— А Фигел не будут возражать?
— Не беспокойтесь, дорогуша. Это мой зять Джоэл. Он работает на Семидесятой, здесь, за углом. Вы пойдете туда и скажете, что вам нужна пустая коробка из-под цветов. Передайте, что Сай Силтцер сказал, чтобы он не запрашивал с вас больше пятидесяти центов. И скажите, что нужна длинная. Из, тех, что он использует под розы.
К удовольствию Карен, Джоэл Фигел пришел в такой восторг от того, как на ней сидит форма, украшенная на кармане и кепке эмблемами, что не только отдал ей коробку даром, но и настоял на том, чтобы к правому карману рубашки была приколота желтая чайная роза.
— Что-нибудь не так? — вежливо спросил он, когда Карен задержалась у двери.
Одной рукой она поддерживала трехфутовую зеленую коробку из-под роз, слегка разбухшую от вещей, в которые Карен была одета, когда пришла к Силтцеру, другой рукой она вертела ручку двери.
— Все так, спасибо. Со мной все в порядке. Однако голос ее вибрировал, а ноги дрожали. Все было не так. Карен казалось, что все ее сумасшедшие поклонницы сидели где-то на Семидесятой улице, поджидая ее в засаде. Она передернула плечами. Или теперь, или никогда, сказала она себе, широко распахнула дверь и вышла на улицу, чувствуя себя как Кастер, выехавший навстречу Маленькому Снежному барану.
Ее сердце сильно билось, и она промчалась первые несколько кварталов так, как будто за ней гнались. За каждой дверью, казалось, скрывается поклонник или репортер. Добравшись до Третьей авеню, Карен почувствовала себя уже спокойнее. Никто за ней не бежал, никто не набрасывался на нее, а когда она пересекла Лексингтон и направилась к Парк-авеню, то почувствовала себя почти беспечно. Никто ее не замечал, никто ее не разглядывал. Она стала невидимкой. Она была в безопасности.
Карен опоздала всего лишь на пять минут. Движение в городе было угрожающим. Эрик прищурился, посмотрел на нее и ринулся к обочине, у которой она остановилась. Она нажала на газ, двигатель загудел, как разъяренная оса; Карен подмигнула.
— Забирайся, мой мальчик.
Эрик украдкой посмотрел по сторонам.
— Что ты здесь делаешь? Да еще на мотороллере? Я думал, что ты будешь, на лимузине. Тебя кто-нибудь видел?
Карен рассмеялась.
— Меня видели все, и не видел никто.
— Не время для загадок. И почему ты одета как посыльный?
Она рассказала ему о Сае Силтцере и о магазине форменной одежды.
— Все как в сказке Ханса Кристиана Андерсена: как только я надела волшебный костюм посыльного, так тут же стала невидимкой.
— Но дорогая, — сказал он, приподнимая форменную кепку, чтобы как следует ее поцеловать, — а не кажется ли тебе, что этот ярко-желтый мотороллер с прикрученной к багажнику коробкой для роз длиной в три фута слишком заметен?
— Это атрибуты, дорогой. Чтобы придать костюму достоверность. Залезай.
Эрик медленно обошел гудящий мотороллер, постучал носком ботинка по его маленьким толстым шинам, на его лице появилась мальчишеская усмешка.
— Мне всегда хотелось покататься на чем-нибудь подобном. Как он работает? Это сцепление? А с какой скоростью он может ехать?
Карен в двух словах все объяснила.
— Здесь нет ничего сложного. Он похож на велосипед с мотором.
— Где ты взяла его?
— Ее. Это Мэриголд. Я заняла ее у Шарлотты.
Карен могла поклясться, что Эрик умирал от желания сесть за руль.
— Будь моим гостем, — сказала она, соскальзывая по длинному сиденью назад, чтобы дать ему место впереди себя.
Он попробовал нажать на газ и довольно усмехнулся, услышав, как отозвался жужжанием мотороллер.
— Держись, — сказал он через плечо. — Держись крепче!
Ей не нужно было напоминать об этом. Смеясь, она крепко обхватила его руками за талию и прижалась к спине.
— Чудесно! — прокричала она ему в ухо. Эрик один раз спокойно объехал квартал, потом припал к мотороллеру и помчался на полной скорости, на которую тот был способен.
Карен сорвала с себя кепку, засунув ее между их телами, припала щекой к его плечу. Он счастливо носился по улицам туда и обратно, как челнок. По своему собственному опыту Карен знала, что предельная скорость Мэриголд сорок пять миль в час, но сейчас ей казалось, что скорость никак не меньше шестидесяти пяти.
— Полегче, ковбой! — прокричала она на ветер и, обхватив его бедра своими, еще крепче вцепилась в него.
— Это еще не быстро! — засмеялся он через плечо, совершая безрассудный поворот на Восьмую авеню. С трудом вписавшись между такси и автобусом № 10, Эрик мчался теперь к Колумбус-авеню, желтым мячиком рассекая движение. Карен зажмурила глаза и не открыла их до тех пор, пока не почувствовала, что ветер доносит запахи травы и деревьев. Она поняла, что они в Центральном парке.
— Забудь о моих словах, что я хочу покататься на мотоцикле, — сказала она ему. — Теперь я понимаю, что мне хочется более простых вещей. Планерам, по крайней мере, не нужно беспокоиться о дорожном движении.
Эрик замедлил движение и осмотрелся.
— Время обедать. А Мэриголд добавила мне аппетита.
Она поцеловала его сзади в шею.
— Если учесть, как мы сейчас одеты, дорогой, то мы не обедаем. Мы едим.
Он нажал на газ, взлетев по Восточной Семьдесят второй улице и остановился перед большой голубой палаткой Ла Перрона.
Карен сжалась у него за спиной.
— Я не могу пойти туда в такой одежде. А у тебя нет пиджака и галстука. И я, наверное, растрепанна. Эрик, будь благоразумен.
Он элегантно слез с мотороллера. Его глаза сверкали, когда он помогал слезть ей. Приподняв презрительно бровь, он посмотрел на кончик своего носа и ласково сказал:
— Это дело вкуса, да?
Затем подмигнул и взял ее за руку.
Они вместе посмотрели на швейцара, похожего в своих безукоризненно белых одеждах на адмирала. Он по-царски спустился со ступеней от входа и пересек улицу так, как будто это была палуба его корабля. Его лицо выражало лишь легкое любопытство.
Эрик посмотрел на него с любезной улыбкой.
— Не будете ли вы так любезны припарковать вот это для меня, пожалуйста.
Он уронил ключи от мотороллера в руку швейцара с такой элегантностью, как будто это были ключи от «роллс-ройса». Он добавил к ключу банкнот, отвязал зеленую цветочную коробку и взял ее под левую руку.
Швейцар поднес два пальца к своей фуражке.
— Конечно, сэр. — И поспешил вверх по ступеням, чтобы открыть им дверь.
— Пойдем, дорогая, — пробормотал Эрик Карен, взяв ее под руку.
— Вы сумасшедший, Эрик Сондерсен, — прошептала она уголком рта. — Вы сумасшедший, как сойка.
Глядя прямо перед собой, он похлопал ее по руке.
