда, случай чего, подаваться всем Обществом. Тут же до зыряновского рудника не более ста вёрст, а там рабочие, комьячейка сильная. Такое впечатление, что он вообще воевать не собирается, а что-то свое замыслил. А что именно? На откровенность этого Грибунина вызвать так и не удалось.
С такими думами шёл Павел Петрович по дороге ведущей в Зыряновск. Тайный эмиссар областного Совдепа, работающий под "личиной" страхового агента, объезжал все "островки коммунизма" в Бухтарминском крае, с целью выработки единой тактики сопротивления в случае падения советской власти в области и уезде, вероятность чего была более чем велика.
Пешком Бахметьеву пришлось идти недолго, дорога Усть-Бухтарма - Зыряновск достаточно оживлённая и вскоре его нагнала очередная подвода. Мужик ехал в Зыряновск на базар и за полфунта махорки согласился подбросить "страхового агента". Засветло в Зыряновск не попали, потому ночевать свернули на хутор, принадлежавший рослому, костлявому, с руками длиной чуть не до колен старику и его большому семейству. Хутор был зажиточный: три избы, большая кошара в которой блеяли овцы, скотный двор, амбар, два сарая под сено. Чувствовалось что скотины хозяева держат немало, кроме овец слышалось и мычание коров, и лошадиный храп, свиное хрюканье. Всё это наполняло пространство не только соответствующим созвучием, но и запахом, от которого непривычному Бахметьеву приходилось морщиться и сморкаться в платок.
