свои слова.
– Ты сбиваешь меня с толку, – сказал я. – Ты то не хочешь ничего слышать о моем сновидении, то хочешь. Есть ли какая-то система в твоих отказах и согласиях?
– Конечно же, за всем этим стоит некоторая система, – сказал он. – Быть может, ты когда-нибудь будешь поступать так же с другим сновидящим. Одни вопросы имеют ключевое значение, потому что связаны с духом. Другие – совершенно не имеют значения по причине нашего личного индульгирования.
Первый лазутчик, которого ты обнаружил, теперь будет присутствовать всегда, в любой форме, даже в виде иридия. Кстати, что такое иридий?
– Точно не знаю, – искренне сказал я.
– Вот тебе и на! А что ты скажешь, если окажется, что это действительно одно из самых прочных веществ в мире?
Глаза дона Хуана сияли от удовольствия, пока я нервно хихикал над абсурдностью его последней реплики, которая, как я узнал впоследствии, на самом деле оказалась истиной.
Начиная с этого времени я в своих сновидениях стал замечать присутствие несуразных предметов. Стоило мне допустить верность слов дона Хуана, определяющих суть чужеродной энергии во сне, и я вскоре полностью согласился с тем, что нелепые вещи в моих сновидениях являются на самом деле пришельцами из других миров. После того как я обнаруживал их, мое внимание сновидения всегда полностью сосредоточивалось на них, чего не происходило ни в каких других условиях.
Еще я заметил, что каждый раз, когда чужеродная энергия проникала в мои сны, мое внимание сновидения вынуждено было усиленно работать, чтобы превратить ее в какой-нибудь знакомый объект. Препятствие, с которым сталкивалось мое внимание в этом случае, состояло в его неспособности полностью совершить такое преображение: в итоге я получал какой-то диковинный объект, почти мне незнакомый. Впоследствии чужеродная энергия довольно быстро исчезала; нестандартный предмет пропадал, превращаясь в пузырь света, который вскоре поглощался другими деталями моего сна.
Когда я попросил дона Хуана прокомментировать то, что происходит в моем сновидении, он сказал:
– В настоящее время лазутчики в твоих снах являются шпионами, присылаемыми из неорганического мира. Они очень легкомысленные, что определяет их неспособность долго оставаться во сне.
– Почему ты говоришь, что они – шпионы, дон Хуан?
– Они приходят в поисках потенциального осознания. У них есть собственное сознание и цель, хотя она непостижима для нашего разума. По типу их сознания и замыслов их, вероятно, можно сравнить с деревьями. Внутренние устремления деревьев и неорганических существ непонятны нам, потому что они намного более медленны, чем наши.
– Почему ты так считаешь, дон Хуан?
– И деревья, и неорганические существа живут дольше, чем мы. Они созданы, чтобы пребывать неизменными. Они неподвижны, но в то же время они заставляют все двигаться вокруг себя.
– Ты хочешь сказать, дон Хуан, что неорганические существа являются такими же почти неизменными сущностями, как и деревья?
– Именно так. То, что ты видишь в сновидении в виде светлых и темных полых трубочек, является их проекцией. То, что ты слышишь во сне как голос эмиссара, – тоже их проекция. Равно как и их лазутчики.
По какой-то непонятной мне глубинной причине я был подавлен этими словами. Внезапно меня охватило беспокойство. Я спросил дона Хуана, являются ли и деревья подобными проекциями.
– Являются, – сказал он. – Более того, эти проекции более враждебны к нам, чем их аналоги из неорганического мира. Сновидящий никогда не вступает в контакт с деревьями, если только он не находится в теплых приятельских отношениях с другими мирами, что является очень труднодостижимым состоянием. У нас нет друзей на этой Земле, ты ведь знаешь. – Он грустно улыбнулся и добавил: – Ни для кого не секрет, почему это так.
– Возможно, это не секрет для тебя, дон Хуан, но уж точно секрет для меня.
– Наши действия разрушительны. Мы настроили все живые существа против себя на этой Земле. Вот почему у нас нет друзей.
Я чувствовал себя так плохо, что хотел вовсе прекратить беседу. Но вернуться к обсуждению неорганических существ меня вынудил внутренний импульс.
– Что, по твоему мнению, мне следует делать, чтобы последовать за лазутчиками? – спросил я.
– А зачем, собственно, тебе нужно следовать за ними?
– Я занимаюсь исследованиями неорганических существ.
– Ты подшучиваешь надо мной, не так ли? Я думал, что ты неколебим в своем отрицании их существования.
Издевательские интонации в голосе и раскаты смеха ясно показали мне его отношение к моему «научному исследованию».
– Теперь я придерживаюсь другого мнения, дон Хуан. Я хочу изучить их.
– Помни, что мир неорганических существ был сферой деятельности магов древности. Чтобы пробраться туда, они тщательно концентрировали свое внимание сновидений на наблюдаемых объектах, так что они были способны обнаруживать лазутчиков. И когда лазутчики оказывались в центре их внимания, они выкрикивали вслух намерение следовать за ними. Как только маги древности заявляли об этом своем намерении, они уходили, увлекаемые чужеродной энергией.
– Это так просто, дон Хуан?
Он не ответил, только засмеялся, глядя на меня, как бы приглашая меня сделать то, о чем он рассказал.
Работая дома, я устал искать истинный смысл слов дона Хуана. Я упрямо не желал следовать тому, что он мог бы назвать рабочим методом. После того как я отбросил и идеи, и терпение, я однажды потерял бдительность. В тот раз я видел во сне рыбу, озадачившую меня тем, что она внезапно выскочила из озера, возле которого я прогуливался. Она забилась у моих ног, затем полетела, как птица, и села на ветку, по-прежнему оставаясь рыбой. Картина была такой непривычной, что мое внимание сновидения оживилось. Я сразу понял, что это лазутчик. Секундой позже, когда рыба-птица превратилась в точку света, я крикнул о своем намерении последовать за ней и отправился в иной мир точно так, как говорил об этом дон Хуан.
Я, как легкое насекомое, пролетел сквозь нечто, казавшееся темным туннелем. Ощущение туннеля внезапно прекратилось. Было так, как будто я был выдут из трубы и по инерции шлепнулся на огромную глыбу какого-то вещества; я почти касался ее. Я не видел ей конца во всех направлениях, доступных моему взору. Все это сильно напоминало научно-фантастические фильмы, и я был полностью уверен, что эта панорама возникла в моем спящем сознании. А почему бы и нет? Я считал, что происходящее со мной всего лишь сон.
Я решил рассмотреть все детали этого сна. То, что я мог видеть, представляло собой подобие исполинской губки. Оно было пористым и покрытым углублениями. Я не мог прикоснуться к нему, но оно выглядело твердым и волокнистым. Оно было темно-коричневого цвета. Затем у меня проскользнуло сомнение
