сами разрушения оказались куда более масштабными, чем можно было представить. От огня и жара пострадали не только горючие материалы, занавески и половицы, недорогая сборная мебель и внутренняя деревянная обшивка стен.
Неизвестно, какое соединение вызвало взрыв, но температура поднялась настолько, что даже каменная кладка местами оплавилась. Стекла в окнах полопались, причем некоторые осколки, упав на мостовую, расплавились и только сейчас начинали затвердевать, постепенно остывая.
Пусть Адриану не позволили войти внутрь, он и так догадывался, что там практически ничего не осталось. Крышу снесло – скорее всего, она разлетелась на куски, на улице здесь и там виднелись отдельные черепицы и осколки кирпичных труб. От внутренней отделки стен вообще ничего не осталось, лишь густое облако пыли, да несколько обломков гипса. На месте первого этажа виднелась воронка, обнажившая фундамент.
Если и были в этом доме доказательства, подтверждавшие личность Кошмар или ее связи с Анархистами, Адриану с трудом верилось, что они уцелели.
Их единственная надежда, размышлял он, это шлем. Если они найдут его здесь, в доме Новы, других доказательств и не потребуется. Адриан был уверен, что справится с этим ударом.
С Кошмар, злодейкой, которая терроризировала их все это время, будет покончено.
А если шлем не удастся найти?
Что ж, у них все равно оставалась масса улик, указывающих на нее. Даже этот взрыв, казалось, доказывал ее вину. Кошмар наверняка знала, что близка к провалу, вот один из ее подельников и устроил этот взрыв, чтобы Отступникам не достались принадлежавшие Анархистам вещи.
Это имело смысл.
Но Адриан не мог перестать думать о том мгновении, когда Нова метнулась к нему с лестницы и вытолкала за дверь. Паника на ее лице была неподдельной. Ужас и решимость, с которыми она тащила его прочь от дома, были совершенно искренними.
Возможно, она думала о спасении собственной жизни, но… Адриану упорно казалось, что дело было не только в этом. Нова пыталась спасти и его тоже.
Адриан отказывался верить, что это было притворством.
Что если Нова – нет, Кошмар – переживала за него? Искренне переживала?
Какая, впрочем, разница.
Она злодейка и Анархистка. Она его враг. Она лгала ему на каждом шагу. Адриан едва не задохнулся от желчи, которая внезапно обожгла горло горечью.
Он ненавидит Кошмар. Презирает и ненавидит до глубины души.
Он повторял и повторял эти слова, надеясь, что если будет твердить их снова и снова, то сумеет унять охватившую его тревогу.
Я ее ненавижу. Я ее ненавижу. Я ее ненавижу.
– Скетч?
Адриан вскинул голову. В обгоревшем проеме двери стояла Цунами, ее белые перчатки были покрыты серебристым пеплом.
– Мы навели порядок, теперь там безопасно. Эксперты и уборщики могут приступать к работе. Ты тоже заходи, если хочешь. Только… я уверена, ты уже заметил, что смотреть там практически не на что.
Затаив дыхание, он кивнул Руби и Оскару. Цунами снова скрылась в доме, но Адриан не сделал и двух шагов, как почувствовал на плече чью-то руку.
– Думаю, ты и сам понимаешь, тебе незачем туда заходить, – сказала Руби.
Адриан напрягся.
– Ты слышала, что сказала Цунами. Там безопасно, – в его голосе определенно слышалась плохо скрытая злость, но он плевать на это хотел. Он действительно злился и ненавидел. И ему было плохо.
– Я не об этом говорю, – Руби склонила голову набок, с состраданием глядя на Адриана. – Оставь зачистку бригаде уборщиков. Тебе там быть необязательно.
– Вообще-то, там нужно быть именно мне, – огрызнулся он. – Я знаю ее лучше, чем кто-либо, я должен выяснить правду.
– Она нам всем морочила голову, Адриан, не только тебе. Она была моей подругой. И приходила болеть за моих братьев на этой дурацкой Олимпиаде помощников. Она отплясывала с Оскаром на балу. Она…
– Она меня поцеловала, – перебил он. – Она заставила меня думать, что я…
Он замолчал, едва удержав безжалостные слова, которые не выходили у него из головы с тех пор, как стала известна правда. Я мог бы в нее влюбиться.
Это неправда, подумал он. Это было не по-настоящему. Все с ней было не по-настоящему.
Руби насторожилась.
– Адриан…
– А кроме того, – продолжил он, – она не всем нам смогла заморочить голову. Данна еще несколько недель назад ее заподозрила.
– Все равно. С тех пор, как она вступила в отряд, прошло много времени. Помнишь, как Данна навещала Нову в медицинском крыле? Разве твои родители не пригласили ее к вам на ужин? Честно. Уж если она могла обдурить Совет, то…
– Я должен был догадаться, – Адриан вырвал у нее руку. – Это же очевидно. Разве нет?
Он зажмурился, охваченный воспоминаниями. Библиотека. Карнавал. Его собственный подвал. Адриан вздрогнул – впервые воспоминание о той ночи не доставило ему радости.
– Я должен был раньше ее раскусить. Теперь все будут об этом болтать, перемывать мне кости, – смотреть в полные сочувствия глаза Руби было слишком больно, и Адриан повернулся к Оскару. Увы, выражение лица Оскара мало чем отличалось. – Но теперь все это неважно. Мы знаем, наконец, кто такая Кошмар. Ее схватили, и Аса Анархию тоже. Добро побеждает зло. Отступники снова на коне, – он махнул рукой в сторону дома. – Идемте, посмотрим, что еще мы сможем узнать о наших врагах.
Впрочем, едва шагнув за порог, Адриан понял, что многого здесь не узнаешь. От дома ничего не осталось, кроме каменных стен, и даже их поверхность была оплавлена. В подвале, в грязи и пепле, продолжала работать Цунами с помощниками, но Адриан видел по выражению их лиц, что они просто следовали формальному протоколу. Никто, в сущности, не надеялся, что обыск чем-то поможет.
Адриан все же вошел, осторожно ступая вдоль несущей стены. Он был удивлен, обнаружив, что на стенах коридора и комнаты слева сохранились остатки обгоревших обоев, а на крючке даже висит полотенце, но потом понял, что видит интерьер соседнего дома. Стена, разделявшая их, исчезла.
Он сделал еще несколько шагов, сам не понимая, зачем ему это нужно. Он не сразу заметил, что Руби и Оскар задержались на пороге, оглядывая пустое пространство, бывшее некогда домом Новы. Смотреть было действительно не на что.
Внимание Адриана привлекло какое-то движение, и он подбежал к овальному зеркалу, висевшему над раковиной в дальней ванной комнате. Керамическая раковина треснула пополам, а половина зеркала помутнела от химического взрыва, остальная его поверхность покоробилась и искривилась. Движение, которое заметил Адриан, было его собственным отражением в зеркале.
Вернее, так ему сначала показалось, но секундой позже в отражении мелькнуло другое лицо. Девушки, бледной и перепуганной, и смутно знакомой… Адриан вздрогнул, но
