Дэвид не заметил, как бумаги выскользнули у него из рук. Значит, Бентли подстроил все так, чтобы Дэвида арестовали как фальшивомонетчика, а сам он готовил убийство Маркуса.
Дэвид догадывался, что так оно и было, но с Маркусом они об этом не говорили. Казалось, Маркус пустил все на самотек, после того как они покинули тот домик-развалюху в гавани, где Бентли пытался убить их обоих. Дэвид залечивал раны, а Маркус готовился к длительному свадебному путешествию с молодой женой.
Господи, какой же он дурак! Дэвид обхватил голову руками. Мало ему было попасть на крючок фальшивомонетчикам, так он еще стал марионеткой в руках своего кузена, который отлично знал все его слабости и использовал их против него же самого. Конечно, Бентли мошенник. Но сам Дэвид оказался такой легкой добычей! Оказывается, Бентли все эти годы ждал подходящего момента, чтобы поставить свой капкан, в который он и угодил.
Он поднялся и застыл перед столом, опершись на него руками. Перед глазами плясали буквы, складываясь в слова: заговор с целью убийства, шпионы, фальшивомонетчики и еще какие-то неизвестные полиции люди.
Проклиная все на свете, Дэвид засунул бумаги в черную книгу и поставил ее обратно на полку. Что толку читать дальше? Он повернулся кругом, не думая больше о доме Маркуса, его кабинете, его способности выйти из тупиковой ситуации и строить счастливую жизнь с молодой женой. Что бы Маркус ни делал, его совесть была чиста. Что же до Дэвида, то все было беспросветным.
Он вышел из дома, даже не взяв перчатки и шляпу. Вначале брел бесцельно, надеясь, что прогулка снимет головную боль. Он не знал, как убежать от своих грехов и почему они стали для него тяжким бременем в последнее время. Будто накапливались годами, чтобы теперь свинцовой тяжестью навалиться на него. Это было невыносимо.
Через некоторое время он оказался рядом с клубом «Уайтс». Пока он шел, сумерки сгустились. Без всякой надежды смотрел он на залитые светом окна. Забыться, хотя бы на один вечер. Он поднялся по ступенькам и вошел с единственной мыслью: найти тихий уголок, чтобы напиться до бесчувствия. Он велел слуге принести бутылку вина, а сам пошел искать уединенное местечко. Клуб был переполнен, и он уже отчаялся устроиться, как вдруг увидел подходящее место. На его пути собралась группка мужчин. Когда Дэвид приблизился, один из них заметил его. А когда подошел ближе, на их лицах появились изумленные улыбки.
– Добрый вечер, – сказал Дэвид, кивнув. Он заметил нескольких знакомых.
– Добрый вечер, – протянул один из них, отступая в сторону. – Пришли узнать, какие ставки?
Дэвид замялся, он уже собирался сказать «нет». Он хотел напиться. Он не был расположен играть на деньги. Но что-то было не так. Казалось, все смотрели на него с нескрываемым интересом. Он собрался с духом и подошел к книге, куда записывались ставки. Страница была заполнена цифрами, которые датировались тремя неделями раньше. Когда он стал листать книгу, глаза то и дело натыкались на собственное имя. Снова и снова, практически на каждой странице.
Капитан Эванс ставит пятьдесят фунтов против двадцати мистера Мелвилла, что лорд Д.Р. будет взят под стражу раньше чем через месяц. Господин Г. Т. ставит сто фунтов против пятидесяти, что Д.Р. проиграет состояние Эксетеров в карты, двадцать фунтов против десяти, что господин В.А. вызовет Д.Р., пятьсот против двухсот, что к тому времени, как герцог Э. вернется из-за границы, он будет разорен.
Дэвид медленно перелистывал страницы. Уши его горели, за спиной не умолкал злобный шепот. Он притворился, будто читает, хотя почти ничего не видел. Над ним смеются. И кто? Те, у кого грехов не меньше, а скорее больше, чем у него. Он – объект насмешек для тех, с кем шел по жизни рядом и кто с удовольствием позволял ему платить за себя. Нужно было порвать с ними раньше. Дэвид повернулся, чтобы уйти.
– Нечего добавить, Рис? – спросил один из них, Генри Тревенхем, неумело пряча усмешку. Дэвид готов был убить его, ведь Трев когда-то был его другом. За игорными столиками они вместе выигрывали и снова теряли целые состояния. Совесть его была нисколько не чище.
Дэвид задержал на нем взгляд, пока рот его не закрылся, а сам он слегка выпрямился.
– Нет, – сказал Дэвид. – А что, нужно было?
– Да тут много на что можно рискнуть и поставить, – сказал он, по рядам прошел смешок.
Дэвид заставил себя улыбнуться.
– Да? Верно, я пропустил что-то интересное, – сказал он, нарочито еще раз перелистывая страницы – А, вот. Герцог Э. Верно, это старый Элкингтон?
– Да нет, – сказал Трев, холодно улыбаясь. – Я считаю, что это твой брат, Эксетер. Ведь он уехал и оставил тебе бразды правления.
Это было скорее обвинение, чем вопрос. Дэвид с трудом сдерживался, чтобы не разбить ему физиономию. Он поставил локоть на край подиума и постарался принять равнодушный вид.
– Да.
Его равнодушие только раззадорило Трева, как, впрочем, и остальных.
– Я, верно, просмотрел это, – сказал, выступая вперед, Джордж Эванс. – Я хочу сделать ставку. – Он стал делать запись, что ставит на то, что герцог Э. будет разорен. А потом добавил: – Ты пришел, чтобы рассказать, как идут дела по опустошению состояния?
– Там до опустошения далеко. Джентльмены, если ставки относятся к моему брату, я должен предупредить вас, что вы потеряете деньги.
– Эта потеря будет стоить того, чтобы покончить с тобой, – сказал один из них с горечью. – Из-за тебя всех нас подозревают как фальшивомонетчиков. Никто из нас не примет тебя у себя. Никто не сядет с тобой за один стол и не примет твои ставки. С тобой кончено. Ты опозорил наши добрые имена, поставил под удар репутацию каждого из нас.
Дэвид распрямился во весь рост, чтобы воспользоваться преимуществом в несколько дюймов и посмотреть на своего обвинителя сверху вниз.
– А я-то думал, что твое доброе имя было опозорено, когда ты навязал старому Мелчестеру своего бастарда. Леди Мелчестер в своем будуаре так неразборчива.
У его обвинителя отвисла челюсть от удивления. А Дэвид лишь улыбался. Он не спал с леди Мелчестер. Хотя она не раз пыталась затащить его в постель. Спать с чужой женой, да еще беременной от другого мужчины, было слишком даже для Дэвида. Он слегка повысил голос, чтобы каждый ханжа его услышал.
– Если кто-то обвиняет меня в своих проблемах, то пусть помнит: не все мои знакомые под подозрением. Почему выбрали вас? А не могли они составить список самых неблагонадежных игроков в Лондоне? Может, знакомство со мной тут ни при чем? Уж я-то никого не обвинял в изготовлении фальшивых денег.
– Эксетер бросил на всех нас тень, – сквозь зубы процедил Трев. – Он играл, как…
