Я в замешательстве посмотрел на него.
— Чем же он может заниматься, Холмс?
Он вернулся к газете.
— Я не могу ничего сказать, но скоро мы это обнаружим.
— А что вы думаете о призраке?
— Ах, Уотсон, мы выясним истину вместе!
Хозяйка, Хэтти Дэниелс, была полной противоположностью нашей миссис Хадсон. Она была худой, с резкими чертами лица, с седыми волосами, собранными на затылке в пучок, и в фартуке со следами готовки, надетом поверх шерстяного платья. Выцветшая табличка на двери обещала завтрак и обед, хотя я на месте жильца не рискнул бы настаивать на этом.
Меблированные комнаты видали лучшие дни. Некогда мебель была хорошего качества, но со временем покрылась пылью и копотью, а некоторые окна с разбитыми стеклами были закрыты кусками картона.
— Не знаю я ничего про вашу мисс Адлер, — повторила Хэтти, затем с притворным дружелюбием, которое, по ее мнению, мы от нее ожидали, добавила: — Я слышала, ее нашли в бухте, бедняжку.
— Так она не жила здесь? — спросил Холмс.
Хэтти откинулась в своем кресле-качалке и скрестила руки на костистой груди.
— Я же вам сказала, — проговорила она тонкими губами, скрывающими дырки в челюсти, где прежде находились зубы. Лениво подобрав нитку с фартука, она рассматривала нас сквозь полуприкрытые веки.
Холмс достал из кармана письмо и протянул ей.
— В качестве обратного адреса она указала ваше заведение, миссис Дэниелс. Значит, можно предположить, что здесь она жила. — Оглянувшись по сторонам, он добавил: — Хотя это и кажется неправдоподобным.
Хэтти, уличенная во лжи, не стала смущаться. Она повертела в руках конверт, даже не глядя на обратный адрес.
— Здесь хранились письма мисс Адлер, — наконец-то призналась она. — Я получала их за нее, а она забирала их каждый месяц.
Холмс медленно прошелся по кухне, время от времени беря в руки какой-нибудь грязный стакан и ставя его на место, затем посмотрел в окно на холмистую местность.
— Вы сказали, что здесь она не жила.
— Нет, я не говорила, что она вообще не жила здесь, — подозрительно посмотрела на него Хэтти. — Когда-то жила, несколько лет тому назад. — Она фыркнула. — Потом переехала. Она всегда искала что-нибудь получше.
— Она не говорила вам, куда переезжает?
Хэтти покачала головой.
— Не говорила. Я и не спрашивала. Она платила два доллара в месяц, чтобы я хранила ее письма, я так и делала все эти годы.
Она покосилась на Холмса.
— Она также велела мне не отвечать на расспросы чужих людей.
Встав с кресла, она подошла к кухонному столу и достала из ящика несколько конвертов.
— Вот ее последние письма. Похоже, они ей уже не нужны, так что, может быть, вы, джентльмены, знаете, что с ними делать.
Холмс посмотрел на них и положил в карман.
— А полиция сюда приходила?
Хэтти сделала обиженное лицо.
— Здесь приличное заведение, и полиции нечего делать в моем доме!
— Не хотел вас обидеть, — тихо пробормотал Холмс и сказал обычным голосом: — Так мы можем поговорить с вашими постояльцами? Мне кажется, я видел их в окне второго этажа, когда мы шли сюда.
На лестничной площадке послышались торопливые шаги. Не знаю, как Холмс туда добрался так быстро, но через мгновение он уже стоял возле двери и загораживал проход. На него смотрели два человека разбойничьей внешности, с которыми я беседовал днем ранее. Один из них, грузный, был одет в моряцкую робу. На вид ему было лет сорок с лишним, его красный нос свидетельствовал о пристрастии к выпивке. Другой был моложе, лет двадцати, худой, с вытянутым лицом. Мне он показался похожим на кого-то, хотя я не мог вспомнить, на кого.
— Господа, — обратился к ним Холмс и протянул руку. — Я — Шерлок Холмс, а это доктор Джон Уотсон; мы друзья покойной Леоны Адлер.
Старший мужчина нехотя пожал ему руку.
— Джосайя Мартин, — проворчал он.
Молодой последовал его примеру и представился как Вилли Грин.
— Мы как раз спрашивали миссис Дэниелс о мисс Адлер, которая тут некогда жила. Вы знали ее?
Они обменялись взглядами, затем отрицательно покачали головой.
— Никогда не слыхал о ней, — сказал старший. — А зачем вы спрашиваете?
Молодой посмотрел как-то виновато и сказал хмуро:
— Я тоже не знал ее, даже не понимаю, о ком вы говорите.
Миссис Дэниелс последовала за нами в коридор.
— Они порядочные жильцы! Она съехала до того, как они здесь поселились!
Холмс сделал шаг назад.
— Прошу прощения, — сказал он.
Они сошли вниз по лестнице, говоря что-то про «законопослушных» и «соваться не в свое дело».
— Извините за беспокойство, миссис Дэниелс, — сказал Холмс.
Он постоял возле двери, словно ему на ум пришел еще один вопрос.
— А когда мисс Адлер жила здесь, к ней приходил Уильям Макгайр?
Хэтти кивнула.
— Почти каждый день. Даже если он и был азартным игроком и мошенником, то по виду настоящий джентльмен. Это так, к слову — что по внешности нельзя судить. Когда она уехала, я так поняла, что он оставил ее с ребенком, а сам сбежал за золотом, и с тех пор о нем ни слуху ни духу.
Она еще раз фыркнула.
— Разбил сердце, как говорится. Я всегда говорю, если хочешь держать при себе мужчину, покрепче держись за его кошелек.
Холмс протянул ей пятидолларовую монету.
— Если вспомните что-нибудь еще, то мы остановились в Палас-отеле. Шерлок Холмс, — произнес он очень тщательно, чтобы она запомнила — и доктор Джон Уотсон.
Мы ушли. Я был рад уйти подальше от запаха вчерашней похлебки и перегара. Поблизости наемных экипажей мы не увидели и прошли пешком квартал до канатной дороги.
— Некогда, должно быть, это был приличный дом, — сказал Холмс, когда мы садились в вагон. — Но не сейчас. И я бы поклялся, что эти жильцы на самом деле ее муж и сын. Вы заметили их сходство?
Теперь понятно, почему черты молодого человека показались мне знакомыми, подумал я.
— Что произошло с ними? — спросил я.
— Подозреваю, что они состоят в гражданском браке. Раньше, когда этот квартал был более приличным, она выдавала их за жильцов, чтобы привлечь постояльцев. Постепенно они спились и запустили хозяйство.
Он понюхал свои перчатки.
— Стаканы и пол пропахли дешевым ромом.
Он протянул мне письма, которые дала нам миссис Дэниелс.
— Что вы можете сказать о них?
Я повертел их в руках. Почтовая марка была наклеена в Нью-Джерси. На конвертах отпечатались грязные пальцы, а уголки были надорваны.
— Я бы сказал, что эта женщина не умеет читать.
— Сомневаюсь, что вообще кто-то из них умеет читать, — сказал Холмс. — Я не заметил ни книг, ни газет. Что касается писем, то после того как они услышали о смерти Леоны Адлер, муж, вероятно, открыл их, чтобы посмотреть, нет ли там денег.
— Почему Адлер использовала этот адрес? Не проще было бы распорядиться на почте пересылать ей письма по новому адресу?
— Потому что она не хотела, чтобы ее обнаружили, Уотсон! Она определенно не хотела, чтобы кому-нибудь было известно о ее месте жительства или занятии. Для этого ей нужны были люди, не умеющие читать, а эта семья как нельзя лучше подходит для подобных целей. Правда, они могли бы попросить кого-нибудь прочитать письма, но тогда лишились бы двух долларов в месяц, как только Леона увидела бы, что конверты открыты.
— Да, это звучит логично, Холмс.
— А что еще может быть логично?
— О чем вы?
— Вы вчера видели отца с сыном, и сегодня они тоже были на месте. Если не ошибаюсь, когда они спускались по лестнице, то терли глаза руками. Очевидно, они работают по ночам, если вообще работают.
— Но почему вы спросили, приходила ли к ним полиция? Вы подозреваете их в совершении преступления?
— Не удивился бы, если бы они оказались мелкими преступниками. Но важнее то, что, как говорил Майкрофт, семья Адлеров проводила розыски, то есть, скорее всего, обращалась к полиции. Лейтенант ван Дейк сказал, что Леона могла покончить с собой. Но ведь нельзя одновременно пропасть, покончить с собой или быть убитым. Если полицейские не уверены в том, чье это тело, то они должны были опросить хозяйку и жильцов этого дома — по ее последнему адресу. И если бы они доказали самоубийство, то нужно было бы из вежливости оповестить Адлеров.
Я пожал плечами.
— Уверен, что лейтенант ван Дейк сможет дать нам объяснения.
— Мы постараемся выяснить это сегодня вечером, Уотсон. Ведь он ждет нас, чтобы устроить «тур». Может, это что-то вроде туристского осмотра достопримечательностей, но может, он имеет в виду нечто иное.
Лейтенант ван Дейк уверил нас, что этой ночью мы «увидим слона», как он выразился. Вечер начался с выпивки в баре «Банк-Эксчендж» и с обеда в ресторане «Клифф-Хауз» с видом на солнце, опускавшееся в Тихий океан. Ближе к концу ужина он достал из кармана три билета и, помахав ими, протянул нам два.
