Парнишка упал, но быстро поднялся и вдруг шарахнулся в сторону. От меня. Вот тебе результат показательной стрельбы по деревьям. До него мне оставалось метров двести от силы. Тракам, движущимся волной, впятеро меньше. Если б парень продолжал бежать в прежнем направлении, то наша разница в скорости без проблем позволила бы мне подхватить пацана. Теперь же, когда он поменял вектор движения на примерно перпендикулярный моему и тварей, шансов у него не оставалась ровным счетом никаких.
Те, кто ездили на джипах, знают, что у его водителя и пассажиров очень высокая посадка, сильно улучшающая обзор. Поэтому я видел, что двигающиеся казацкой лавой звери рванулись мальчишке наперерез. Со стороны кажется, что толпа действует осознано, словно по чьей-то команде. Не знаю. Толпа вообще штука плохо изученная, а уж стадо еще менее того. Инстинкты, рефлексы, что там еще? — все это по большей части слова, термины, под которыми каждый понимает то, что ему хочется.
Теперь понятно, что парень боится меня не меньше, чем этих тварей, хотя при этом пытается меня обежать по дуге и прорваться к воротам. Не хватало, чтобы он подумал, будто мы заодно. Похоже, у меня не осталось выбора. Как же мне это не нравится, кто бы знал!
Я наддал еще. Поле далеко не гоночный полигон, но в тот момент мне стало как-то наплевать на условности. Я постарался выжать из моего мустанга все, на что мы с ним были способны. При всей мягкости подвески и сиденья я почувствовал легкую перегрузку. И секунды спустя я ворвался в стадо этих… Этого… В общем, ворвался.
Я не хочу описывать кровавые ошметки, летевшие из-под колес. Ну его. Кто хочет, может представить сам. Лично мне это неприятно. Скажу только, что я двигался по дуге, как бы подгоняя мальца к воротам, которые уже закрывались за влетевшим в них обозом. Пусть кто-то считает, что работа у меня кровожадная. Пускай. А я всего лишь природу охраняю. И кровь не люблю. Ничью! Притом что я при оружии и вообще эдакий ковбой на джипе. Джипбой доморощенный.
Не буду врать, что я сорвал атаку тварей. По-моему, им смерть собратьев вообще по барабану. У них какие-то свои инстинкты, маму их нехорошо. На секунду мне вспомнился старый мультфильм про Маугли, сильно мной в детстве обожаемый. Были там такие красные собаки, которые шли на джунгли обезличенной волной. Дурные от жадности и бешенства. Тут… Не знаю, хуже или еще как. Только между мультиком и реальностью ох какая дистанция! Реалити-шоу. Самый отвратительный жанр.
Нет, атаку я не сбил. Да, видимо, и не мог. Не знаю. Просто я дал мальчишке шанс поменять направление движения. А потом, когда он оторвался, просто нагнал его, пробежав за ним всего пару десятков метров, схватил и бросил в машину. Да, чуть придушил! Так ведь чуть. Не хватало, чтобы он устроил мне разгром в салоне.
А потом я во всей этой… Во всем… Короче, въехал я в ворота на очень грязной машине. Где и как ее отмывать, я понятия не имел.
Ворота за мной захлопнулись.
Остановившись справа от тридцатьчетверки, я понял, что попал. Или попался. Пока я выгружал паренька, виски начало ломить с нечеловеческой силой. Что там накрыло Ершалаим? Тут же все накрыл страх. Или, хуже того, ужас.
Кто-то принял мальчишку из моих рук, кто точно — не помню. Мужик какой-то с бородой. Так тут все такие. Я едва не забыл кликнуть брелоком сигнализации, когда, подхватив свои манатки, бросился на стену.
Такого массового ужаса на лицах людей — всех без исключения! — я не видел никогда. Клянусь. И не хочу увидеть вновь. В моей работе есть свои издержки, но в этот раз здорово смахивает на перебор.
Подвинув плечом какого-то мужика — кажется, он даже не обратил на это внимания, — я встал у заточенного под карандаш бревна, доходившего мне до середины груди. Частокол.
Траки катились на приступ океанским приливом. Скажу правду, и пусть это развенчает какой-либо из мифов. Пусть. Мне стало нехорошо. И очень страшно. До того, что ноги ослабли и захотелось сесть. При этом ни одной мысли в голове. Виски болят. Слабость. Поскорее б все закончилось. Как угодно, но скорее.
— Факелы! — Я узнал голос Ильи. Только сорванный и хриплый. — Бросай! Разом! Все!
И они бросили. В канаву, то есть ров, заполненный дровами. Ветки, чуть не целые деревья — на вид помойка помойкой.
Твари — поле передо мной стало пестро-серым — были где-то в полукилометре. Огонь во рву тихо трепыхался, не собираясь разгораться. На мой взгляд, все это могло бы заполыхать, как, полагаю, было задумано изначально, минут через двадцать. Или больше. Что-то император и его люди не учли.
Черт, я уже видел, как некоторые особи не просто бегут, а даже выпрыгивают вверх. Нет, это что-то ненормальное. Да и что вообще тут, на территории, нормальное?
— Еще факелов, еще! Масло давай!
Я не военный. Не тактик и не стратег. Но два и два складывать умею. Защитники не успевали, факт. Что ж, будем помогать.
Я уже упоминал, что там в лесу кое-что приготовил. Когда наш комплектовщик мне это предложил, я даже не знал, стоит брать или нет. По виду напоминает баллончик с нитрокраской из тех, что используются для мелкого косметического ремонта автомобилей и, кажется, еще более широко при создании граффити на стенах. Только запорная крышка более затейливая, что и не мудрено. Если не вдаваться в технические детали, которые я и сам по большому счету не знаю, это напалм. Жуткая штука. Не люблю я такие. Поэтому взял только после уговоров. Знаете, есть такие любители уговаривать, которые все знают лучше всех. Дескать, костерок разжечь или еще что, мало ли. Ага, а после на нем картошечку испечь. С запахом нефти. Очень аппетитно. Но взял. Действительно, мало ли что.
— Мост! — где-то громко разорялся сотник. — Мост подними! Солому кидай.
Бензинчику бы сюда. Литров пятьдесят. Ей-богу, в тот момент я бы не пожалел. Только времени на это не осталось совсем. Я просто кинул баллончик туда, где огня почти не было. Так, чадило что-то ни шатко ни валко. А потом расстрелял его с двух выстрелов. Наверное, хватило б и одного, но меня уже колотило. Хотелось стрелять и вообще хоть что-то делать.
Это, конечно, не ядерный гриб. Не тот масштаб. Но ухнуло прилично, огненный столб вылетел метров на двадцать. Запоздало крикнув: «Берегись!», я перезарядил пистолет и принялся шпарить зажигательными.
Трудно сказать, дало ли это результат. Должно быть да, но не утверждаю. Потому что полыхало и так, причем часть жидкости попала на частокол.
Первая волна накатила, и сквозь огонь я видел, что передовые траки пытаются остановиться, но на них напирали сзади. Думаю, все же на самом деле пострадали из них немногие. Они начали обтекать нас с обеих сторон, как вода камень. При этом все поле было в них. Все! Не знаю, может, сотни тысяч. Возможно, больше. Отдельные особи умудрялись проскочить по не успевшим заняться веткам и стволам, и я стрелял по ним. С нашей стороны летели стрелы и камни. Кто-то что-то кричал. Я даже не заметил, как у меня отпустило виски. Потом я очутился на противоположной стене, как — почти не помню. Кто-то меня позвал и я побежал. Дым, смрад, крики, огонь, я стреляю так, будто задался целью уничтожить весь свой боезапас. Словом, мрак. Дважды что-то гулко бухнуло. Думаю, та самая пушка имени Самоделкина.
Из-за дикой головной боли я вообще мало что соображал, действуя на автомате. Меня хватают, толкают, говорят: «Туда!», я бегу куда сказано. Вижу траков — стреляю. Когда не вижу, высматриваю. Да еще этот дым, от которого слезятся глаза.
В себя я стал приходить, когда кто-то крикнул: «Ушли!» Неподалеку раздавался истеричный женский смех. Я сел, где стоял, и зачем-то подул в ствол пистолета. Он был горячий, и из него несло сгоревшим порохом. Как ни странно, виски отпустило. Кто-то сзади хлопнул меня по плечу. Я только кивнул, изображая «пожалуйста». Говорить не было сил. Хотел перезарядить пистолет, так все обоймы оказались пусты. Отстрелялся досуха. Спустившись вниз, пошел к машине. Ну не люблю я, когда на задании остаюсь безоружным. В данном случае не совсем, но тем не менее я шел, чтобы пополнить мой боекомплект, при этом почему-то держал оружие в руке.
Улочка, на которой я оказался, была незнакомой. Ориентироваться же здесь ну совершенно не по чему. Нет какой-либо доминанты вроде высокого здания — церкви или хотя бы колокольни, что ли. Заборы, дома, деревья и дым над головой, кажущийся особенно плотным потому, что солнце зашло за облака. Словом, я шел примерно туда, где, по моим представлениям, должен находиться мой мустанг, оставшийся без хозяина. Я шел и смотрел на детей, сидевших на мешках и корзинах, поднятых на высокие платформы. Некоторые плакали. Другие пялились и показывали на меня пальцем. Двое молодых парней, лет по шестнадцать-семнадцать, тащили что-то, завернутое в тряпку. Увидев меня, они быстро свернули в проулок. Глядя на их поспешность, я испытал острое чувство близких неприятностей. И ускорил шаг.
