после чего устроился на заднем диване и ободряюще буркнул замершему от страха водителю: — Не боись, дочка! Чай, не сложнее, чем наша «Птица».
— Вот и я говорю, — поддакнул Ким, занимая место рядом с водителем. — Ты же классный пилот, чего бояться?
«В небе свободно, и люди под колесами не мешаются!» — вздохнула про себя Калашникова и, провернув ключ в замке, нажала на педаль стартера.
Из-под капота раздалось какое-то гудение, но строптивый двигатель почему-то никак не хотел заводиться.
— Смесь обогатить надо, — буркнул севший рядом со старым абордажником Степан.
— Чего?
— Вон тот рычажок, — показал ей механик. — Его еще «подсосом» называют!
— Как тебе не стыдно?! — пошла пятнами девушка, но все же последовала совету бортмеханика, и шестицилиндровый двигатель внезапно заурчал.
— Теперь прогрей градусов хотя бы до шестидесяти, — продолжил инструктаж Дугин, — и можно ехать!
— Да знаю я, — обреченно вздохнула Татьяна, с ужасом ожидая момента, когда надо будет начать движение.
Больше всех рад был предстоящей поездке, конечно, Виктор. Во-первых, они с Таней будут рядом, а во-вторых, липовый Хаджиев остался в гостинице. Отношения между этими двумя членами экипажа не сложились с самого начала. Несмотря на то, что японец со всеми вел себя подчеркнуто вежливо и предупредительно, Ким так и не смог справиться со своим предубеждением. А когда выяснилось, что ставший Ибрагимом Еситиро подружился с Калашниковой и дает ей уроки японского языка, он едва с ума не сошел от ревности.
Но сейчас они вместе, а это главное! Жаль только, что не одни. Ему очень хотелось накрыть своей рукой маленькую ладошку Тани, но сейчас это было явно ни к чему, разве что дало бы Степке повод для язвительных замечаний. Но ничего, сегодня вечером он пригласит ее в кино, а потом они будут гулять по заснеженным улицам Питера и…
— Куда ты прешься, зараза? — завопил Дугин, разом уничтожив очарование момента.
— Что?! — встрепенулся Ким, готовый броситься на защиту прекрасной дамы.
— Я говорю, куда этот идиот лезет, мать его через штурвал!!
— Тихо ты! — осадил механика дядька Игнат.
— Это я его не пропустила, — потупилась Татьяна.
— И что теперь — лезть надо?!
Дальнейшая дорога до города запомнилась Киму навсегда. Ехали они медленно, и все, даже груженные под завязку полуторки, их то и дело обгоняли. Нет, поначалу такие машины пристраивались в хвост мощному и элегантному «Опель-Капитану», но, быстро уразумев, что за рулем явно новичок, который точно никуда не спешит, с гудением клаксонов и надсадным ревом двигателей обходили их, попутно забрызгивая снежной грязной кашей из-под колес. Так что в Петербург они въехали, основательно испачкав левый борт.
Но не это отложилось в памяти Витьки. Спустя несколько минут такой езды он сообразил, что может помочь Татьяне. И приложив все силы, смог выйти в «сферу», а затем, запрятав поглубже робость, «постучался» к девушке, прикоснувшись к ее ауре. Та сначала вздрогнула и дернула руль, выписав на дороге зигзаг, но потом, бросив короткий взгляд на сидящего рядом Кима, успокоилась и стала управлять машиной куда увереннее. Теперь она отлично видела трассу, чувствовала и предвидела все действия водителей, распознавала опасные участки, да и в целом ощущала себя почти пилотом.
Вот этот контакт и стал для Виктора очень ценным и памятным. Он буквально считывал некий, пусть и самый поверхностный, пласт сознания девушки, находя в ней много добрых, светлых образов и мыслей. Одним словом, с каждой минутой он влюблялся в нее все больше.
Так что, когда они, наконец, добрались до места назначения, и контакт прервался, ему даже немного взгрустнулось.
— А теперь айда, ребята, одежку себе и обутки покупать для нынешних погод, — распорядился Вахрамеев.
Не без труда выбравшись из корабля наружу, Март вдруг понял, что еле держится на ногах. Все-таки слияние сознания с интеллектом «Ночной Птицы» требовало слишком много сил, и теперь они были на исходе. Кое-как добравшись до гостиницы, он едва не растянулся на входе, но все же смог войти внутрь.
— Что с вами, господин Колычев? — изумился портье. — Вам плохо?
— Все нормально, — буркнул тот в ответ. — Просто устал…
Вышколенный слуга тут же бросился на помощь щедрому клиенту и помог добраться до снятых для экипажа номеров, где его встретил дядька Игнат.
— Эко тебя, паря, — встревоженно воскликнул старшина, помогая крестнику присесть на диван. — Случилось чего?
— Нет, все хорошо. Просто мне надо отдохнуть.
— Вот что, любезный, — велел слуге Вахрамеев, — распорядись-ка, чтобы нам чайку принесли.
— Сей секунд, — немного помялся тот, вопросительно поглядывая на клиентов.
— Чего столбенеешь?! — рыкнул на него старый служака.
— Дай ему полтину, — распорядился правильно все понявший Колычев.
— Хватит и гривенника! — отрезал Игнат, но все же сунул работнику сферы обслуживания монету, после чего тот пулей умчался за кипятком.
Не прошло и нескольких минут, как им доставили все необходимое. Отпоив оживавшего на глазах командира чаем, Вахрамеев принялся докладывать обо всем, что приключилось за время вынужденного отсутствия Колычева. Особых происшествий, к счастью, не произошло. Все распоряжения были исполнены в точности, необходимое закуплено, а теперь личный состав отдыхал. Если точнее, Хаджиев был у себя в номере, Ким с Калашниковой усвистали в город погулять, а Дугин отправился в ближайший бар на поиски выпивки, приключений и продажной любви.
— Значит, все в порядке? — откинулся на спинку Март.
— А чего нам сделается? — вопросом на вопрос ответил крестнику дядька Игнат.
— Крылов не приезжал?
— Доктор-то? Был. Нас Татьяна возила в этот, как его… институт медицинский… В общем, профессорам показывали.
— И что?
— Да кто их разберет, — пожал плечами Вахрамеев. — И так смотрели, и эдак. Кто кричит, что де враки, мол, это. Иные вроде соглашаются, но помалкивают. Павел… жалковали, что ты с нами поехать не смог, но куда ж деваться?
— Ладно. Будет еще время с целителями потолковать. Кстати, как там наш «шофер» рулила «Опелем»?
— Молодец девка, справляется!
— Какое там! — возмутился возникший на пороге Дугин. — Да я страху за эти два дня натерпелся больше, чем за десять лет в приватирах. Гоняет, что твой Рудольф Караччола![11]
От бравого механика за версту несло морозной свежестью и алкоголем. Судя по свежей ссадине на скуле, вечер у него был бурным.
— Кто это тебя так? — на всякий случай поинтересовался Вахрамеев.
— А пусть не лезут! — ухмыльнулся механик.
— Слушай, иди отсюдова, Христа ради, не доводи до греха! — выразительно посмотрел на него старшина.
— Понял, не дурак, — кивнул Дугин и постарался как можно быстрее испариться.
— Артефактор наш давно уснул?
— А кто его знает, басурманина? Цельный день сидит за своими книжками, да еще, бывает, мастерит что-то.
— Мастерит?
— Ну да. Просил
